Николай Иванов - Афганский шторм
– Начинайте, Андрей Андреевич, – кивнул он Громыко.
Задвигали креслами, уселись. Выложили на стол папки с документами.
– Товарищи, каждый из нас уже познакомился с ситуацией, сложившейся в Афганистане, – неторопливо начал Громыко, перебирая свои листочки. – Оценки свершившегося пока самые разноречивые – от демократической революции до верхушечного военного переворота – так, кажется, выразился Ростислав Александрович Ульяновский,
– Верхушечный военный переворот, поддержанный армией и частью мелкой буржуазии, – не поднимая головы, уточнил свою позицию Ульяновский.
– Да, такие мнения, – повторил Андрей Андреевич. – Но, я думаю, нам надо сейчас определиться в главном: какое правительство пришло на смену Дауду и будем ли мы его признавать. Если будем, то как быстро. Все остальное, видимо, может подождать.
Громыко замолчал, давая возможность высказаться всем остальным. Однако добровольцев начинать первыми не находилось, и Брежнев повернул голову к Пономареву:
– Борис Николаевич, как мне доложили, Тараки уже приезжал к нам в Москву, в ЦК.
– Да, Леонид Ильич. Это было где-то в конце 65-го года, уточнить несложно. Но прилетал он неофициально, и мы, дорожа хорошими отношениями с Захир-Шахом, решили тогда не принимать его на уровне первых лиц.
– Кто же беседовал с ним?
– Я, Леонид Ильич, – выпрямился в кресле Ульяновский. – Беседу с Тараки вел я и заведующий афганским сектором ЦК Симоненко Николай Нестерович.
– И о чем вы говорили? Как вам показался Тараки?
– Беседовали мы часа четыре. Тараки уже тогда выдвигал идею переворота или вооруженного восстания. Нельзя сказать, что фанатичен в этой своей идее, но, по крайней мере, был очень увлечен ею.
– Что посоветовали вы?
– Мы рекомендовали не ставить для партии главной задачей свержение правительства – хотя бы в силу неподготовленности и малочисленности НДПА. Главная задача для них была и, видимо, остается – это объединение партии.
– А разве объединения не произошло, Борис Николаевич? – посмотрел Брежнев на Пономарева, словно это зависело от него.
– Формально – да, произошло, – ответил тот. – Но, к сожалению, победы тем и коварны, что тут же вносят новый раскол. Я боюсь, что сейчас трения в партии начнутся вновь. И Ростислав Александрович прав: главное для афганских товарищей – это сплочение своих рядов.
– И тем не менее переворот, или вооруженное восстание, или революция свершились, – подвел черту Брежнев и еще раз оглядел всех присутствовавших: – Что дальше?
– В любом случае это прогрессивный режим, Леонид Ильич, – отозвался Андропов. – Мир, конечно же, ждет, кто первым признает ДРА. И как быстро, здесь Андрей Андреевич прав. Нам надо определяться в первую очередь в этом. Я думаю, у нас нет особых оснований для тревог, чтобы не признавать революцию и новое правительство первыми. Потом будут и третьи, и десятые, и сороковые, но вспоминаться афганцами будут именно первые. Надо помнить об этом, и мы не должны упустить этот шанс.
– Мы информировали посла Пузанова, что этот шаг возможен в самое ближайшее время, – тут же дополнил Громыко, почувствовав поддержку. – Он уже нанес неофициальный визит товарищу Тараки, но, видимо, будет лучше, если он это сделает открыто и одновременно объявит о нашем признании республики. Записка по этому поводу уже подготовлена.
Остальные члены Комиссии промолчали, соглашаясь. Брежнев посмотрел на Пономарева и Ульяновского: как, не против?
Существовало негласное разделение между МИД и международным отделом ЦК: все, что касалось отношений с развитыми капиталистическими странами – США, ФРГ, Японией, Францией, – здесь приоритет отдавался профессионалам. Суслов и Пономарев же курировали развивающиеся страны и весь «третий мир» с их постоянными революциями и переворотами. На этом можно было строить политику, формировать идеологию, так что Афганистан невольно переходил в их орбиту деятельности.
И Пономарев, и Ульяновский поспешно кивнули на вопрос Брежнева: конечно, они не против.
– Я вижу, что мнение по этому поводу едино, – удовлетворенно проговорил Леонид Ильич. – Андрей Андреевич, дайте необходимые указания послу.
– Хорошо, Леонид Ильич.
– Ну а у вас, у Комиссии, скорее всего, дел прибавится. Тут уж никуда не деться. Поэтому не буду вам больше мешать. До свидания, товарищи.
– До свидания, Леонид Ильич.
Документ (переписка советского посла в ДРА с МИД):
...«Запись беседы с послами НРБ, ПНР, ЧССР в ДРА.
29 апреля 1978 года.
В течение дня принял послов: НРБ – С. Радославова, ПНР – Б. Пашека и ЧССР – 3. Кармелита, которые приезжали без предупреждения, поскольку телефонная связь в городе еще не работает…
Послы сообщили о признании нового правительства Афганистана: НРБ – 1 мая, ЧССР – 2 мая, ПНР – 3 мая»
Посол СССР в ДРА А. Пузанов».
Документ (переписка советского посла в ДРА с МИД):
...«Запись беседы с послом Республики Индия в ДРА Ш. К. Сингхом.
30 апреля 1978 года.
Принял Сингха в Совпосольстве в порядке поддержания контактов…
…Сингх проинформировал о встрече послов западных стран. По имеющимся данным, они намерены оттягивать признание и повлиять на ряд мусульманских стран (Саудовская Аравия, Иран, Пакистан) с тем, чтобы те также не торопились с признанием…
Посол СССР в ДРА А. Пузанов».
Документ (сообщение «Радио Кабула»):
...«30 апреля 1978 года. 20.30. Сегодня, 30 апреля, в19.30 его Превосходительство Александр Михайлович Пузанов, Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза в Кабуле, встретился с Председателем Революционного совета ДРА Hyp Мухаммедом Тараки в его рабочем кабинете и во время встречи передал ему послание своего правительства.
В послании, в частности, отмечается, что Советское правительство, последовательно придерживаясь принципа невмешательства во внутренние дела других государств и исходя из уважения прав наций на выбор путей решения своих внутренних проблем, официально признает Демократическую Республику Афганистан».
Документ (из секретной переписки американских внешнеполитических ведомств по Афганистану):
...«6 мая 1978 г., № 3619.
Из посольства США в Кабуле.
Госсекретарю. Вашингтон. Немедленно.
В посольства США (немедленно): в Исламабаде, Москве, Дели, Тегеране.
Конфиденциально, ограниченное распространение.
Тема: Первая беседа с новым афганским президентом
1. Hyp Мухаммед Тараки, президент нового Революционного совета Афганистана (ему нравится, когда ею называют «м-р президент»), принял меня одного в своем кабинете в старой резиденции премьер-министра 6 мая в 17.00. У входа в здание меня встретили начальник протокольного отдела и его заместитель, которые служили еще при прежнем режиме…
2. Тараки приветствовал меня теплым рукопожатием и дружественной улыбкой, что было старательно зафиксировано фотографами. Затем мы сели в углу его кабинета и обменялись шутками, в то время как нас продолжали фотографировать. Я вызвал его громкий смех, когда сказал, что сожалею о том, что за четыре с половиной года пребывания в Афганистане не встречался с ним, и тем более сожалею, что не встретился в течение последних девяти дней.
Тараки говорил на отличном английском, иногда, правда, забывая слова.
3. Тараки начал с очевидной гордостью и удовольствием перечислять успехи его революции, подчеркивая, что это революция, а не переворот. По его словам, в четверг 27 апреля танки двинулись к Кабулу около 9 часов утра, но им понадобилось более двух часов, чтобы достичь центра города. К вечеру режим Дауда проиграл битву, хотя была предпринята безуспешная попытка направить ему помощь из штаба центрального корпуса и из Карги.
– С наступлением рассвета, – сказал Тараки, – ВВС получили возможность завершить дело.
В этот момент уже внутри Дворца Дауду предложили капитулировать, но он отказался, открыв стрельбу по нападающим. Так же поступили его жена и семья. В результате все были убиты.
– Намечалось, – сказал Тараки, – захватить его живым. Дауд, – добавил он, – мог быть предан суду и, возможно, расстрелян.
Вчера Тараки посетил госпиталь и поздравил солдата [10] , которого ранил Дауд, стреляя из своего «белого пистолета».
4. Затем Тараки сказал, что он удивлен, что я не был первым послом, нанесшим ему визит, так как он пытается установить в Афганистане «правление народа самим народом и для народа». Он сказал, что задал такой же вопрос пакистанскому послу, так как Пакистан и Афганистан имеют много общего как в культуре, так и этнически.
5. Затем я объяснил, что в подобных случаях визит посла не является официальным признанием; он означает, что мы хотим продолжения нормальных дипломатических отношений. Я сказал, что на практике мы хотим иметь тесные деловые отношения с новым правительством. Я добавил, что это говорится в нашей ноте, что я надеюсь, что его правительство вскоре найдет возможным подтвердить действие существующих договоров и соглашений. Он не прокомментировал эти предложения.
