Данил Корецкий - НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ
Взгляд его невольно скользнул по щеке Глеба, и тут Савик – тот самый
На щеке ничего не было! Ни припухлости, ни красноты, ни тени! Обычная
Это было за гранью понимания. "Херня какая-то," – сформулировал растерянный Савик. Он осторожно, словно ядовитого паука, завернул ручку в
Глеб лежал в нелепой позе, скалясь в потолок.
Савик отпер дверь и вышел из киоска.
Он долго ходил по улицам, не зная, куда приткнуться, совершенно очумелый. Потом остановился, огляделся: какая-то пустынная остановка, жестяной флажок с номерами маршрутов скрипит на ветру. Вспомнил вдруг про пакет, который до сих пор сжимал в руке. Бутылка, стакан, окурки. Воровато глянул по сторонам. Швырнул пакет в урну, отошел. Нет, вернулся, высыпал сигареты из пачки в
Савику сегодня определенно не везло. Вдобавок ко всему он забрел на "чужую" территорию, в район проспекта Вернадского, рядом с автостоянкой. Там Савик нарвался на ребят из группировки Жгута, который "держит" соседний участок и, как это часто бывает у соседей, имеет целый букет территориальных и прочих претензий к группе Директора и Смольского. Жгут с Директором свои проблемы обычно решают за бутылкой коньяка в отдельной кабинке какого-нибудь дорогого ресторана, как принято у уважающих себя людей. А "бойцы" той и другой стороны
"…Смотри, этот, как его, Савкин топает, – послышался нетрезвый голос. – Отбуцкаем?" Савик увидел стремительно приближающиеся фигуры и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал. Ловить здесь было нечего, только бежать. Савик сам не раз участвовал в подобных расправах, он знал, как действует на разгоряченный випивкой мозг пресловутый "эффект чужака". Ни повод не нужен,
Убежать Савику не дали. В подъезде, мимо которого он проходил минуту назад, обжималась парочка; парень, как оказалось, тоже был из жгутовских – Боря Хмель. Услышав крики, Боря оставил на время свою подругу и выскочил Савику наперерез. Савик попытался уложить его с первого удара, но не сумел. Хмель
Спустя пять минут все закончилось. Савик остался лежать на снегу, облизывая разбитый рот и чувствуя при каждом вздохе, как ребра вонзаются в печень. Хорошо, что он работает на Директора. Если бы он был обычным лохом, то жгутовские затоптали бы его насмерть. С другой стороны, если бы он был
Савик отдышался немного. Встал. Обшарил карманы. Шестьдесят долларов, полученные с должников, а с ними и личные сорок рублей – все исчезло. Савик чуть не взвыл от злости и досады. Ну, суки, ну попадетесь же когда-нибудь!.. С тревожным чувством он залез в карман. Ручка была на месте. И зажигалка, и две
Савик вытер лицо и руки снегом, посидел на корточках, отдышался, выкурил сигарету. Капли воды стекали по его разбитому и насупленному лицу. Вот херня!
Часов в восемь Савик приплелся в дискобар "Миранда". Это "точка" Юры Маза – он сидит за стойкой днями напролет, лакает с дружками немецкое пиво под горячие сосиски, треплется. А когда он бывает нужен Директору, тот всегда
Вот и сегодня бригадир сидел на своем обычном месте, уткнувшись носом в пивной бокал. Савик подошел, стал рядом, всем своим видом выражая уныние от
– Слышь, Юра, меня жгутовские отбуцкали, деньги отняли… Совсем оборзели!
Маз допил пиво, без интереса скользнул взглядом по его разукрашенной
– Какие деньги?
Если бы в таком виде заявился Татарин, Маз вскочил бы, собрал ребят и отправился на разборку. А на обиды Савика ему было плевать. Савик ощутил острый
– Сегодня шестьдесят баксов получил с Нинки и Глеба…
Маз поморщился. Имен овец он не знал и знать не хотел. Его интересовала
– А Глеб потом… – Савик запнулся, вдруг ясно увидев перед собой остекленевшие глаза ларечника и отвалившуюся челюсть. – Короче, Глеб прижмурил
– Что-о? – протянул Маз, задирая брови.
– Сдох, что!.. – неожиданно для себя огрызнулся Савик.
Маз посмотрел на него, как на законченного идиота.
– Что ты мне пургу метешь? – медленно произнес он. – При чем тут
– Они потом. Вначале Глеб долг отдал, потом вдруг помер. А потом
Маз отвернулся, постучал по стойке пальцем, увенчаным кольцом-"печаткой". Рядом появился бармен, поставил перед ним кружку пива. Маз отпил из бокала,
– Значит, ты этого ларечника замолотил, бабки заныкал, а жгутовские
– Жгутовские, – подтвердил Савик.
Маз хмыкнул и слез с табурета.
– Идем на воздух.
Они вышли на улицу, под козырек бара.
– В общем так, братишка, – сказал Маз, закуривая "честерфилд". – Я помню – на прошлой неделе ты катил бочку на какого-то лоха, за то, что платеж задержал. Кричал, грозился. А сегодня приходишь с разукрашенной мордой и
– Так я с ним водку пил…
Маз жесткой рукой схватил его за отворот старой, выношенной куртки, грубо
– Тебе поручали его мочить? Я, или Директор, или Смольский?
Савик затряс головой.
– Я его пальцем не тронул!
Бригадир презрительно усмехнулся.
– Не поручали. Значит это твоя личная проблема. Отмазывать тебя никто не
– Матерью клянусь, он сам…
– Вот так ментам и расскажешь. Если лишнее болтнешь – сам знаешь, что
В данной ситуации ответ мог быть только одним.
– Все.
– Тогда вали отсюда.
Маз пошел допивать свое пиво, а Савик, проклиная все на свете, побрел
***В эту ночь Савик спал плохо, потел и ворочался. Когда удавалось забыться на некоторое время, он видел полчища голых баб с отвисающими безобразными грудями без сосков, такие изжелта-белые мешки, и ничего на них нету, как слепые. Еще он видел чей-то рот с медленно отваливающейся нижней челюстью, и бездонную пустоту за ней, которая затягивала его с неудержимой силой. Мать Савика лежала в соседней комнате и несколько раз слышала, как он вставал, чтобы попить на кухне воды. "Небось пережрал вчера? – ворчала она наутро. – Вон
Весь день он просидел дома, уткнувшись в телевизор.
Его мозг напоминал проигрыватель с заевшей пластинкой. Савик непрестанно думал о том, что случилось вчера в палатке у Глеба, снова и снова прокручивая в голове цепочку событий: вот он вертит ручку, шипение, цифра "8" уплыла за пределы окошка, появилась семерка, Глеб с вытаращенными глазами сползает на пол… красноватое пятно под скулой и кончик какой-то хреновины, торчащий из середины… А потом – чистая гладкая кожа, ничего нет. Пусто… Но не привиделось
Савик сильно подозревал, что все дело в этой чертовой ручке. Шпионская какая-нибудь дрянь… Откуда она там взялась? Хотя… Целый автобус каких-то крутых
По всем правилам, ручку следовало уничтожить – тогда концы уйдут в воду. Но ему не хотелось этого делать. Целый день он опасливо крутил еe так и этак,
Постепенно кое-что стало проясняться. Ручка имела два положения. В обычном из неe выдвигался стержень и можно было писать обыкновенной на вид синей пастой. Но если ободок и наконечник как бы растянуть и одновременно повернуть в противоположных направлениях, открывалось окошко с цифрой "семь" и ручка начинала излучать волны опасности и скрытой силы. Савик понимал, что если сейчас нажать стреловидный нажим, эта сила немедленно проявит себя. Но он не нажимал – проделывал все манипуляции в обратном порядке, расписывался на косо оторванном листе газеты. Ручка завораживала его изяществом и красотой. Эти плавные отточенные линии, эта правильность форм, золотой ободок на темном
Савик не был ни эстетом, ни поэтом, в Третьяковку он сроду не ходил, даже вместе с классом, – а самой красивой вещью на свете по его мнению являлся пистолет Макарова, который он как-то видел у Маза. Но здесь Савика, что называется – проняло. Может даже не красота, а то общее, что было между "ПМ" и этой ручкой?.. Так или иначе выбрасывать он еe не стал, а спрятал в туалете за
Аппетита не было, он почти ничего не ел. Мать заподозрила неладное,
– Чего ты дурью маешься? Работал как все, шофером, в приличном месте, вроде около власти… А теперь что? То спишь целый день, то шастаешь по ночам, то пьяный, то злой, то побитый… Теперь сидишь, как волк в норе! Куда это годится?
Но на все еe расспросы Савик только цедил: "Все нормально. Отцепись."
Вечером он решил развеяться, выпросил у матери полтинник в долг, выбрался из своей берлоги и отправился в "Миранду" – дискобар, где любили собираться путевые пацаны района. Там было многолюдно, резко били по ушам рваные ритмы, синие, желтые и зеленые всполохи цветомузыки били по глазам. Площадка для танцев была плотно забита потными разгоряченными телами, каждый корячился сам по себе – прыгали, раскачиваясь обкуренные или подколотые парни, извивались, подняв руки, такие же кайфующие девчонки. Некоторые притягивались друг к другу и сплетались в объятиях, бесстыдно тискаясь на глазах у остальных. Потом парочки шли в туалет и возвращались порознь, потеряв друг к другу всякий
Савик подошел к стойке, взял кружку "Балтики", залпом выпил. Тут же повторил. Захотелось есть, захотелось водки, захотелось анаши или пары "колес", захотелось бабу, захотелось "бэшку" или "мерс", чтобы промчаться по Вернадке на сто сорока, тиская правой рукой обтянутое скользким нейлоном колено. Но наличность заканчивалась и, очевидно чувствуя это, худой с прилизанным пробором
