Борис Бабкин - Кровавый план египтянина

Антон рукавом вытер слезы и встал. Подошел к столу и, выдвинув ящик, достал двуствольный обрез. Переломив стволы, вставил два патрона. Взвел курки. Сев, посмотрел в окно. Сунул стволы в рот и нажал на оба курка.

– Я нашла его, – всхлипывая, говорила Тоня. – Они вместе с Колькой были в садовом домике. Я сказала, что Света дочь Антона. – Она зарыдала.

– Она привезла детей на такси, – тихо объяснил худощавый оперативник, – и отдала бумагу. Здесь написано, что Павла будут шантажировать детьми. Тоня не сказала, где находится Голубцов, и мы узнали об этом только сейчас. Недавно сообщили, что там двое убитых, Голубцов и Игушин. А ваш сын сейчас едет в машине с возможными шантажистами. Все будет хорошо, – успокоил он Надежду Павловну, – не волнуйтесь.

– Я не знаю, зачем вам это надо, – останавливая машину, сказал Павел, – но ничего не получится. Вы понимаете, что такое…

– Если, – перебил его Магомед, – через двадцать минут мы не окажемся в самолете, дети твои сдохнут, и ты тоже.

– Кудрявцев выходит из машины, – раздался голос в переговорном устройстве. – В машине четверо, трое мужчин и женщина. Я готов.

– Второй готов, – произнес другой голос.

Стоявший у окна на втором этаже седой мужчина в штатском смотрел вниз.

– Женщина выходит, – услышал он голос первого. – У нее пояс шахида! Она держит его в руках…

– Бей, твою мать! – наклонившись к устройству, крикнул седой.

Захра, остановившись, приподняла куртку и взяла в руки проводки с оголенными концами. Тут тихо хлопнул выстрел. Пуля пробила ей висок. Сидевшему на переднем сиденье Магомеду пуля вошла в шею. Хаджи, открыв дверцу, выбросил руку с пистолетом. Одна пуля попала ему в лоб, другая пробила кисть вооруженной руки. Что-то прокричав, Турок, пригнувшись, сунул пистолет в рот.

– Аллах акбар! – проговорили трое мужчин и, поднявшись с колен, вытащили из-под подушек пистолеты, проверили наличие патронов и передернули затворы.

– Я пойду к Ромову, – сказал Вячеслав. – Он обещал, что сегодня разрешит вечерние полеты. Уточню, сколько времени отводится для полета и, как всегда, дальнейшее – куда можно, а куда нельзя.

– Зачем идти? – резко проговорил Ян. – Садимся и взлетаем.

– Сразу втроем? – усмехнулся Вячеслав. – Как только Ромов увидит, что самолеты…

– Ладно, – кивнул Ян, – иди.

– Я понимаю, – говорил по телефону Ромов. – Но поверьте, все на самом строгом контроле. Обучавшимся строго-настрого запрещено вылетать за территорию аэроклуба. И все они неукоснительно соблюдают правила. Я не понимаю…

– Завтра учебные полеты у вас будут? – перебил его мужской голос.

– Завтра – нет, и я не понимаю вашего…

– Прикрывай, Ромов, эту лавочку, – посоветовал абонент. – Мне тут шепнули, что к твоему аэродрому проявляет интерес одна очень серьезная контора. Но я тебе ничего не говорил.

– Так осталось четыре дня, и все. Я получу все нужные…

– Запомни, что я сказал. И не вздумай где-нибудь упомянуть мое имя. Все! – В телефоне зазвучали гудки отбоя.

– Как деньги получать, – с досадой проворчал Ромов, – так ты первый.

– Я лечу? – услышал он голос вошедшего Вячеслава.

– Последний раз, – повернулся к нему Ромов, – как договорились.

– Договор дороже денег. Правда, последний полет у нас восьмого. Но мы, наверное, уедем завтра. Конечно, если вы разрешите нам полет сегодня.

– По очереди. И за границу, обозначенную на карте, не вылетать ни в коем случае.

– Есть, господин инструктор, – вытянувшись, кивнул Вячеслав.

– Чего это они затеяли? – кивнув в сторону самолетов, спросил один из двух охранников.

– Моторы разогревают, наверное, – ответил Григорий.

Потушив окурок, он вышел из вагончика и направился к финским домикам. Увидел, как трое мужчин поднимаются в кабины самолетов.

– Ты что, сразу всем троим разрешил?! – услышал Ромов громкий голос за окном. Выглянув, увидел просившего у него когда-то воды патлатого парня.

– В чем, собственно, дело? – недовольно осведомился он. – Ты почему на территории?

И увидел, как к самолетам бегут четверо работавших на разметке. Впереди мчался тот самый патлатый. Из вагончика навстречу им выскочил Григорий.

– Чехи! – потрясая плеером, заорал он. – Они…

Спрыгнув со ступеней, Григорий побежал к самолетам, которые, выкатывались на взлетную полосу один за другим.

Патлатый, рванувшись вслед за Григорием, выхватил пистолет. От вагончика Ромова послышался шум двигателя тронувшегося «уазика».

– Гяуры! – увидев бегущих, оскалился в злой усмешке Ян. – Хорошо, что я первым вышел на полосу.

– Все равно успею! – прорычал Вячеслав. Выхватив пистолет, он выстрелил в бегущего к взлетной полосе Григория.

Патлатый, остановившись, дважды выстрелил в сторону начинавшего движение самолета Руслана. Мотор заглох и сразу задымил. Руслан выбрался на крыло. В его руке был пистолет. Он, спрыгнув, трижды выстрелил в бегущих к самолету. Один из разметчиков упал, другой, схватившись за левое плечо, присел. В бегущего к цистерне Руслана стреляли еще двое. Вскрикнув, он упал. Икра левой ноги была пробита. Он выстрелил в преследователей оставшимися патронами и вставил другую обойму. Еще одна пуля вошла ему в плечо. Он с криком выронил пистолет и тут же попытался схватить его левой рукой.

– Не советую! – подбегая, предупредил один из разметчиков. Руслан успел ухватить рукоятку «ТТ», прежде чем пуля из пистолета разметчика вошла ему в другое плечо.

– Убей меня, пес! – протяжно закричал он. – Убей!

Патлатый стремительно приближался к выезжавшему на взлетную полосу «У-2» Яна. Самолет начал разбег по полосе.

– Один взлетает! – прокричал в переговорное устройство бегущий к аэроплану мужчина. За ним мчался другой.

– Успеет! – крикнул он.

– Кто? – обернулся первый.

– Гляди! – показывая рукой в сторону самолета, воскликнул второй. Наперерез «У-2» мчался крытый брезентом «уазик».

– Давай, Ромов, – в один голос прошептали мужчины. – Давай!

«Уазик» с силой врезался в самолет. Тот, чиркнул левым крылом о бетон взлетной полосы и, подпрыгнув, ударился носом в землю. И сразу грохнул взрыв.

– Есть! – в один голос заорали оба мужчины. – А Ромов? – Они бросились к горящим обломкам.

– Взлетает, сука, – тут же остановившись, процедил первый.

– Игорь не даст, – сказал второй.

Они видели, как на крыло самолета пытается влезть патлатый.

– Взлечу! – видя на полосе горящий хвост самолета, крикнул Ян. – Аллах акбар!

Патлатый, чувствуя, что вот-вот сорвется, выхватил пистолет и, падая вниз, выстрелил в бак самолета.

– Аллах велик! – восторженно прокричал Ян, почувствовав, что «У-2» взлетает.

– Не уйдешь, сука!.. – простонал патлатый со сломанной ногой и окровавленным лицом.

Из бака самолета била огненная струя. Раздался взрыв. Объятый пламенем, «У-2» рухнул на поле. От городка к аэродрому приближались четыре вертолета.

– Как вы? – остановившись, спросила сидевшую между Иваном и Валерием Лену стюардесса.

– Пока нормально, – с вымученной улыбкой отозвалась та.

Через проход от Ивана находилась Луиза. Шарафутдин с незнакомым мужчиной сидели на два ряда впереди.

– Ну молодцы наши! – громко говорил крупный мужчина с загорелой лысиной в сером костюме. – Сделали Швейцарию как детей – четыре – один. А перед этим с Ирландией один – один сыграли. Молотки парни!

– Послушайте, – к нему подошла стюардесса, – пожалуйста, выражайте свое восхищение потише. Впереди сидит беременная женщина.

– Понял, – кивнул тот. – И почему вы, стюардессы, все красивые такие? – отпустил он нехитрый комплимент. – Посмотришь на вас…

– Так у них отбор специальный, – вмешался сидевший рядом с ним худой, интеллигентного вида мужчина в очках, – как на конкурсе красоты.

– Надо выжечь к такой-то матери всю их Чеченскую республику, – повернувшись к сидевшему слева плотному мужчине, говорил пожилой человек. – И тогда порядок будет, и рвать нигде ничего не станут. Сталин не зря их братию всю в войну к едрене матери выслал.

– Сталин и русских в лагеря отправлял, и военачальников немало. Так что всех под одну гребенку стричь нельзя.

«Я тебя, старого пса, – делая вид, что дремлет, думал сидевший рядом с ним атлет, – первого прикончу».

Сидевший за любителем футбола Скорпион спокойно разгадывал кроссворд в «Огоньке».

«Ну вот и все, – с тоской думала Луиза. – Я могла и не лететь. Но наверняка было бы еще хуже. Только бы больно не было», – вздохнула она.

«Пассажиров девяносто два, – думал Ягуар, – мужчин, способных оказать сопротивление, человек десять, ну, может, двенадцать. Военных никого, в этом плане нам повезло. Осталось, – он посмотрел на часы, – пятнадцать минут. Чеченка нервничает. Она выбрала безболезненный уход из жизни. Все произойдет очень быстро, никто и испугаться не успеет. Конечно, хуже всех будет Скорпиону – видеть стремительно приближающуюся цель. Я бы, наверное, не смог, – признался он себе, – так спокойно в течение нескольких месяцев отрабатывать полет в смерть. – Криво улыбнувшись, он покосился на Шарафутдина. – Интересно было бы знать, о чем думает каждый?»