Малая: Жизнь после тебя - Алайна Салах
— Запомнила, что говорить? — Короткостриженный больно сдавливает мое запястье. — Тебе нужно срочно уехать, потому что дома прорвало трубу.
Картинка перед глазами начинает дрожать и расплываться, и мне с неимоверным усилием удается кивнуть. Хватка на моей руке исчезает, но легче не становится. Это конец, это конец.
Дверь в зал распахивается, в уши врезается гул разговоров и звяканье столовых приборов. Мимо проплывает растерянно- размытое лицо Паши.
— Линда, а ты куда?
— Мне надо… — еле слышно выдавливаю я, продолжая покорно шагать к выходу. Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Кажется, если я что-то сделаю не так, мой похититель может достать нож или пистолет.
Солнечный свет бьет в глаза до рези, и подступившие слезы свободно начинают свободно течь по щекам. Сквозь мутную пелену я вижу приближающиеся очертания огромного внедорожника. Сейчас меня затолкают в него и это точно будет конец.
Водительская дверь распахивается, и наружу выходит мужчина, лицо которого кажется мне знакомым.
— Оставь девчонку, — требовательно произносит он, направляясь нам навстречу. — Это наша.
Я наконец его узнаю, и внутри яркими огнями вспыхивает надежда. Это Игорь, друг Севера, веселый балагур, с которым мы общались на гонках.
— А какого хера она пасется у нас, Шаман? — угрожающе цедит мой спутник. — Раз уж Север ее крышует. Если такая ценная, надо присматривать лучше.
— Давай не будем препираться, — обманчиво спокойно предлагает мой спаситель. — Я ведь уже сказал — она наша. Увезешь ее с собой — война начнется, совсем как в старые-добрые. Тебе оно нужно?
— Это наше кафе.
— Она не приедет сюда больше. — Игорь кладет ладонь мне на плечо и уверенно подталкивает к своей машине.
Истерично всхлипнув, я хватаюсь за ручку водительской двери и кое-как забираюсь в салон. В безопасности нервная система моментально сдает и, я, уткнувшись лбом в колени, начинаю реветь навзрыд.
10
— Все, она у меня. Приехал как раз вовремя. Ее Боксер успел перехватить… Нет, не кипишил. Я тоже думал, что его прессануть придется. Рядом сидит… — Игорь на меня косится. — В шоке немного, но скоро оклемается. Да не, ничего я ей не выговаривал. Я ж не воспитатель младшей группы. Оставил это для тебя.
Глядя в окно, я в оцепенении слушаю этот разговор. На смену шоку и панике пришла глухая апатия. То, что Север расспрашивает Игоря обо мне, не вызывает никаких эмоций. Нет ни благодарности за спасение, ни укоренившегося к нему презрения… Я не чувствую ничего. Хочется и дальше продолжать так же неспешно катить по городу, не зная конечного пункта назначения. Может быть, со временем я смогу оценить его помощь, но пока вот так.
— Ты как, малая? — Отложив телефон, Игорь поворачивается ко мне. — Пить или есть хочешь? Больно уж бледная.
Я качаю головой. Нет, не хочу. Ничего не хочу.
— По пути в одно место заедем. Я отойду минут на десять, — продолжает он, не смутившись моим молчанием. — Подождешь в машине. Дверь ведь запирать не нужно? А то если сбежишь, наш общий друг мне всю плешь проест.
— Не сбегу, — сиплю я, глядя себе на под ноги. Все равно некуда.
Спустя какое-то время машина заезжает во двор незнакомого офисного здания. Напоследок окинув меня выразительным взглядом, Игорь покидает салон и скрывается за массивной металлической дверью.
Я опускаю взгляд себе на ладони, рассматривая извилистый рисунок. Вот эта короткая черточка, похоже, линия моей жизни. Хотя когда-то я полагала, что проживу лет девяносто, как моя прабабушка.
Удивительно, как реальность порой расходится с тем, что мы представляем. Полгода назад я видела себя женой Родиона, гордо носящую фамилию Винокуровых. Закончившей университет с отличием, путешествующей, планирующей детей, как и все обычные люди. Тогда я не могла вообразить, что придется скитаться по съемным квартирам, бросить учебу и работать официанткой в кафе средней руки, наскребая денег на еду и аренду. И все по его вине. Севера.
Потерев крошечное пятнышко на боковом стекле, я отвлекаюсь на неясное движение впереди и поднимаю глаза. Большой темный внедорожник подъезжает вплотную, и еще до того, как я успеваю прочесть цифры на его номере, из водительской двери выходит Север. Отшвырнув окурок в сторону, он выдувает струю дыма и по-хозяйски ныряет в салон. Стремительно заполнившие воздух запах табака и туалетной воды заставляют меня плотнее вжаться в кресло.
— Ну что, не послушалась? — Его взгляд царапает мою щеку. По тону не ясно, хочет он меня отчитать или просто констатирует факт.
Сосредоточившись на кнопке бардачка, я молчу.
— Пойдем, пересядем. Со мной поедешь. У Шамана еще дела есть.
Это предложение тоже не вызывает никаких эмоций. Ни сопротивления, ни одобрения.
Отстегнув ремень безопасности, я выскальзываю из машины и пересаживаюсь к Северу.
— Испугалась? — Выезжая из двора, он салютует кому-то рукой. — Теперь, надеюсь, ясно, что на работу возвращаться не стоит?
Я продолжаю молчать. В кафе я больше не вернусь, но поддакивать Северу не хочется.
— Подыскивай работу спокойно. Нормальную только. О деньгах не беспокойся. Жить тебе есть, где.
Через мгновение телефон в кармане джинсов звякает звуком банковского уведомления.
— Это на первое время, — следует пояснение. — Купи продукты и все необходимое.
Странно, но именно этот жест заботы возвращает меня в тело. Сначала я ощущаю сильнейший холод в руках, а вслед за ним острую ненависть. Потому что только сейчас я в полной мере осознаю последствия того, что он сделал.
— Когда папа выйдет из тюрьмы, он найдет способ сделать так, чтобы ты за все заплатил, — шепотом обещаю я, глядя перед собой. — Прошлая жизнь покажется тебе сказкой.
Плевать, как Север отреагирует на мои слова. Мне важно это сказать. Важно, чтобы он знал, что я никогда не прощу. И ни деньги, ни помощь в жильем, ни мнимая защита этого не изменят. Потому что все это случилось из-за него.
— Сказка — это гибель друзей и отца? — холодно переспрашивает Север после долгой паузы. — Когда твой отец откинется, его главной заботой будет спасти свой зад. Ему будет не до меня и не до тебя, скорее всего, тоже. Пока ты чаевые со столов собираешь, за него хлопочет штат дорогостоящих юристов. Подумай об этом.
Ничего не ответив, я смотрю в окно. Плевать, что он говорит. При первой же возможности я отомщу ему за все, что он со мной сделал.
