Михаил Нестеров - Слабое звено
Марковцев тут же провел аналогию: то же самое сейчас происходит и с Усамой бен Ладеном – он изгой для всего мусульманского мира, его готовы выдать, лишь небольшая часть поддерживает преступника, да в относительной целости сохранилась его террористическая сеть «Аль-Кайда».
– Спецслужбы часто консультируются с вами? – напоследок спросил Сергей.
На иронию в голосе собеседника чеченец отреагировал сдержанно, в какой-то степени по-русски:
– На мне свет клином не сошелся. Не я один советчик. Нас слушают, но не слышат.
Все же его последние слова прозвучали с восточным сарказмом.
Он откинул край ковра, и Марковцев, нагнувшись, вышел из комнаты.
Возле двери хозяин остановил гостя. Постояв в нерешительности, задал последний вопрос:
– Я все же спрошу: какую структуру вы представляете? Если не хотите отвечать... – И пожал плечами.
– Никакую. Частный интерес.
– Тогда вот что. Зайдите ко мне завтра. Может, я сумею собрать кое-какую информацию. Много не обещаю – люди боятся. Своих, чужих. До свиданья.
Они обменялись рукопожатиями, и Марковцев вышел на пыльную улицу.
* * *– Ну что? – спросил Овчинников, когда Сергей сел в машину.
– "Будни и праздники Серафимы Глюкиной", – подвел итог встречи Марковцев. – Искать Амирова придется своими силами.
– А на что ты еще надеялся? – удивился Андрей.
– Да были надежды, – ушел от ответа Марк. – Дождемся известий от твоих мужиков. Если Лече Дугушев в Москве, значит, и Султан в столице. В Дагестане и Чечне ему нет места, он на правах изгоя, как сказал высокопоставленный дипломат от независимой Ичкерии. А в Москве ему, во-первых, легче скрыться – там его искать не будут. Во-вторых, он окажется близко от целей – наверняка захочет выйти на бис. Выберет пару жилых домов и рванет. Скрываться он может в одной из мусульманских школ. А такие есть и в Казани. – Сергей покачал головой. – Не дай бог он уехал в Татарстан, там найти его будет очень трудно.
– Можно выложить всю информацию спецслужбам, – осторожно предложил Андрей.
– Можно, но не нужно. В отличие от нас, они будут готовить операцию ровно три года, в соответствии с законом. Тогда как мы тянуть не станем. Мы – оптимальный вариант во всех отношениях. И вообще, теперь это мое дело, – тихо закончил Марк.
Теперь Султан его кровник. Из-за этой мрази старик Науров проклинал имя Сергея, с ним же и испустил свой дух, словно выплюнул его. Несмотря ни на что, Марк хотел услышать проклятья в свой адрес, запомнить их слово в слово, подпитаться ненавистью к мрази, которая использовала самый запрещенный из всех запрещенных приемов.
– Что я с ним сделаю!.. – также тихо произнес Марк, качая головой. – Я отчетливо представляю, что я с ним сделаю.
– Ты о чем?
– Да все о своем, о девичьем. Поехали в отель, – поторопил Марковцев партнера, поймав краем глаза уходящий за горизонт рубиновый диск солнца. – Пора выходить на связь с твоими мужиками.
59
В «Богосской вершине» их ждали свежие новости. Часть пришла по факсу на имя начальника службы охраны филиала «Мегаполиса» и затем передана по гостиничному телефону. Во-первых, стоило отметить места жительства Лече Дугушева, коих набралось немало. Чеченец имел две трехкомнатные квартиры в центре Москвы, одну в Южном Измайлове и дом в Ближних Прудищах, за Московской кольцевой дорогой.
Дугушев вряд ли вернулся в Москву. Возможно, определятся на этот счет они завтра. Так что Марка и Овчинникова ждала еще одна беспокойная ночь в отеле: сниматься с якоря, словами Андрея, не имело смысла. Отвечая на нетерпеливый взгляд партнера, он высказался согласно ситуации, не предполагая, что слова его окажутся пророческими: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе».
Вся информация поступила без участия главного источника информации, Кати Скворцовой, а силами охранной структуры Овчинникова, сработавшей на «отлично». Собственно, они «пробивали» клиента по оперативным каналам ГУВД и МВД.
Андрей недвусмысленным вопросом возвратил Сергея к разговору о Кате:
– Чем, интересно, сейчас занимается офицер ФСБ?
– Ты о ком? – прикинулся Марк болваном.
– О Кате. Вы вроде поссорились.
– А я предупреждал, что однажды исчезну с ее горизонта.
– Глаза у нее красивые, – многозначительно выпятив нижнюю губу, часто покивал Овчинников.
– Ну и?.. – Марковцев скосил глаза на приятеля. – Красивые, а дальше? Как синие облака, как море, как утренняя дымка? Ей нужно то, отчего бегу я. Ей хочется видеть меня с зассанным ребенком на руках: «Ой ты мой золотой! Ой батюшки!» Она добивается диагноза: жена Сергея Марковцева.
Овчинников рассмеялся.
– Интересно, почему меня не тянет посмеяться над тобой?
– Что, есть повод? – поинтересовался Андрей. Приятели приводили себя в порядок после перенасыщенного событиями дня: сидели в сауне отеля и потягивали немецкое пиво. Прядь волос, которой Овчинников прикрывал поредевшую макушку, сейчас мокрой мочалкой падала на ухо. Сбоку такая молодежная прическа выглядела модной, зато когда он поворачивал голову, менялось все – прическа, его лицо, одна половина которого, казалось, улыбалась, тогда как другая пугала какой-то безжизненностью. Ему бы искусственный глаз на плешивую сторону, рассеянно подумал Сергей.
– Недавно я в буквальном смысле слова отдохнул в квартире путаны, – продолжил Марк, обращаясь к «нормальной» стороне Андрея. – И понял: мне не нужна жена, подруга, мне нужна гейша. Приветливый взгляд, заботливые руки. Чтобы представала она пред моими очами только тогда, когда я захочу. Я не хочу любить, потому что начну ревновать.
– Ревность развлекает, – заметил Андрей.
– Меня развлекает автомат Калашникова. И давай закроем эту тему.
Но тут же вернулся к ней снова:
– Она сама сказала: мол, не хочет помогать, потому что у нее есть дела поважнее. А ведь в тот раз я ее не просил о помощи. Вот сейчас спроси ее, на чьей она стороне, – Катя ответит: «Еще не решила». Почувствуй разницу в вопросах и ответах, Андрей, и ты все поймешь.
Так или иначе они старались избегать основной темы, касающейся Султана Амирова. Ведь важно уметь расслабиться не только телесно.
И в Марке, и в Андрее сидело сейчас по два человека. Приметив в приятеле такое раздвоение визуально, Сергей точно знал о таком же разделении его чувств, эмоций. Может, Андрей остыл, но и без прежнего воодушевления он все же продолжит работу. Удовлетворение придет позже, причем не диким восторгом, а скорее проявится усталым взглядом, легкой улыбкой; придет опустошенность – этого не избежать. Ведь шоколад сам по себе горький.
Бывший капитан «Гранита» возлагал какие-то свои надежды на поездку в Дагестан, как баталист, рисовал перед собой пусть не скорые, но решительные картины боевых действий. А может, ничего такого и не было; повседневная рутина перемолола все – воспоминания, действительность, мечты. Винегрет. Его едят ложкой, не выбирая. Вот и хапнул порцию Андрюха, закусил, напевая – уже монотонно: «Мне все снятся военной поры пустыри». И не ему ли знать, что настоящие победы выстраданные.
– Я тоже устал, Андрей, – поделился своими мыслями Марковцев. – Действительно все обрыдло, нет азарта. Какие-то холодные мы стали. Таких, как мы, не разогреешь; обжечь можно. Вскрикнул, вскочил, подул и забыл.
Овчинников покивал головой: «Разогреть нельзя, обжечь можно».
– Да, ты верно подметил. Сам я долго не мог подобрать определения. Надолго нас не хватает, это правда.
– Ладно, хватит париться, – закруглился Марк. – Все равно не согреемся.
– Интересно, дипломат, с которым ты говорил, – чья креатура?
– Не знаю. Но кого-то одного не представляет. Кавказский ставленник, одним словом. Знаешь, кого он мне напомнил?
– Кого?
Сергей проследил за поворотом головы партнера, насладился трансформацией его лица и намекнул:
– Нашего общего друга. Он капитан первого ранга, возглавляет в ГРУ «экспертно-проблемный» отдел. Гру-узный такой мужик.
– Не говори при мне его фамилию.
* * *Султан поджидал товарища на месте, которое ровно один час и сорок минут назад покинул Марковцев. Чеченец словно пытался познать сущность своего врага, ощущая его невидимое присутствие, его зловещий фантом, витающий в этой комнате, злой дух, что всегда действует ради собственной выгоды, ради себя. И что за выгоду преследует Марковцев? На ум пришло определение, созвучное с сущностью злого духа, сатаны: сатисфакция. Марк ищет удовлетворения.
Не таясь, во двор въехали «Жигули» четвертой модели с Гумистой за рулем. Громко хлопнув дверцей, к комнате тем не менее он подошел неслышно. Откинулся край ковра, пропуская чеченца. Встретив вопросительный взгляд командира, Аслан ответил коротко, по существу:
– Они остановились в «Богосской вершине».
