Александр Белов - Штурм вулкана
— Ага, сперва тараканов потренируйся у себя на кухне ловить! — ответил ему чернявый.
Иван был в шоке. Ему раньше никогда не приходилось сталкиваться с беспризорниками. Они в открытую пили пиво, курили, никого не стесняясь, и отпускали крепкие выражения. В школе Ивана звали хулиганом, но рядом с этими мальчишками он был просто пай-мальчик,
— На, затянись папироской, — предложил ему чернявый, протягивая сигарету, — полегчает.
— Я не курю, — ответил Ваня.
— Извини, пива не могу предложить, — сказал чернявый, — кончилось.
— Я пива не пью.
— Ага, я на скрипке играю и мамкины трусы ношу, — сострил чернявый, и все засмеялись.
Ивану эта шутка не понравилась, и он сильно толкнул чернявого кулаком в плечо.
— Ты че толкаешься? — рассердился тот.
— Следи за словами, — хмуро посоветовал ему Иван, — а то можно и в глаз схлопотать.
Но чернявый, наученный жизненным опытом, не стал ждать, когда Иван даст ему в глаз, а набросился на него первым. Они повалились в пыль и стали мутузить друг друга кулаками, катаясь по земле и отчаянно ругаясь. Через пять минут Иван уже ничем не отличался от беспризорников — одежда и лицо его стали грязными, а под глазом сиял большой фонарь. Но и чернявому тоже здорово попало — у него был разбит нос и оторван рукав у куртки.
— А ты ниче махаешься, — сказал невысокий, плотный огненно-рыжий парнишка Ивану, помогая ему вставать, — хоть и домашний…
Больше всего Иван боялся, что они все трое набросятся на него и тогда ему уже будет с ними не справиться. Но друзья чернявого в драку не вмешались, оставив драчунов разбираться один на один. Это было по-честному.
Так Иван оказался в компании беспризорников с площади трех вокзалов. Жили они в люке коммуникационных систем на теплых трубах парового отопления. Называли они свое обиталище танком из-за сходства канализационного люка с люком боевой машины, а ее бетонного основания с башней. После драки, когда Иван подобрал на месте схватки выпавшую из кармана газету с заметкой про отца, оказалось, что рыжий родом из Красносибирска, а в Москву приехал в поисках приключений.
— Жаль, что сейчас не восемнадцатый век, — сказал он, на ходу покуривая дорогую сигарету, вытащенную из новенькой пачки, — я бы на парусник пошел плавать. К пиратам бы подался, грабил бы корабли торговые. Море вокруг теплое, соленое, чайки, и я у штурвала. Я из Красносибирска уехал потому, что там моря нет и вообще холодно.
Беспризорники поражали его все больше и больше. Он считал, что питаются они на помойках, а курят окурки, выброшенные в урну. Но пацаны подошли на вокзале к палатке шаурмой и заказали себе и Ивану по порции. Иван вытащил деньги, хотел расплатиться, но рыжий отвел его руку.
— Ты наш гость, я тебя угощаю. Думаешь, у нас денег нет? Мы тут, брат, такие дела проворачиваем, правда, Ботаник?
Третий, невзрачный и маленький пацан в круглых очках, кивнул, торопливо кусая горячую шаурму. Он и правда мало был похож на беспризорника — типичный отличник средней школы, только очень грязный.
— Кстати, меня Лоцман зовут, — представился рыжий, протянув Ивану пятерню, перемазанную кетчупом и майонезом, — этого, которому ты нос разбил, зовут Тимоха, а Ботаника ты уже знаешь. Вот так мы и живем, шустрим помаленьку, сами себе хозяева, никто над душой не стоит и не говорит, что можно делать, а чего нельзя. Жить можно, если голова на плечах есть.
Мысль о том, что ему не придется питаться из помойки, Ивана успокоила, а возможность жить с пацанами в танке на теплых трубах показалось ему романтичной. И он решил, что домой не пойдет, останется с беспризорниками и будет продолжать искать отца. А мать пусть подумает над своим поведением.
На вопрос Вани, можно ли ему остаться, Лоцман вытер салфеткой испачканные соком шаурмы руки и ответил:
— Оставайся, если хочешь. У нас как в монастыре. Мы нуждающихся не гоним. Но и халявщиков не терпим. У нас общак. Все, что мы втроем заработали, вкладываем в общий котел. Так легче выжить.
Иван про себя отметил, что его ровесник Лоцман рассуждает и держится совсем по-взрослому, не то что дочки и сыночки элиты, с которыми ему приходилось учиться и жить рядом. Те от мамкиной соски до самой взрослости не оторвутся, а эти мальчишки уже сами себе хозяева, и никто им не нужен, кроме них самих.
Иван вытащил из кармана имеющиеся у него деньги и протянул Лоцману для общака. Тот деловито пересчитал их и сунул за пазуху. Потом махнул рукой Ботанику и Тимохе, и они вчетвером отправились к танку. Так сын обеспеченных родителей стал бродягой. И эта жизнь ему несказанно нравилась.
IV
Ольга впала в отчаяние — Ивана не было дома уже три дня. Шмидт сидел мрачнее туча, зажав кулаки между коленями, а Ольга металась по огромной квартире и громила все, что попадалось ей под руку.
— Может быть, его уже и в живых нет! — кричала она. — Он же еще совсем ребенок, а вокруг в этом городе одни маньяки и подонки.
— Я тебе уже в сотый раз говорю, что он живой, — пробурчал Шмидт, — его видели ребята из нашей службы безопасности сегодня у площади трех вокзалов в компании таких же, как он, сорванцов.
— Это меня нисколько не утешает! — остановилась Ольга. — Меня совершенно не утешает, что Ваня попал в компанию беспризорников и шляется в районе трех вокзалов, в этом рассаднике всякой заразы, а твои «ребята из спецслужбы» не могут поймать мальчишку. Как он мог от них убежать, ну как?
— Наши мужики за ним побежали, а Иван. вместе с компанией юркнули в трубу, а наш за ними полез и застрял, — невнятно ответил Шмидт. — Эти беспризорники, они же все ходы и выходы в округе знают. Еще и джипу колесо прокололи.
— Ну и службу охраны ты набрал! — насмешливо сказала Ольга. — Кретины какие-то тупоголовые, детей не могут поймать. А что милиция привокзальная, не знает, где их искать?
— Знает, — ответил Шмидт, — и уже ищут. Я пообещал сто долларов заплатить тому милиционеру, который Ваню поймает.
— Ну ты и жмот, — возмутилась Ольга, — ты сына моего в сто долларов оценил?
— У ментов зарплаты маленькие, — пояснил Шмидт, — сто долларов для них большие деньги. Нечего их баловать. Они итак сделали облаву на то место, где Ваня со своими новыми дружками прятался. В танке каком-то, что ли. Но там никого уже не было. Там, мне местный капитан объяснил, у этой шантрапы целая система подземных ходов.
— В каком танке? — в отчаянии спросила Ольга. — Что еще за танк такой? Откуда танк на вокзале?
Шмидт ничего не ответил — он танка этого в глаза не видел. Ольга рухнула в кресло и сказала:
— Это точно Белова кровь в Ваньке кипит и тащит его в помойку, к бандитам малолетним. Чисто Беловские гены! Я из интеллигентной семьи, и все гены у меня хорошие. Но почему же не мои гены в Ваньке побеждают, а Беловские?
— А может быть, это твои гены как раз и побеждают, — ответил Шмидт, — тебя-то тоже на каком-то этапе жизни не к скрипачу-однокурснику, а к Белову потянуло…
— Я об этом уже сто раз пожалела! — вскипела Ольга. — И не смей меня подкалывать! Лучше бы не сидел тут, а поехал Ваньку искать! Давай, давай!
Шмидт поднялся и поплелся к выходу. Он знал, что спорить бесполезно — Ольга все равно настоит на своем или устроит грандиозный скандал, участвовать в котором Шмидту не хотелось. Поэтому он вышел за дверь и стал спускаться по лестнице. Он думал о том, что теперь придется впустую болтаться на вокзалах, где и без него уже дежурят люди и все менты имеют в кармане по фотографии Ивана.
Шмидт давно уже жалел, что когда-то в прошлом допустил непозволительную слабость и сошелся с женой своего бывшего босса. Бросился он тогда в ее объятья, как в омут с головой, не подумав, что из этого романа может получиться в дальнейшем. Ведь когда Ольга жила с Беловым, она была для Шмидта недостижима, как звезда на небе, он мог только издалека любоваться ею, как картиной в Третьяковке, но даже мечтать не мог, что эта «картина» когда-то окажется у него-дома.
Поэтому, когда Шмидт вдруг смог обладать ею, он посчитал это наградой божьей. Теперь он уже сомневался, что правильно поставил положительный знак в оценке этого события. Скорее Ольга была для него не наградой, а карой. Ольга, словно самка богомола, пожирала его, но от себя не отпускала. Как паучиха, сковывала его движения, то отталкивая от себя, то притягивая. И Шмидт вырваться из этого порочного круга никак не мог. Разорвать отношения
было уже невозможно — слишком многое их теперь связывало, в том числе и общий бизнес.
На входе в здание Ярославского вокзала Шмидт лицом к лицу столкнулся с выходящим оттуда Кабаном. Бывалый бандит шествовал в сопровождении двух охранников, выпятив вперед пивной живот, на который Шмидт едва не налетел. Кабан узнал его, остановился и протянул для приветствия руку. Шмидт поинтересовался, что тот делает на вокзале ночью, ведь уже, небось, отвык на поезде ездить — все, больше на самолете да в автомобиле? Кабан громко засмеялся в ответ, а потом сказал, что, мол, тещу в Воронеж провожал. Сам Кабан у Шмидта ничего не спросил, а сделал вид, что очень спешит, и удалился.
