Олег Алякринский - Клятва на верность
И слыша крик Марии, Сержант ухмылялся: сегодня ночью в доме у старика Машка — так он мысленно ее называл — точно так же вопила под ним. Вспоминать об этом было приятно…
Крики смолкли, и сначала из каюты показался старик. Ни ни кого не глядя, подставив солнцу свою все еще мощную, мускулистую грудь, прошел к закрепленному на палубе холодильнику и достал бутылку пива. Выпил всю залпом, а пустую стекляшку выкинул за борт. Потом оглянулся, посмотрел на Сержанта, подошел к нему и что-то сказал. Причем крайне неприятное для русского гостя. Это все видел один из телохранителей синьора Валаччини, который по приказу хозяина наблюдал за палубой — не через прорезь прицела, как обычно, а через объектив видеокамеры. По знаку босса он должен был немедленно начать съемку.
Вот появилась хозяйская цыпочка — в двух ленточках Поперек тела, сладко потянулась. Синьор Валаччини подернулся в сторону рубки и дал отмашку. Яхта сразу стала поворачивать, вмиг сбросив скорость. Заработали моторы, и паруса медленно стали сворачиваться. Мария, поняв, что сейчас можно будет искупаться, направилась к борту. Гость в этот момент перестал хмуриться, слушая синьора Валаччини, и, пожав плечами, поднялся.
Стянув с себя рубашку и этим давая понять, что тоже готов поплавать, Сержант подошел к Марии. Она ответила на его улыбку и, видя, что он не опасается присутствия Валаччини, подмигнула.
Видеокамера уже работала, и телохранитель увидел, как русский положил ладонь на затылок Марии, словно хотел привлечь к себе и поцеловать девушку, но второй рукой взял ее за подбородок. Видно было, как она вновь улыбнулась; в этот момент мужчина сделал какое-то быстрое движение обеими руками, которое и уловить-то было сложно, не то что понять его смысл, и тут же осторожно опустил враз обмякшее тело на палубу.
И только оторвавшись на мгновение от видоискателя, но продолжая снимать все происходящее, тайный кинооператор понял, что стал свидетелем убийства, совершенного с изумительным профессионализмом: раз — и хрустнули, как у птички, шейные позвонки!
Синьор Валаччини мог быть теперь доволен. Он стоял над мертвым телом Марии, смотрел в ее мгновенно потускневшие глаза и испытывал сильнейшее наслаждение, не менее сильное, чем только что внизу, когда изливал свое горячее семя на ее запрокинутое лицо. Но теперь его радость была совсем иного рода: одним ударом он еще глубже посадил на крючок этого русского киллера — получив ценное вещественное доказательство, которое можно будет предъявить и самому Сержанту, коли он вдруг решит заартачиться, а там, глядишь, и в суде, коли до этого дойдет дело…
Старик отвернулся и пошел вниз, знаком приказав Сержанту следовать за ним. Да, в его возрасте пора перестать увлекаться молоденькими потаскушками, пусть и такими роскошными, как только что почившая Мария — мир ее праху!
В полутемном баре синьор Валаччини пригласил Сержанта присесть рядом. Стюард принес виски и удалился.
— Вы бы хотели уехать отсюда целым и невредимым, синьор Юрьев?
— Кого я еще должен убить? — Сержант опрокинул в глотку терпкую, пахнущую дымком, коричневатую жидкость и стал смотреть через иллюминатор на стаю дельфинов, плещущихся совсем близко от яхты.
— Да вы и сами знаете. Ваш человек в Москве не справился с заданием. Автокатастрофа — он погиб, а наш клиент жив-здоров и выступает на предвыборных митингах, Теперь задание придется выполнять вам. Исправляйте ошибки своих людей.
— Когда?
— Вот это разговор по существу. Как можно скорее. Я тоже не мальчик, мне надо торопиться жить. А ваш соотечественник мне портит кровь своим присутствием. Я буду ним признателен, если вы избавите меня от его присутствии.
Сержант молчал, глядя в иллюминатор.
— И не думайте, что вам удастся освободиться от нашей опеки, — угрожающе каркнул Валаччини. — Мы не выпустим вас из поля зрения, даже если вы надумаете убежать в Антарктиду. После того как уберете Щербатова, получше пятьсот тысяч долларов. На тот счет в Швейцарии. Согласны? Я думаю, сделка более чем выгодная.
Сержант кивнул.
— И не надо со мной шутки шутить. Надеюсь, вы меня уже хорошо изучили. На всякий случай хочу напомнить, что я никогда не нарушаю своего слова. Если мы поймем, что вы блефуете, то синьор Юрьев просто умрет. А может быть, им займется Интерпол. Пожизненное заключение вам будет обеспечено. У нас достаточно улик и свидетелей, чтобы накрутить вам любой срок. А в тюрьме вы тоже не жилец, сами понимаете…
Дельфины подплыли совсем близко к яхте, ясно были видны их блестящие и крупные, как у лошадей, живые добродушные глаза и разъехавшиеся точно в улыбке пасти — морские животные словно бы тоже пытались разглядеть людей за стеклом.
— Я понял, — только и сказал Сержант.
Поднявшись, он вышел на палубу и подошел к борту. Перегнувшись через поручень, он посмотрел на резвящихся совсем близко полурыб-полузверей. Дул теплый ветер, осколки заходящего уже солнца сияли на гребешках волн, кипевших за кормой яхты.
— Поживем еще, — буркнул Сержант. — Поживем.
Глава 42
Операцию выемки «стратегического груза» из мытищинской воинской части средств провернули более чем успешно. Опять же Гоша Якулов помог: в назначенный день позвонил Гаврилову, произнес условную команду: «Козырь» — и коротко дал инструкцию, что и как сделать. А потом Варяг с корешами подкатили к воротам части крытый грузовик и выволокли сундуки. В них валюты и ценных бумаг оказалось ровно на четыреста пятьдесят три миллиона долларов. И теперь их следовало пустить в оборот — что Варяг и проделал с помощью десятка своих банков, разбросанных по России…
Наступил короткий период отдыха, когда можно было подвести итоги политических баталий. Это было приятно — подводить итоги, тогда как даже невооруженным глазом было видно, насколько велики успехи его дела. Дела с большой буквы, потому что все, раньше казавшееся просто опасной и увлекательной игрой, пускай и достойной мужчины, внезапно разрослось до масштабов поистине глобальных. Итак, прежде всего…
Прежде всего опросы общественного мнения показали, что «Новая республиканская партия» уверенно набирает очки. Она уже прочно вошла в первую пятерку и стремительно выбивалась в лидеры предвыборной гонки. А руководитель ее — молодой доктор экономических наук Владислав Щербатов — постепенно становился известен всей стране.
Газеты охотно печатали его фотографии: «Щербатов выступает на митинге», «Щербатов на встрече с избирателями», «Щербатов на строительстве детского дома, финансируемом его партией» — везде видна была его энергичная манера вести борьбу за голоса избирателей.
Его фотографии мелькали на первых полосах газет и журналов. Журналисты занимались поисками неизвестных страниц его биографии, и постепенно всем становилось ясно, что этот человек — идеальный кандидат не только в парламент, но и, возможно, в дальнейшем — в президенты. И верно: блестящий ученый, он в тридцать с небольшим лет защитил докторскую диссертацию, сейчас с успехом возглавляет научно-исследовательский институт, который занимается проблемами Европейского Союза, вот-вот будет опубликована его смелая программа по выводу России из глубочайшего кризиса, в который она неуклонно сползает последние три года.
Неожиданно для себя Варяг обнаружил интерес к политической возне. Он знал, разумеется, что политик по определению не может быть честным человеком, но это относилось не к нему. В себе он был уверен. А главное, сейчас, оказавшись в гуще политических баталий, он должен был пересматривать свои прежние ориентиры. Неожиданно стало ясно, что масштабы его деятельности могли быть многократно увеличены. Если раньше решения Варяга влияли на жизнь тысяч людей в отдельных регионах страны, то теперь, он чувствовал, был недалек тот день, когда он сможет управлять финансами и производством не только в своей стране, но и в Европе.
Так или иначе, но кое-что там уже происходило. Например, после гибели семи виднейших мафиози Италии вакуум влияния немедленно был заполнен авторитетными людьми из России, которые энергично действовали по схемам Варяга. Уже сейчас они определяли «погоду» на многих площадях Италии и Франции. Через несколько лет — он был абсолютно уверен — воровской общак будут пополнять миллионами долларов крупнейшие фирмы и корпорации Западной Европы.
Владислава забавляла необходимость учиться быть публичным политиком. Разве мог он предполагать раньше, еще будучи молодым вором в законе, что придет день, когда он будет брать уроки актерского мастерства у лучших артистов страны. Это было еще одно потрясение, которое он, конечно, пережил легко: оказалось, что люди, которых он привык видеть на экранах телевизоров, в жизни оказались проще некуда. За деньги они готовы были его учить денно и нощно, оттачивая в нем умение воздействовать на массы. А Варяг оказался способным учеником.
