Бессмертный эшелон - Сергей Иванович Зверев
Соколов развернулся к сгрудившимся в кучку военным, во весь голос выкрикнул приказ:
– Личный состав, строимся в цепочку, по очереди из всех танков вытаскиваем укладки со снарядами!
Работа закипела, танкисты выстроились в ряд и принялись передавать из рук в руки тяжелые снаряды, нервно поглядывая на светлеющее небо. Работа шла споро, один за другим разгружались из Т-34 ящики с боезапасом: девятнадцать бронебойных, пятьдесят три фугаса, пулеметы ДТ, ленты к ним, связки лимонок. Уже через полчаса весь боезапас из каждой машины был аккуратно сложен на снегу. Как только командирская семерка была освобождена от тяжестей, Бабенко завел машину и начал движение по платформе.
– Всем водителям наблюдать за действиями механика-водителя!
Люди, продолжая работать, поглядывали, ожидая, как же опытный водитель съедет на тяжелой машине с высокой платформы. Поворот гусениц на девяносто градусов, плавный рывок, и двадцатисемитонная машина спрыгнула вниз с высоты больше метра!
– Механики, по машинам, повторить спуск! – разнесся приказ рядом с вагоном. – Личному составу приготовиться к загрузке боеприпаса!
Соколов выкрикивал приказы, а сам уже кожей чувствовал вибрацию в воздухе, снова гудели двигатели самолетов в небе.
Один танк, второй, третий! Тяжелые Т-34, в точности повторяя маневр Бабенко, спрыгивали с платформы и с гудением отъезжали в сторону. Тотчас же к ним выстраивались цепочки из членов экипажей, чтобы закинуть ящики со снаряжением внутрь. Неопытный водитель криво выставил гусеницы танка, и при спуске огромная махина с оглушительным лязгом рухнула на бок. Из люка показалось ошарашенное лицо мехвода:
– Я… я… все ведь… – от шока он никак не мог понять, почему случилась авария.
– Экипажи, по машинам, в укрытие! – выкрикнул Алексей и бросился к своему танку. – Все на броню! К деревьям!
Он на ходу вскочил в движущийся танк, натянул шлем, присоединил ТПУ и, прильнув к панораме прибора наблюдения, стал выискивать вражеский самолет. Вот она – черная точка махнула крылом за серой вуалью облака и снова скрылась за ним. Алексей навел прицельную сетку, ухватил из укладки фугас и направил в казенник. Он должен попасть, еще не все танки спущены с платформ, пехота только начала эвакуацию! Лейтенант мысленно прочертил траекторию летящего бомбардировщика по серому полотну.
Прицел, спуск, выстрел!
Снаряд с грохотом вылетел из дула и исчез за облаком. В ту же секунду в небе словно грянул гром. Огненная вспышка, черное кольцо гари, и «юнкерс», накренившись вбок, с надсадным воем развернулся назад. Оставляя за собой черный столб дыма, он прочертил линию в небе и исчез в вышине.
Второй самолет, невидимый за облачной дымкой, кружил над разбитым железнодорожным составом. Судя по нарастающему реву двигателей, он начал подниматься вверх перед пикировкой. Внизу на земле Руслан, щурясь в прицел винтовки, приказал напарнику, который замер рядом с установленным в сугробе пулеметом:
– Давай короткие очереди на звук. Слышишь, где он воет? Вот туда бей! Бей без остановки!
– Он ведь на нас бомбу сбросит сразу! – жалобно выкрикнул парнишка, но послушно навел дуло пулемета на невидимую цель, ориентируясь на звук, и нажал на гашетку.
– Не успеет! – выкрикнул Омаев через стрекот пулемета.
Он навел прицел, ориентируясь на нарастающий гул двигателя, ему нужны бензобаки «штуки» – центральный между кабиной и бомболюком либо расходные баки с топливом, которые расположены в крыльях рядом с мотором и на консолях крыльев. Сейчас перед пике летчик выключит двигатели, и завоют небольшие винты на стойках шасси, обозначая увеличение скорости самолета. Бить в двигатели нет смысла, самолет уже не остановить, а вот прямое попадание в бензобак вызовет взрыв и пламя, которое перекинется на закрепленные на раме бомбы. «Юнкерс» завыл прямо над головой, среагировав на приманку из пулеметных выстрелов.
– Беги в укрытие! – выкрикнул парнишке Руслан, но тот, оглушенный воем, палил и палил из пулемета в воздух, задрав дуло ДТ почти вертикально.
Омаев навел прицел, прикидывая на память размеры самолета: «Вот здесь фюзеляж, чуть правее опорная рама и основа крыла». Выстрел! Вспышка в небе и грохот взрыва. Руслан отбросил ружье, изо всех сил отпрыгнул в сторону, вцепившись руками в шинель молодого танкиста, и рухнул с ним вместе на гравий насыпи у вагона. С оглушающим шумом ударило рядом, земля подпрыгнула, взлетела фонтаном из снега и камней, смешалась в ком, захватив в него вцепившихся друг в друга танкистов. Омаев успел сделать вдох, и тут же его больно ударило о землю, потянуло вбок и завалило острыми мелкими камешками.
Движение воздуха от ударной волны прекратилось. Он сжал пальцы и почувствовал в ответ такое же слабое движение – Марк жив. Тяжело откашливаясь, парни попытались сдвинуться с места. Но ничего не получалось, в темноте им никак не удавалось разглядеть, куда их отнесло силой взрыва. Вдруг заскрежетал металл, и черная смрадная стена сдвинулась вбок, показалось лицо Логунова:
– Руслан! Живой! Ранен?
– Вроде нет, тряхнуло сильно, – просипел младший сержант сквозь песок и камни, набившиеся в рот.
В голове шумело, в глазах все плыло и двоилось. Чьи-то руки бережно подхватили парней. Будто через толщу воды доносился голос Бочкина:
– Руслан, ты «штуку» из ружья сбил! Он в ста метрах от вас упал, и вас откинуло под вагон, засыпало обломками. Надо быстрее уходить, пока новые «юнкерсы» не прилетели.
– Не будет их больше, – авторитетно заявил Логунов. – Закончили атаку, двух сбили – побоятся сунуться. И уже светает. При дневном свете ПВО быстро их засечет во время полета. Так что сейчас они не полезут через линию фронта.
– И что теперь, что дальше? – взволнованным голосом спросил Колька. – Сами будем добираться? А раненые? А танк опрокинутый?
– Не части, сейчас командир все решит, – остановил поток вопросов парня Василий Иванович.
Они помогли Марку и Руслану добраться до лесного пятачка, где находилась импровизированная стоянка для уцелевших во время бомбежки машин. Здесь между деревьями гудели двигатели девяти «тридцатьчетверок», взводные проводили перекличку личного состава, а командир танковой роты Соколов совещался с бледным перевязанным капитаном, командиром мотострелковой части:
– Мы доложили по рации в штаб о налете, пока железная дорога для нас закрыта. Бомбардировщики разгромили эшелон с ранеными на самой станции. Приказ – добираться самостоятельно. Раненых и убитых из вашего отделения примут на станции, оттуда сейчас направили машины для эвакуации. У вас остался целый транспорт? Сколько пострадавших, посчитали?
Раненый капитан в отчаянии закрутил головой:
– От всего подразделения осталось человек сто, что сами ходить могут. Остальные – убитые и тяжело раненные. Точно не скажу, люди под завалами живые еще. Снаряд попал в платформу с техникой, надо разгребать, проверять. Не знаю я потерь.
