Сергей Зверев - Мастер выживания
Помятый и невыспавшийся, Никита прошел в салон «Боинга» и практически упал в свое кресло. Все еще держа в руках билет, он обратил внимание на номер рейса. Покрутив его вверх ногами, увидел, что этот номер не что иное, как закодированное число дьявола. Никита приготовился к самому ужасному развитию событий.
Когда стюардесса вышла и сообщила, что самолет пошел на посадку, он немного расслабился. И вот сейчас, посмотрев за окно, ничего там не увидел. Сплошная водная штора застилала иллюминатор с внешней стороны. Сильный дождь и черные тучи скрывали от пассажиров все, что творилось внизу. Было такое ощущение, что самолет падал в никуда. Осмотревшись вокруг себя, Никита увидел перепуганные лица пассажиров, и ему стало не по себе.
Но если пассажиры могли надеяться на пилотов, то самим пилотам надеяться было не на кого.
– Диспетчер, ответьте. Вас вызывает борт «девятьсот шестьдесят шесть». Просим предоставить нам полосу для приземления, так как мы начинаем снижение и у нас плохая видимость.
– Вас понял, – ответил диспетчер.
– Что со «Скорой помощью»? Вызвали? – спросил Михаил на всякий случай, прекрасно понимая, что по-другому и быть не может.
– Да. Карета «Скорой помощи» ожидает на взлетной полосе.
После этого диспетчер дал указания снижаться до трех тысяч метров и повернуть на сто восемьдесят градусов. Сегодня «Боинг-747» будет последним самолетом, который сядет в нальчикском аэропорту, так как из-за надвигающегося циклона все остальные рейсы были отменены или отложены. «Значит, сегодня я смогу уйти с работы пораньше», – подумала Ольга Васильевна, которая вот уже пять лет работала диспетчером в «СевКав-АвиаЛайн». Но и ее мечтам не суждено было сбыться, так как последующие события превратили жизнь многих людей в кошмар...
* * *Ольга Васильевна посмотрела на Илью Семеновича, и тот кивнул головой. Он знал, что в их работе бывают такие моменты, когда нужно напрячь все силы. Это умение было особенностью их профессии. Илья Семенович за пятнадцать лет работы в службе наблюдения за воздухом часто видел, как это происходило.
Вместе с умением обострять мысли и чувства от диспетчера требовались еще собранность и железное спокойствие. Эти два требования, трудно совместимые в одном человеке, изнуряли нервную систему и в конечном счете разрушали здоровье. У многих диспетчеров развивалась язва желудка, но они тщательно скрывали это от начальства, боясь потерять работу.
В нальчикском аэропорту, как и в любом другом, внештатные ситуации возникали по несколько раз в день. Они могли произойти в любую погоду – не только в такой неожиданно начавшийся ливень, как сегодня, но и при голубых небесах. Об этом узнавали лишь немногие, потому что, как правило, все завершалось благополучно, и даже пилотам в воздухе далеко не всегда сообщали, почему тому или иному самолету не дают посадку или принято решение изменить его курс. Во-первых, им вовсе необязательно было об этом знать, а во-вторых, не хватало времени давать по радио подобные объяснения. Зато наземные службы – аварийные команды, «Скорая помощь», а также руководство аэропорта оповещались немедленно, и тут же принимались меры в зависимости от категории бедствия. Первая категория была самой серьезной и в то же время самой редкой, поскольку бедствие первой категории означало, что самолет разбился. Вторая категория предполагала наличие опасности для жизни или серьезных повреждений. Третья категория, которая складывалась сейчас, являлась просто предупреждением: соответствующие службы аэропорта должны быть наготове, так как их услуги могут понадобиться в любой момент. Так думал Илья Семенович, уверенный в своей правоте, судя по последним метеосводкам. Но все оказалось иначе...
А началась авральная ситуация с того момента, когда на командно-диспетчерский пункт зашли двое мужчин, которые и определили ход дальнейших событий. Одним из них был директор аэропорта Хасан Ибрагимович Давлетов. При виде второго Ольга Васильевна почувствовала, как по ее спине пробежал неприятный холодок. Это был «хозяин». Так его называли все работающие здесь, и она в том числе. Высокий широкоплечий кабардинец Аслан Томаев был владельцем всего, что здесь находилось. Молодой ответственный бизнесмен, всегда привыкший быть в курсе всех дел, он не прощал никому халатного отношения к своей работе. Одним движением руки он увольнял людей, не считаясь с их опытом или выслугой лет, поэтому, увидев его, Ольга Васильевна начала лихорадочно вспоминать, где она могла допустить ошибку. Неожиданно раздавшийся голос в наушниках заставил ее моментально включиться в работу.
– Диспетчер, это рейс «девятьсот шестьдесят шесть». Вижу аэропорт. Обозначьте глиссаду.
Ситуация была не из легких. В такую сложную нелетную погоду надо было корректировать каждое движение самолета, поэтому Ольга Васильевна стала четко отдавать команды «Боингу», не обращая внимание на мужчин, стоящих сзади.
– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», приготовьтесь к посадке по приборам, посадочная полоса «три-пять». Поворачивайте вправо, курс три-два-ноль, и свяжитесь с посадочным маяком. Вызовите КДП, проходя над внешним радиомаркером.
– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», параметры посадки заданы, командно-посадочный пункт пойман, – Михаил наклонился, чтобы, переключив маленький рычажок, перейти с теперешней частоты на внутреннюю связь, но, как всегда, задержался на тот случай, если диспетчеру понадобится сказать еще что-то. На этот раз голос диспетчера вернулся почти сразу, и он почувствовал в нем волнующие, но настойчивые нотки.
– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть», вы еще здесь?
– Да, – ответил Михаил.
– Мы должны изменить ваш курс, командир, – она подчеркнула последнее слово.
Голос диспетчера на мгновение исчез, и Михаил услышал другой голос, мужской, через неотключенный микрофон – из-за того что диспетчер не сняла палец с кнопки передатчика. Были слышны только отдельные фразы, но по ним Михаил понял, что посадку им не разрешают. Через минуту он услышал голос диспетчера...
Илья Семенович не сомневался и где-то даже был уверен, что опытный пилот Стародубцев сможет посадить самолет в такую погоду, но не стал спорить с начальством, которое решило почему-то отправить его в режим ожидания. Последнее время ему вообще ничего не хотелось, он все чаще и чаще стал задумываться: сколько еще сможет выдержать его усталый мозг? Ему недавно исполнилось сорок восемь. Он работал диспетчером почти полтора десятка лет. Самым неприятным моментом было то, что, хотя на этой работе человек к сорока пяти – пятидесяти годам полностью изнашивается и чувствует себя стариком, до выхода на пенсию остается еще десять-пятнадцать лет. Многим воздушным диспетчерам это оказывалось не под силу, и они не дотягивали до конца.
Илья Семенович знал, как знали и другие диспетчеры, что о влиянии их работы на организм уже давно официально известно. У врачей, которые наблюдают за состоянием здоровья авиационного персонала, накопились горы материалов на этот счет. В числе болезней, являвшихся прямым следствием профессии диспетчера, фигурировали: нервное истощение, стенокардия, язва кишечника, тахикардия, психические расстройства и множество других, менее тяжелых заболеваний. Он как-то видел записи одного врача: «Диспетчер проводит долгие ночи без сна, раздумывая, каким чудом ему удалось удержать столько самолетов от столкновения. За истекший день он сумел избежать катастрофы, но будет ли удача сопутствовать ему и завтра? И вот через какое-то время что-то в нем отказывает – происходит изменение в его физическом и психическом состоянии».
Илья Семенович посмотрел на Ольгу Васильевну, и ему вдруг вспомнилась Наташа. Он вздохнул. Последнее время между ними стали возникать ссоры из-за его работы. Жена то ли не могла, то ли не хотела его понять. Ее очень беспокоило его здоровье. Она хотела, чтобы он бросил эту работу и, пока еще не совсем растратил своей силы, нашел себе другое занятие. Он понимал теперь, что зря делился с женой сомнениями, зря рассказывал о своих коллегах-диспетчерах, преждевременно состарившихся или ставших инвалидами. У него же были собственные соображения, мешавшие ему расстаться с работой, перечеркнуть все эти годы, когда он совершенствовался и набирался опыта, – соображения, которые его жене, да и, наверное, любой другой женщине трудно будет понять. Даже если тебе и очень хочется, нельзя вот так все бросить и уйти с работы. Особенно если у тебя семья, дети, которых надо учить. А тем более когда для своей работы ты терпеливо накапливал знания, которые нигде больше не сможешь применить. Есть профессии, позволяющие человеку перейти на другое место и там использовать свой опыт. Для воздушного диспетчера это исключено. Его специальность больше нигде не нужна.
Сознание, что ты находишься в капкане (а именно так обстояло дело), приходило вместе с другими разочарованиями. В их числе была и оплата труда. Когда ты молод, полон сил и энергии, горишь желанием работать в авиации, зарплата воздушного диспетчера кажется тебе приемлемой и даже высокой. И только потом, позже начинаешь понимать, насколько она не соответствует той страшной ответственности, которая лежит на тебе. В воздушном флоте наиболее ценными специалистами сейчас являлись пилоты и диспетчеры. Все были убеждены, что пилотам меньше платить нельзя. Но даже летчики, известные своим эгоцентризмом и умением постоять за себя, считали, что воздушные диспетчеры должны получать гораздо больше.
