Илья Деревянко - Оборотни в погонах
Дверь с грохотом захлопнулась, а я прилег обратно на подушку, закурил сигарету и задумался. Новый вариант задания Рябова меня вполне устраивал. В первую очередь – конкретикой. Знай себе бей по обозначенным целям да гони дичь на таинственного Чистильщика. Малоперспективные поиски пропавшей девчонки автоматически отодвигались на второй план. (Хотя я и не собирался от них отказываться.) Правда, на сей раз шеф ни словом не обмолвился о связи, но… теперь она вроде бы ни к чему! Воюй «до победного», а когда все закончится, начальство тебя само найдет. Живого… или мертвого. Н-да! Возможен, кстати, и второй вариант. Очень даже возможен!
Шансы уцелеть в начинающейся мясорубке составляют примерно пятьдесят процентов из ста. (При оптимистическом взгляде на дальнейшее развитие событий.) А при пессимистическом – процентов двадцать, от силы тридцать. Но тут уж ничего не попишешь! Это моя работа, и никто меня на нее силком не гнал. Более того, для другой – мирной, тихой, кабинетной – я попросту не гожусь. Уже первая чеченская война, которую я прошел в качестве бойца разведывательно-диверсионной роты, наложила на психику неизгладимый отпечаток. Нет, я вовсе не стал маньяком-убийцей, но… без постоянного притока адреналина в кровь моментально зачахну от тоски! Или сопьюсь…
Мои размышления прервал донесшийся из коридора голос Валерия Петровича:
– Молодой человек. Пора ужинать! Вниз по лестнице. Вторая дверь налево. Желаю приятного аппетита!
Послышались шаркающие, удаляющиеся шаги. Тут я вспомнил, что с момента утреннего рандеву с полковником крошки во рту не держал, ощутил в желудке голодное урчание, поспешно оделся и чуть ли не вскачь понесся в указанном направлении. За названной стариком дверью находилась просторная чистенькая столовая с развешанными по стенам цветными натюрмортами. Людей в помещении не было, а накрытым оказался один-единственный одноместный столик. От расставленных на нем тарелок шел вкусный, дразнящий ноздри аромат. «Интересно, где сейчас Валерий Петрович? – усаживаясь за стол, подумал я. – Может, с Рябовым общается? И вообще, кто он такой? Внештатный, но доверенный сотрудник Конторы?.. Личный друг шефа?.. Родственник?.. А, ладно! Зачем гадать попусту!!! Приютил, обогрел, свел с полковником… и на том спасибо!»
Выбросив из головы загадочного старика, я вооружился столовым прибором и с жадностью набросился на отменно приготовленную еду…
* * *Утром меня разбудил все тот же Валерий Петрович, накормил завтраком, дал время собраться, привести себя в порядок и вежливо выпроводил восвояси. На прощание он вручил мне ключи от известной читателю усовершенствованной «Нивы», доверенность на нее, а также водительские права на имя Дмитрия Лемешева. После чего пожелал удачи и скрылся в доме. Окинув последним взглядом свое неказистое с виду ночное пристанище, я уселся за руль, прогрел мотор и на средней скорости поехал в город на улицу Гагарина. Еще накануне вечером я решил предоставить чеченам с цыганами маленькую передышку (на полдня примерно) и заняться вплотную диджеем Арцибашевым. Бойфрендом, блин! (Ненавижу эти дурацкие иностранные словечки.)
Часы показывали без четверти девять, и Артурчика, пташку ночную, я надеялся застать в постельке. Тепленьким, сонным и не ждущим от жизни никаких неприятных сюрпризов. Типа допроса с пристрастием.
Сегодня с утра заметно распогодилось. Уползли куда-то хмурые тучи. В заголубевшем небе радостно улыбалось солнце. Прохожие гордо шествовали без зонтов. Некоторые даже без осенних плащей и курток. О вечернем ненастье напоминали лишь обильные лужи на тротуарах. Дом номер восемь, где обитал Арцибашев, представлял собой кирпичную девятиэтажку, выстроенную на краю огромного пустыря, заросшего сорной травой и чахлым кустарником. Кое-где там были проложены дорожки, поставлены деревянные лавочки, а посему пустырь именовался «парком». Во дворе арцибашевского дома стояло несколько иномарок. Бегло оглядев машины, я насторожился. В глаза бросились два агатово-черных джипа, одинаковых, как однояйцевые близнецы. Именно на таких «катафалках» подлетела вчера к дому покойной Оксаны-Виктории чеченская «группа быстрого реагирования». Конечно, между понятиями «джип» и «чеченец» нет обязательной взаимосвязи. На подобных тачках много кто катается, но… уж больно любят их наши лихие хлопцы с гор. Буквально души не чают! Да и хомутовские цыгане везли меня в лес пытать-убивать на аналогичном авто. Присмотревшись повнимательнее к «близнецам», я заметил – над ветровым стеклом у каждого болтается маленькая фигурка волка, пресловутого символа «великой Ичкерии». Настороженность усилилась, достигнув апогея. Поставив «Ниву» на краю общего ряда, я не стал глушить мотор, проверил нож на ноге, дослал патрон в патронник и беспечной походкой двинулся к дому. Квартира номер пятьдесят находилась во втором подъезде на первом этаже. Изнутри доносились приглушенные мужские голоса, прислушавшись, я понял, что говорят по-чеченски, разобрал обрывок фразы «…дави щенка скорее, нечего тут…», выбил бесшумным выстрелом замок, кубарем прокатился через маленький холл и, миновав дверной проем роскошной спальни, выстрелил из положения лежа в молодого нохчу с петлей в руках. Пуля попала ему в горло. Судорожно стиснув веревку, чеченец упал спиной на снятую с крюка хрустальную люстру и принялся дергать ногами в агонии. Тем временем я продолжал стрелять, переведя огонь на трех его товарищей, успевших с похвальной быстротой задействовать оружие. Скажу честно, спасло меня тогда только чудо! Нохчи оказались опытные, понюхавшие пороху, и почему ни одна из выпущенных ими пуль в меня не попала – до сих пор не пойму!!!
Так или иначе, но в последующие мгновения я сумел уложить наповал двоих, а третьего ранил в правое предплечье, заставив выронить пистолет. Он, однако, сопротивления не прекратил и, рыча, аки барс, бросился на меня с красивым кинжалом в левой руке. Подранка я решил захватить живьем, а потому мочить с ходу не стал, ограничившись «ножницами[6] и добиванием пяткой наотмашь – сверх[7] Джигит с размаху грохнулся на пол, при падении треснулся черепом о какой-то предмет меблировки, а мой удар, пришедшийся в хребет, окончательно успокоил «горного орла». Чечен отключился, продолжая сжимать в ладони рукоять кинжала.
– У-у-уф! – облегченно выдохнул я, поднялся на ноги, осмотрелся и сразу обнаружил Марининого бойфренда, хорошо знакомого мне по фотографии. Там, правда, он выглядел крутым, самоуверенным покорителем женских сердец, а в настоящий момент являл собой на редкость жалкое, если не сказать гадкое, зрелище. Абсолютно голый, потный от ужаса Артур безвольно распластался на кровати, мелко трясся, пискливо хныкал и, судя по запаху, несколько раз обгадился.
– Веди себя тихо, чмо болотное! – погрозив ему дулом пистолета, зловещим шепотом предупредил я. – Вякнешь раз, пристрелю!
Диджей часто, утвердительно затряс заплаканной физиономией, а я занялся оглушенным нохчей. Этот зверюга, даже раненый, мог, очнувшись, доставить массу хлопот, и следовало позаботиться о нем заблаговременно. С большим трудом, разжав ладонь чечена, я отобрал кинжал, перевернул пленника на живот и, отрезав кусок телефонного провода, намертво приторочил его левую кисть к правой лодыжке. Затем я выдвинул на середину комнаты один из стульев, уселся лицом к кровати, забросил ногу на ногу и, нянча в руках пистолет, вперился в Арцибашева лютым взором.
Чеченцы, подобно мне самому, использовали сегодня стволы с глушителями, и грохот перестрелки не мог потревожить покой соседей (разве что некоторый кратковременный шум имел место быть). Поэтому я не ждал скорого приезда милиции и намеревался провести допрос спокойно, обстоятельно, начав (учитывая слизняковую сущность Артура) с простейшего психологического прессинга.
В гробовом молчании прошло минуты полторы. Под моим сверлящим, немигающим взглядом диджей чувствовал себя крайне неуютно. Трясучка у него многократно усилилась, а запахи пота, мочи и экскрементов сделались совершенно невыносимыми.
– Кто вы такой? Что вы собираетесь со мной сделать?! – не выдержав, наконец, заполошно взвизгнул он. Я медленно вынул из креплений десантный нож и любовно погладил пальцем остро заточенное лезвие.
– Для начала кастрирую тебя, мерзавца, а потом заживо постругаю на мелкие кусочки! – со змеиной ласковостью в голосе ответил я на второй вопрос и незаметно включил спрятанный в кармане диктофон.
– Но за что-о-о-о?! – Визг Артура зашкалил за предельно допустимую отметку, голосовые связки не выдержали напряжения, и он осекся, натужно кашляя.
– А за то, что ты, падла, продал мою родственницу и свою подружку в рабство чеченам! – прежним тоном пояснил я и снова погладил лезвие.
– Вы… Вы о ком… именно?! – Теперь Арцибашев уже не визжал, а сипел. Правда, не менее жалко.
