Михаил Серегин - Черноморский Клондайк
Он был в легкой льняной рубахе с коротким рукавом и свободных штанах, тоже льняных. Рубаха была расстегнута почти до пупа, открывая мощную волосатую грудь. Он улыбался. Предчувствовал, что сумеет договориться со своим зятем и наставить ему рога. Условно, конечно.
Следом за Вахо из кабины вертолета выбрался Ваня. Его субтильную грудь обтягивала черная блестящая маечка с узкими лямками, красные штаны от Версаче с оттопыренными карманами красиво облегали тонкие ноги.
Шедший сзади Иосиф попытался поддержать Ваню за локоть, когда тот покачнулся на трапе, но тот решительно и брезгливо отдернул руку.
Шестеро выдрессированных боевиков Вахо, оставив оружие в салоне вертолета, выбрались следом за своим начальником. Навстречу Вахо не спеша шел Ираклий с распростертыми объятиями.
– Какими судьбами, дружище?! – Он улыбался, но в уголках его тонких губ застыло презрение.
Покосившись на Ваню, он шагнул к Вахо и крепко пожал ему руку.
– Добро пожаловать. Мой дом – твой дом.
– Я же говорил, – Вахо тоже лукаво улыбался, – что пока еще не твой. Где Леван?
– Дома, где же еще, – Ираклий пожал плечами. – Ты же знаешь, он не может ходить. А то непременно бы встретил тебя прямо у трапа. Ждет не дождется. Ты ведь его любимчик.
Ираклия сопровождали Нодар с Тенгизом, другие боевики поджидали гостей неподалеку от места, где был накрыт стол. Ираклий покосился на Ваню, который в этом обществе выделялся, как павлин в стаде гусей.
– Это Ваня, мой дизайнер, – Вахо слегка смутился, представляя своего любовника.
– Знаем, слышали, – поддел родственника Ираклий. – Прошу к столу.
Винты вертолета завершали свое вращение, когда нестройная процессия направилась к дому Ираклия.
Сразу заводить разговоры на интересующую тему было не принято, поэтому говорили о чем угодно, только не о цели визита. У дома Вахо увидел деда в коляске и почтительно с ним поздоровался, спросив о здоровье.
Ваню он также представил в качестве дизайнера, пояснив, что тот помогает ему обставлять дом и делать внутреннее убранство.
– Он что же, где-то учился? – полюбопытствовал Леван.
– Да, – кивнул Вахтанг, – в Париже и Лондоне…
– Значит, у тебя дом на европейский лад? – Леван сузил внимательные карие глаза.
– Можно и так сказать, – согласился Вахо, – но ковры и другие реликвии я, конечно, сохранил.
– Похвально, похвально, – кивнул дед.
– Вахо! – дождавшись, пока дед закончит говорить, к Вахтангу кинулся Георгий.
Он запрыгнул на него и обхватил за мускулистую шею тонкими ручонками.
– Здравствуй, Георгий, – Вахо взял его под мышки и поднял высоко над головой.
Потом несколько раз подкинул в воздух, снова поймав его.
Ваня косился на своего дружка, занимавшегося с мальчиком, и то и дело посматривал в сторону, туда, где за высокими дубами сверкало горное озерцо. Георгий тоже смотрел на разодетого худощавого незнакомца, как на диковинную птицу. Ваня отметил про себя по-мальчишески худую, но складную фигурку Георгия, его дерзкий взгляд и цепкие руки. Наконец приветствия были завершены, и всех пригласили к столу.
Гостям дали выпить холодного вина. Рассевшись за столом, они наслаждались благоуханием деревьев и легким ветерком, скользившим в кронах.
– Я думал, ты нас будешь чачей угощать, – с притворным удивлением сказал Черкес.
Он сидел рядом с Ваней, окруженный своими охранниками. Головорезы Ираклия чинно, словно и не были боевиками, расположились за столом.
Леван сидел во главе стола и недружелюбно косился на гостей. Женщины выставляли на стол блюда с кушаньями.
– Чачу потом будем пить. Нам нужна ясная голова, – скупо улыбнулся Ираклий.
Он, конечно же, слышал об извращенном пристрастии своего родственника, но не ожидал, что Вахо притащит с собой этого разодетого, как девка, щенка. Действительно, Ваня в обтягивающих красных брюках и блестящей майке (скорее годной для дискотеки, чем для подобного застолья) выглядел весьма экстравагантно. К тому же Ираклию не понравилась та легкая небрежность, с которой Ваня поздоровался с хозяевами и с ним лично. Ваня едва взглянул на этого хмурого седовласого человека в камуфляже и не выразил никакого почтения по отношению к старому Левану. Ираклия раздражала также интимная манера, с которой Ваня то и дело припадал к Вахтангу, и его женственно томные улыбочки.
Маленькому Георгию Ваня тоже не понравился. Мальчик пялился на этого худого вихляющегося скомороха со смесью презрения и враждебного интереса.
Недоуменными глазами смотрел он и на Черкеса. А того, казалось, ничто не смущало. Вахо держался уверенно и даже высокомерно. На самом деле он немного нервничал: во-первых, из-за Вани, а во-вторых, из-за сделки.
Последняя была результатом хитрости и наглости Ираклия, ведь если бы не его действия, Вахо бы вообще здесь не оказался. Он бы взял пленников у пограничников и, сидя в своем роскошном европейском жилище, ждал, когда его бойцы выпытают тайну клада.
Наконец стол был готов. Женщины замерли в сторонке. Нана села поодаль на низкую скамеечку. Все выжидательно посмотрели на Левана. Тот наслаждался артистической паузой и не торопился переходить к застолью. Заметив, что Вахо становится все больше не по себе, старик снисходительно и довольно улыбнулся.
– Ну, гости дорогие, – медленно проговорил он, поднимая стакан, – настал черед выпить за этот дом, давший нам, хозяевам, и вам, гостям, приют.
Таков был традиционный первый тост. Все подняли стаканы.
– А где мой кубок? – сдвинул брови Вахо.
Леван укоризненно посмотрел на Нану. Та побежала в дом и вскоре явилась с кубком из оленьего рога, с серебряной чеканкой по краям. Она протянула его Вахо. Тот передал его Дато. А Дато наполнил кубок вином.
И тогда уже Черкес встал во весь рост и поднес кубок к губам. Ваня восхищенно наблюдал за покровителем, и тот, заметив горевший в его глазах восторг, ответил ему немного лукавой благодарной улыбкой. После первого тоста, едва опустили кубки на стол и снова наполнили их терпким вином, последовал второй тост – за хозяев. Потом – за женщину этого дома и так далее. Когда каждым участником застолья было выпито примерно по три бутылки вина, кроме сыра и зелени, которыми они закусывали, в ход пошли сациви, лобио, цванили. Ваня щурился от наслаждения, уминая кушанья, каждое из которых источало свой особый аромат.
– Так ты согласен? – хитро прищурил глаза Ираклий.
Леван не расслышал его слов, но по напряженному выражению лица Вахо догадался, что родственники решили серьезно поговорить. Леван считал, что время для подобной беседы не пришло, да и вообще он резко отрицательно относился к тому, что классическое застолье превращается в деловую встречу. К тому же нравственно ему претила идея торговли людьми. А потому он поднял дрожащей рукой свой стакан. Нана привстала.
– Дедушка, тебе хватит… – осмелилась она ему сделать замечание.
– Молчи, женщина! – скрипуче рявкнул он. – Давайте выпьем за мир и дружбу, за гостеприимство и… – он подыскивал слово, – интернационализм, – с трудом выговорил он.
Оба родственника поморщились.
– Оригинал, – насмешливо прошептал Вахтангу Ваня.
Ваня тоже захмелел. Его миндалевидные глаза игриво поблескивали, губы разъезжались в жеманную расслабленную улыбку. Вахо с легкой неприязнью посмотрел на Ваню. Ему было стыдно – за Ваню перед Леваном и Ираклием, за Левана и Ираклия – перед Ваней.
Возражать Левану никто не стал, и хотя все с легким недоумением переглядывались, все же выпили. Ираклий бросил в сторону Левана осторожный взгляд и тихо произнес:
– Сорок пять, если берешь одного.
– Совсем обнаглел, – с ненавистью глянул Вахо. – Сорок ровно, и не вздумай мне очки втирать!
– Что ты, родственник, разве я тебя когда-нибудь обманывал… – Ираклий сдержанно улыбнулся.
– Ты, абрек, всегда перебегаешь мне дорогу, чтобы погреть руки на комиссионных, – криво усмехнулся Вахо.
– Сорок пять, Вахо, цены растут, – не отступал Ираклий.
– Наглость твоя не знает границ, – в груди Вахо закипала бешеная злоба.
– Что для такого богатого человека, как ты, лишних пять тысяч?
Ты живешь во дворце, а я скитаюсь по горам. Моим людям надо есть, нам надо оружие… – растягивая слова, сказал Ираклий.
– Это твои проблемы, – хмыкнул Вахо.
– Давай не будем устраивать скандал из-за каких-то пяти тысяч, – предложил Ираклий.
– Скандал хочешь устроить ты, – усмехнулся Вахо, – из-за каких-то пяти тысяч.
– Я забочусь о сестре и о Георгии. Мальчику нужна отцовская забота…
– И ты заменил ему отца? – презрительно посмотрел на родственника Черкес. – Не пойму, когда же ты все успеваешь?
– Мое последнее слово – сорок пять, – отрезал Ираклий. – Хочешь, бери, хочешь, нет.
Между тем Леван уныло и даже сердито наблюдал за внуком и его зятем.
Бойцы подливали себе вина, поглощали еду и, казалось, не обращали внимания на своих начальников. Только Иосиф и Нодар ловили каждое слово и при каждой обидной реплике внутренне напрягались.
