Александр Золотько - Тень Дракона

Вначале Пирог будет ждать. Час, два, три. Потом… Что потом? Потом он попытается дозвониться до майора, или до Климова, или до Балазанова. Майор и Климов не ответят, а Балазанов… Может и ответить, сказать, что Сергиевский и Димка пошли за Шатовым, оставив Балазанова возле машины.

Это еще пара часов. Потом…

Это уже в зависимости от желания Дракона. Можно даже позвонить Пирогу и вызвать его немедленно на встречу. И Гремлина можно вызвать. И обоих убить.

Вот это будет интересно. Уничтожить всю группу. Об этом толдычил Дракон. Замечательно. Как все может замечательно для Дракона закончиться.

Есть другие варианты?

Конечно, меня бросается искать Хорунжий. Прошлый раз он прицепил ко мне микропередатчик и почти успел догнать меня в лесу. Почти. Сейчас же… Шатов засмеялся. Потом резко оборвал смех, чтобы остановить истерику.

Он же сам сегодня переоделся во все сухое. Сменил обувь и куртку. Если что-то такое и было в одежде, то… Одна надежда на Вику, на то, что она не забыла… Если вообще собиралась.

Похоже на то, что с этой стороны помощи также ожидать не приходится. Что и следовало доказать. Значит, единственное, что остается Шатову – красиво умереть. Героически. Во всяком случае, попытаться не путаться в соплях и просьбах о пощаде.

Дверь распахнулась, и Дракон волоком втащил мешок. Тяжелый. Мешок застонал.

Майор или Климов.

Следом появился Балазанов. Он втащил второго.

Все в сборе. Всех нас собрал Дракон. Всех.

И теперь начинается…

Балазанов подтащил обоих оперативников поближе к Шатову. Глаза завязаны, во рту у обоих – кляп. Руки за спиной скованы наручниками.

– Убери повязки и кляпы, – распорядился Дракон.

Майор откашлялся, а Климов застонал, заваливаясь на бок. Ему досталось больше других. Кровь черными потеками застыла по всему лицу.

Балазанов прислонил Климова спиной к стене, похлопал по щеке. Огляделся по сторонам, встал и подошел в угол помещения, к луже, натекшей из-под стены. Набрал в горсть воды и плеснул ее в лицо Климову:

– Оживай, Дима!

Климов пробормотал что-то невнятное, веки его приподнялись, но видны были только белки. Два белых полумесяца на темном лице.

– Бедняга… – Балазанов наконец посмотрел на Шатова. – Жизнь полна неожиданностей.

– И сволочей.

– Не без того, Женя. Так уж все получилось.

– Вот что значит не сделанный вовремя аборт, – сказал Сергиевский.

Балазанов засмеялся:

– Не нужно так злиться. Дураком оказался не я, а вы, товарищ майор.

– Время покажет, Саня. Еще не вечер.

– Уже не вечер, товарищ майор. Уже не вечер. Уже ночь. Самое зловещее время суток, – Балазанов оглянулся на Дракона. – С кого начинаем?

– Что там с Климовым? – спросил, не приближаясь, Дракон.

– Я его слишком сильно приложил. Похоже – сильное сотрясение мозга.

– Жаль, я планировал начать с него. Тогда мы пообщаемся с майором.

– Что тебе нужно? – спросил Шатов, понимая, что сейчас произойдет нечто такое, чему он не сможет помешать.

– Практически ничего. Мне нужно твое внимание. Приступайте, Дима, – Дракон сел на табуретку, немного демонстративно скрестив руки на груди.

Балазанов огляделся.

– Балазанов, – окликнул его Шатов.

– Чего? – Балазанов взял в углу ящик и принес его к Сергиевскому.

– Чего тебе нужно во всем этом? Бабки?

– Острых ощущений ему нужно, – сказал майор.

Балазанов сел на ящик.

– Он же в ментовку пошел ради этого. Ему все равно, на какой стороне играть в эту игру, в сыщики-разбойники. Правда, Саня?

– Не правда, – Балазанов достал из кармана зажигалку и сигареты, закурил. – Мне не нравится убегать. Мне нравится только догонять. А правила мне мешают.

– Прекращайте разговоры, – бросил Дракон.

– А ты мне рот закрой, – засмеялся Шатов. – Хочу и разговариваю. Это ты вон Балазанову запрещай, он у тебя сегодня в собаках. А завтра он в чем будет? В чем ты завтра будешь, Балазанов?

– В гробу он завтра будет, – сходу принял подачу Сергиевский, – сегодня он Дракону нужен, а завтра будет мешать.

– Тем более что он и лицо новое Дракона видел.

– И еще знает, что это Дракон убил того парня в спорткомплексе. Своими руками. Хотя мог спасти, никто ему в спину не дышал, – сказал Шатов. – Кстати, а кто подсказал вам, майор, блестящую идею о перестрелке?

– Будешь смеяться – никто. Сам придумал. Но поддержал ее Саня сразу. Обеими руками.

– Саня, – Шатов повысил голос, – а ты уже тогда знал, что Дракону не нужна правда о том, что произошло в спорткомплексе?

Балазанов молча докурил сигарету, выпустил вверх струйку дыма и отбросил окурок.

– Балазанов! – позвал Шатов. – Слышь, Балазанов? А ведь Дракон убивает всех, кто может быть для него опасен. Не боишься?

– Начинай, – коротко приказал Дракон.

Балазанов встал с ящика, переставил его поближе к майору.

– Просто так убивать будете, или для порядка хоть что-то попытаетесь выяснить у нас. Страшную военную тайну, например, – голос майора был слишком спокойным для того, чтобы в это спокойствие можно было поверить.

– А что вы можете мне рассказать? – тихим голосом спросил Дракон. – Номер своего табельного оружия? Так я могу его и сам посмотреть.

Балазанов небрежно перевернул Сергиевского лицом вниз, дернул за наручники.

– Ты сильнее рви, – посоветовал Сергиевский, – кисти у меня затекли, и локти, в общем, тоже. Можешь попрактиковаться на плечевых суставах.

Увидев, что Балазанов замешкался, Дракон усмехнулся:

– Делайте, что говорит старший по званию.

Руки Сергиевского пошли вверх.

– Твою мать, – простонал майор, – в средние века, черт, и не только… Для этих целей использовали дыбу. Эффективно и…

Суставы захрустели.

– … и очень просто, – закончил майор. – А ты, Балазанов, козел. Ты ж мне так суставы толком не вывернешь, блин горелый. Это на дыбе когда подвешивали, там руки выворачивались, а тело оставалось неподвижным… Иногда даже специально привешивали груз к ногам… или бревно на ноги… и палачи цеплялись с двух сторон, чтобы руки, значит… Твою мать!

Шатов отвернулся, но заставить себя не слышать не мог.

– Не сопи так, Саня. Мне больно, но не настолько… – майор зашипел от боли. – У меня же тело подвижно. Тебе нужно меня чем-нибудь прижать к полу, а потом уж руки ломать… Слышишь?

Шатов сцепил зубы, чтобы не застонать. Снова хрустнули суставы.

– Ну не мучайся, Саня. Две руки ты мне не вывернешь, не получится. По одной нужно. Слышал?

Послышался глухой звук удара, еще раз.

– Вот это по-нашему, по-ментовскому, – простонал майор, – чтобы бить с носка – много ума не надо. Достаточно школы милиции.

Снова удар, Сергиевский закашлялся.

Балазанов ударил снова.

– Мо… лодец, хорошо… работаешь, – с трудом произнес Сергиевский. – А теперь попробуй с левой ноги… Вот так!

Удар.

– Как же я… тебя к себе в группу… взял? Ты же бить не умеешь, – Сергиевский сплюнул. – Ну, как ты толком пробьешь лежащего на боку человека, если у него руки за спиной скованы? Ты ж так ни до почек, ни до печени толком не достанешь… Тело должно быть вытянуто… Иначе…

Удар. Еще один удар.

– Иначе все без толку… Забыл этот фокус с форточкой? Чему вас только учат теперь? Слышишь, Дракон хренов, молодежь сейчас совершенно забывает об истоках профессии… Сколько поколений ментов просили вначале закрыть форточку, и только потом били по почкам или по печени… Оп-па…

Майор снова закашлялся, на этот раз надолго.

– Это неплохо, совсем не плохо… Растешь, Балазанов. Слышь, Шатов, учти, у Сани неплохо получается удар с правой ноги в солнечное сплетение… И…

Удар прервал фразу.

– Хватит бить, – сказал Дракон.

– А что? – запыхавшись, спросил Балазанов.

– За физической формой следить нужно, – простонал Сергиевский, – вон, дыхалка ни к черту.

– Попытайтесь поработать огнем, – предложил Дракон.

Сам не вмешивается, подумал Шатов. Сам стоит в стороне. Стоит, не смог усидеть на табурете. Волнуется. Еще бы, наркоман смотрит, как другой принимает дозу. Балазанов, правда, особого кайфа не испытывает. Никак не может найти зажигалку.

– В правом кармане, – засмеялся майор, – забыл, щенок, куда сунул? Или страшно стало?

Балазанов вытащил зажигалку. Щелчок.

– И снова дурак! Я же тебе кретину говорил, что не чувствую рук. Козел!

– Попробуйте лицо, – посоветовал Дракон.

– Слушай, сучок, заслуженную сволочь, – сказал майор, – слушай… А-а!

Запахло паленым.

– Вот это да… А-а… – майор захрипел и дернулся, – вот это – боль. Спасибо фирме… А-а-а!

На этот раз крик все тянулся и тянулся, запах стал непереносимым, Шатов рванулся и тоже закричал: