Держиморда - Роман Феликсович Путилов
— Открывай ворота Мирон! — торопливо бросил, подходивший к воротам дома купец.
— А этот господин с вами, ваша степенство? — Дворник отпирать ворота не спеши, подозрительная взирая на меня маленькими, тёмными глазками.
— Со мной, открывай- купец нетерпеливо приплясывал у ворот.
— Ну, воля ваша. — дворник загремел связкой ключей, бубня что-то себе под сизый, от холода или алкоголизма, нос. Когда мы протиснулись в, чуть приоткрытую, створку ворот, оператор метлы и лопаты что-то продолжал невразумительно бормотать, типа «Ходят тут всякие, а потом девки пропадают».
Сейчас кстати — оказавшись во дворе, я доброжелательно похлопал дворника по худому плечу: — уважаемый клининг-менеджер, господь уже нет. Сейчас все либо граждане, либо товарищи.
— Это как вы его сейчас обозвали уважаемый… — обернулся ко мне купец.
— Не обращайте внимания, это по-английски означает дворник.
— Вы в Англии бывали, господин Котов?
— В Англии не был, а в Австралии был.
— Ух ты — в Австралии! — возбудился дворник: — а это где, господин хороший?
— Это, друг мой Мирон, на другой стороне земного шара, там, где люди вниз головой ходит. Пойдёмте уважаемый Ефрем Автандилович! — я подхватил под локоток купца и поволок его в сторону особняка, оставив дворника в некоторой прострации, очевидно, что люди, передвигающиеся вниз головой настроили Мирона на философский лад.
Когда мы вошли в парадную на площадке первого этажа выходило две двери, а наверх уходила широкая лестница с полированными перилами.
— Прошу! — купец двинулся наверх, а я пристроился за ним следом. Проживало семейство Ефрем Автандиловича на втором этаже этого дома. Широкую, двухстворчатую дверь нам открыла классическая горничная в чёрном платьице, белым переднике и с белой розеткой в волосах, только, к сожалению, в отличие от моего времени, длина подола платья девушки было на метр длиннее, чем хотелось бы, и ажурных чулочек с туфельками на каблучке я, к сожалению, на девушке так же не заметил. Увидев ворвавшегося в чопорный купеческий дом классического простолюдина, да еще с двумя винтовками на плече, девушка испугана вскрикнула и побежала вглубь длиннющего коридоры, что-то отчаянно крича.
— Глафира! Вернись назад, не бойся! Прими одежду, дурында! — зычный бас хозяина дома перекрыл затихающие вдали крики прислуги. Через минуту в глубине замершей квартиры раздался звук, быстро приближающихся, шагов, из полумрака коридора в нашу сторону решительно двигалась высокая худощавая женщина в строгом темном платье и с гладкой прической, заканчивающейся толстой рыжеватой косой, переброшенной через плечо. Из-за спины строгой дамы выглядывало испуганное лицо Глафиры.
— Машенька, позволь тебе представить…э-э… — купец опять забыл мою сложную фамилию.
— Разрешите отрекомендоваться, Петр Степанович Котов, правовед. — я шагнул вперед, щелкнул каблуками сапог (галоши я уже успел снять) и энергично мотнул головой, как ловко это проделывали всевозможные бело- и прочие гвардейские офицеры в виденных мной фильмах про гражданскую войну.
— Мария Андреевна Пыжикова.
— Если бы не печальные обстоятельства нашего знакомства, сказал бы, что весьма счастлив, но… Примите мои искренние уверения, что я все сердцем разделяю вашу тревогу и приложу все человеческие усилия, чтобы отвести беду от вашего дома.
— Ефрем Автандилович, а господин Котов может нам чем-то помочь? — несмотря на мою гвардейско-гренадерскую выправку, мадам Пыжикова, всем своим видом, демонстрировала здоровый скептицизм.
— Простите, что вмешиваюсь, Мария Андреевна, но разрешите мне самолично прокомментировать ваш вопрос. С Ефремом Автандиловичем мы познакомились на пепелище местного полицейского участка, и таки да, по моему мнению, в этом городе, на настоящий момент, способен и желаю вам помочь только я. Но, в принципе, я не навязываюсь и, если вас гложет сомнение, уважаемая Мария Андреевна, я тут же откланяюсь. — я еще раз мотнул головой, демонстрируя, что не очень хотелось растрачивать свои таланты на поиски купеческого отпрыска.
Себе я, в данный момент, напоминал мелкого мошенника, «впаривающего» бабульке-пенсионерке медицинский прибор «от всех болезней», стоимостью, «со скидкой, только для вас, вы оплачиваете только доставку» в сто тысяч рублей. Наверное, Мария Андреевна таких людей так же встречала, и я ее обоснованные сомнения, относительно меня, полностью разделял.
— Машенька, я действительно не знаю, к кому еще обратится… — жалобно пролепетал купчина, мигом растерявший всю свою авантажность: — А Петр Степанович видится мне человеком ловким.
И в Австралии он был. — веско добавил Ефрем Автандилович, как будто выбросил козырного туза.
— Это имеет значение? — изогнула тонкую бровь строгая «Машенька», очевидно, знавшая экономическую географию бывшей всебританской каторги, несколько лучше, чем ее супруг.
— Очевидно, что мой австралийский опыт в этом вопросе особого значения не имеет. — я открыто улыбнулся даме: — Там людей мало, в основном кенгуру бегают, но вот опыт пребывания в Сиаме может пригодиться. Там, как и у вас, на улицах сплошной бардак, толпы народа, все куда-то бегут, орут и ничего не понятно.
Очевидно, что у Марии Андреевны на Сиаме закончились аргументы, она холодно мне улыбнулась и наконец пригласила в свой дом:
— Прошу проходить, господа. Проследуйте в столовую.
Имя: Петр Степанович.
Раса: Человек.
Национальность: вероятно русский.
Подданство: Российская Империя.
Вероисповедание: православный.
Параметры:
Сила: 3.
Скорость: 2.
Здоровье: 2.
Интеллект: 6.
Навыки:
Скрытность (1/10).
Ночное зрение (0/10).
Достижения: нет.
Активы: две винтовки, револьвер неизвестных систем, носимый запас патрон, одежда, вещмешок, пальто, сапоги, галоши, шапку.
Пассивы: Обязательство найти пропавшую девушку Анну Ефремовну Пыжикову.
Глава 4
Российская Империя. Ориентировочно начало двадцатого века
Глафира что-то невразумительно пискнула, но приняла у хозяина пальто и шапку, затем, с некоторым колебанием, взяла и мои вещи. Я сделал шаг вперед, но затем вернулся:
— Одну секунду, барышня.
Когда я доставал из кармана пальто, свой огромный револьвер, умудрившись еще и зацепится шпорой, что торчала из дужки спускового крючка, за подкладку кармана, девица побледнела, и закатив глаза, повалилась мне на плечо. Пришлось усаживать Глашу на, бывший тут же, в прихожей, венский стул, сомлевшую прислугу и приводить ее в чувства.
Ружья я, от греха подальше, поволок с собой, наверняка, нарушая все мыслимые правила поведения гостя в приличном доме.
Мы молча сидели с купцом в
