Виктор Доценко - Тень Бешеного

Первое, что пришло в голову, — ввести наночип Звенцалову в кровь и заставить его броситься под поезд. Но из рассказов Дроканя Молоканов узнал, что на смену Звенцалову придет другой босс «аптекарской» мафии и продолжит его дело. Заниматься каждым мафиози в отдельности у Молоканова не было ни желания, ни времени.

Чтобы отвлечься, он включил огромный, метра полтора по диагонали, телевизор. Пощелкал кнопками пульта, выбрал НТВ. Показывали крутой американский гангстерский боевик «Синдикат убийц».

Молоканов восторженно наблюдал, как гангстеры расстреливают друг друга из автоматов и калечат бейсбольными битами своих противников. И к концу фильма в его голове окончательно созрел план действий.

Для начала он вызвал Глафиру и предложил ей еще разок «поработать с людьми».

Глафире смерть как не хотелось снова заигрывать с живым человеком, а потом колоть его перстеньком. Но узнав, что это предстоит сделать в шикарном банкетном зале ресторана «Максим», немедленно согласилась. Жизнь с профессором Чжао была сытной; но скучной, и Глафире хотелось повеселиться.

В тот день фабрика «Верный целитель» отмечала свой десятилетний юбилей.

Чтобы показать гостям, насколько хорошо идут его дела, Звенцалов выбрал для празднования один из самых дорогих ресторанов. В «Максиме» накрыли столы на пару сотен персон. Среди приглашенных далеко не все знали друг друга. Поэтому Глафире, всучившей швейцару у входа пятидесятидолларовую бумажку, удалось проникнуть в ресторан и смешаться с публикой.

После того как Звенцалов произнес речь, он спустился с возвышения к гостям и принялся пожимать руки. Он лишь слегка поморщился с досады, ощутив небольшой укольчик. Ох уж эти женщины! Они обожают дорогие и затейливые украшения, сережки, перстеньки…

Следующие несколько дней стали настоящим адом для «аптекарской» мафии и превратились в подлинный праздник для сотрудников милиции, которые едва успевали проводить опознания трупов в моргах.

Вернувшись после банкета в «Максиме», Звенцалов немедленно взывал к себе начальника охраны и заявил, что намерен «разобраться» с компанией, которая осмелилась с ним конкурировать. Поэтому он решил вступить на тропу войны, а посему поручает начальнику охраны сегодня же организовать демонстрацию силы.

Той же ночью в Митино заполыхал огромный фармацевтический склад. Несколько десятков компаний хранили здесь свои товары на сотни миллионов долларов. Склад выгорел дотла, разорив его владельцев. На пепелище они поклялись жестоко отомстить тому, кто это сделал.

Найти виновника было нетрудно. Звенцалов сам открыто похвалялся, что поджог — его рук дело.

На следующий день неизвестные расстреляли четверых экспедиторов фабрики «Верный целитель» и взорвали цех по расфасовке инсулина.

Звенцалов примчался на место взрыва и сумасшедшими глазами наблюдал за тем, как из‑под обломков выносят трупы — около десятка.

По всей стране заполыхали пожары и загрохотали выстрелы. «Аптекарские» всерьез взялись за передел рынка, ни с того ни с сего начатый Звенцаловым.

Нашлись трезвые головы. Эти люди предложили решить дело миром. Звенцалов согласился с тем, что в предложении есть смысл. Он даже предоставил для собрания свой офис.

Со всей страны съехались боссы «аптекарских» и привезли с собой охрану. Когда все расселись за огромным круглым столом, распахнулись двери и появился Звенцалов, а с ним — еще несколько человек с автоматами. Не успели боссы мафии опомниться, как уже валялись в лужах крови под столом.

А в это время во дворе звенцаловские ребята расстреливали охрану боссов, с азартом охотясь за теми, кто пытался укрыться за машинами.

Звенцалов бродил среди трупов и лично достреливал из пистолета тех, кто еще подавал признаки жизни.

Прикончив последнего, Звенцалов уединился в кабинете и пустил себе пулю в рот.

Глава 19

Необычайная активность Молоканова в сфере партийного строительства и популярность, быстро и легко завоеванная еще недавно никому не известной партией, естественно, не могли не привлечь внимания самых разных людей, отслеживающих политическую ситуацию в России.

Ничего удивительного, что среди этих людей оказался хорошо нам знакомый господин Икс, в планы которого вовсе не входило получить в будущей Думе влиятельную и взявшуюся невесть откуда силу. Он начал собирать информацию о Молоканове — происхождение очевидного богатства этого человека его озадачило: в обширных досье, где фигурировали все российские олигархи, ничего на Аристарха Петровича не оказалось. Более того, было совершенно непонятно, каким конкретно бизнесом он занимается.

Первой мыслью Икса, надо отметить, вполне логичной, было следующее соображение: Молоканов — фигура подставная, созданная и финансируемая его, Икса, тайными врагами. Но абсолютно поражен был Икс, когда ему доложили, что в ближайшем окружении Молоканова замечен Александр Позин.

«Неужели я дал промашку, и эта падла Долонович, как всегда скрытничая, подключил своего дружбана к «проекту Молоканова» уже после нашей милой беседы с Санькой Позиным, о которой он никогда не вспомнит», — мучительно размышлял Икс.

Ему, конечно, нередко приходилось жестоко расправляться с людьми, вставшими у него на пути. Но в его политическом пасьянсе никак не стыковались смерти нескольких богатых людей от инфаркта и появление на политической арене России Молоканова и его Партии здоровья.

Концы с концами связались с совершенно неожиданной стороны. Безжалостный властолюбец Анри Гиз, кстати, в прошлом еще один талантливый ученик Широши, как и Икс, предавший своего учителя, заинтересовался Молокановым и его сотрудничеством с Чжао Бином существенно раньше, нежели Партия здоровья заявила о своем существовании.

Дело в том, что Гиз был неплохо знаком с биографией Чжао Бина, а кроме того, с уважительной подозрительностью относился к тем, кого именовал «русскими умельцами», не без оснований полагая, что эти самые «умельцы» возьмут да и изобретут нечто такое, что лично ему, Гизу, может здорово пригодиться. Неудивительно, что альянс Чжао Бина с непонятно откуда взявшимся богачом Молокановым вызывал у него живейший интерес.

«Мировое правительство», в ближайшем резерве которого состояли и Гиз, и Икс, имело в России многочисленную агентуру, внедренную в разные благотворительные фонды и консультационные фирмы. Эти неприметные люди тщательно отслеживали все, что происходило в России: от цен на водку или бананы до сплетен в кремлевских и думских кулуарах, Информация со всего мира поступала в Центр, где ее сортиро вали, анализировали и принимали решения. К примеру, продолжать ли террористическую деятельность в Чечне или нанести удар по Ираку?

Остальное было делом техники: в первом случае — найти средства для финансирования чеченских боевиков, во втором — убедить простодушного президента США в том, что именно Ирак является главной угрозой мировой свободе и демократии.

Гиз давно внедрил в агентурную сеть, действующую на территории России и бывших советских республик, своих людей, которые за хорошую плату присылали ему информацию до того, как она передавалась в Центр, а иногда, по его просьбе, сопровожденной солидным чеком, просто утаивали ее. Так, в частности, произошло и с сообщением об альянсе Чжао Бина и некоего Молоканова.

В мире глобальной политики эти фигуры практически не были известны, посему отсутствие информации о них никто и не заметил. Все были озабочены непредсказуемыми ходами российской прокуратуры. А вот Анри Гиза реальные или вымышленные угрозы дикому русскому капитализму интересовали меньше всего. Он много лет собирал любые материалы, появлявшиеся в популярной и научной прессе, посвященные контролю за человеческим сознанием и управлению им, и не жалел денег, когда ему удавалось добыть информацию о том, каких успехов в этом направлении достигли, к примеру, спецслужбы США. Он точно знал, что аналогичные исследования велись и в бывшем Советском Союзе.

Именно поэтому массовый психоз по поводу атипичной пневмонии и параллельное создание какой‑то непонятной Партии здоровья, которая обещала скоро превратиться в реальную политическую силу, не могли не привлечь его самого пристального внимания.

«Неужели «русские умельцы» все‑таки опять опередили Запад и нашли дешевый способ контролировать большие мессы людей и управлять ими?» — озабоченно думал Гиз.

Пока ясно было одно: приблизиться к истине можно, только находясь на месте событий. И Гиз под именем Жюля Дюбуа, специального корреспондента влиятельной французской газеты «Монд», отправился в Москву официально для написания цикла статей о политической ситуации, сложившейся в России перед грядущими выборами в Думу.