Иван Сербин - Троянский конь
— Пожалуйста, — сказал молодой человек, протягивая старичку пустой кейс. — Если вам что-то понадобится, я в каюте 8-Р.
— Второй класс? — удивился Пепел.
— Так безопаснее, — ответил спокойно молодой человек. — Не волнуйтесь, мы присматриваем за вами.
— Вы нашли Петра Савинкова? — спросил афезко Женя.
— Да. — Молодой человек серьезно взглянул на девушку. — Он не попадет на аукцион.
Женя поджала губы.
— Я бы сбросила этого ублюдка за борт.
— Нельзя, к сожалению, — возразил молодой человек. — Во-первых, возникнет слишком много вопросов. Во-вторых, он нам еще понадобится. «Даная» до сих пор у него.
— Я знаю, — с огромным сожалением ответила Женя.
— Я сам займусь им, — сказал вдруг Пепел. — Главное, покажите мне этого человека.
Говоря это, он ловко вспорол второе дно кейса и извлек оттуда копии голландцев. Те самые, что отдал Владимир Андреевич Пане.
* * *Смольный подъехал к известному зданию на Пушкинской улице к половине восьмого вечера. Он не был мастером плести интриги. Если уж надо вывести человека из игры, то лучше всего укатать ему в лоб. Да так, чтобы не встал.
Сейчас он подобным образом и поступил. Подойдя на вахту, он назвал фамилию, имя и должность Паши.
— Скажите, — заявил Смольный, — что к нему пришел посыльный от Владимира Андреевича Козельцева. Я его за воротами подожду.
Единственное, о чем жалел Смольный, так это о том, что остался без «колес». Отсутствие машины лишало его свободы передвижения.
Паша объявился через несколько минут. Как будто только и ждал звонка. Огляделся, направился к Смольному.
— Это вы меня спрашивали?
— Я, — подтвердил Смольный.
— Что случилось?
— Я от Владимира Андреевича.
— Это я понял. Что дальше?
— Ты — Паша?
— Ну, допустим.
— У меня к тебе дело. Владимир Андреевич поручил мне убить тебя.
— Как? — Паша усмехнулся нервно. — Это что, шутка такая?
— Нет, — покачал головой Смольный. — Это не шутка. Откуда бы я взял твои данные? Мне дал их Козельцев.
Паша оглянулся в сторону вахты. Милиционер рядом, в двух шагах. Если что, примчится немедленно.
— Да успокойся, я не собираюсь тебя убивать. Что я, псих, что ли?
— Володя, сволочь! — белея от злости, прошептал Паша. — Гад, тварь паскудная.
Смольный наклонился к Паше.
— В общем, предлагаю сделать так. Мы с тобой сейчас сядем в машину, отъедем в какой-нибудь двор. Оттуда я позвоню Козельцеву. Ты что-нибудь вякнешь в трубку, а потом пальнешь в воздух. Ты сохранишь жизнь, я получу то, что нужно мне. Но ты дашь мне пару дней форы. Козельцев вернется в Москву через неделю. Здесь ты его и цепляй. Идет?
— А откуда мне знать, что ты меня в этом дворике не… того?
— А на фиг мне жмура такого авторитетного на себя вешать? — Смольный усмехнулся. — Меня же по всей стране искать будут, найдут и ж…у на фашистский знак порвут.
— Это верно, — кивнул Паша.
— К тому же ты возьмешь с собой ствол. Я палить не стану. Очень мне надо гильзы свои оставлять.
— Ладно, — согласился Паша. — Жди меня здесь. Я сейчас.
* * *Дима, Настя и Катя вышли из первой проходной «Мосфильма». День выдался суетливым. Подбирали костюмы. Потом приехал Северьян Януарьевич и притащил с собой оператора. Тот был изрядно навеселе.
— Дмитрий Вячеславович? — изумился он. — Вы живы? А я как раз за упокой души…
Расспросы Дима пресекал на корню. Посуетились, конечно, маленько, побегали. Миша по случаю столь радостного события смотался в бутафорский цех и притащил оттуда нечто экзотическое, Древнеримское. Смесь трона и скамьи. Лежать на нем было жутко неудобно. Сидеть тоже.
Потом бегали, в проявочную выяснять насчет проб. Потом просматривали эти самые пробы в кинозале. Без звука, правда, звук наложить еще не успели. Дима порадовался. Честно, без дураков. Настя в кадре смотрелась очень естественно.
— Я тебе говорил, что девчонка хорошая, — пьяно бормотал оператор. — И, главное, без гонора этого сволочного. Хорошая девчонка, я сразу сказал. Еще в школе. Мишка меня слушать не хотел, дурак. Молодой. Я двадцать лет уже кино снимаю, а он только пришел. Сам еще ребенок. Тоже характер тот еще. Сволочной, прямо скажу, у нашего Миши характер.
Оператор стенал бы еще долго, но Дима отправил его спать. Оператор пообещал выпить за долгую Димину жизнь, а с утра явиться на площадку трезвым как стеклышко.
Только в пять вечера Дима, Настя и Катя вышли за проходную.
— Девушки, — Дима поправил наброшенный на плечи пиджак, — а не поужинать ли нам?
— Не получится. — Катя вздохнула. — Я не одета.
— А я вас в «Метрополь» и не зову, — улыбнулся Дима. — Мне нынче это не по карману. Я вас приглашаю в «Макдоналдс». Кроме того, — он подмигнул Кате, — мне было бы очень любопытно посмотреть на тебя с майонезом на подбородке. Забавно должно выглядеть. Такая строгая — и майонез на подбородке.
Катя улыбнулась.
— Ну не знаю. Плохо представляю себе это. Майонез…
Настена принялась подпрыгивать на месте, выражая готовность немедленно ринуться хоть на край света, лишь бы в «Макдоналдс».
— Ма-ам, ну пошли в «Макдоналдс», а? — Она захлопала в ладоши. — Там в «хэппи миле» из «Винни-Пуха» игрушки. Я давно хотела.
— Ладно, — кивнула Катя.
Они доехали до Пушкинской, зашли в «Макдоналдс». Катя и Настя заняли столик, затем Катя вернулась к Диме.
— Слушай, — сказала она, — у меня с деньгами швах. Правда. Ей-богу, стыдно признаваться, но…
— Кать, — Дима картинно нахмурился, — ну перестань. Уж за котлету-то с булкой я могу заплатить.
Он взял пару биг-маков, пару картошек, «хэппи мил» для Насти и лимонад.
В «хэппи миле» попался желтый в красной маечке Винни-Пух, что привело Настю в восторг.
— Дядя Дима, — спросила Настена, когда они, сытые и умиротворенные, вышли из ресторанчика на улицу, — а почему вы не живете в Москве? Все богатые люди живут в Москве.
— С чего ты взяла? — удивился Дима.
— Все так говорят. Дядя Антон так говорил. Еще директриса наша. Сказала: «Перебрался в Москву, сразу человеком себя почувствовал».
— Это ваша директор так сказала? — улыбнулся Дима.
— Ага, — кивнула Настя серьезно.
— Так, Насть, сейчас я тебе открою большой секрет. Между нами, взрослыми людьми. Маме говорить не будем, ладно?
Настя кивнула очень серьезно. Дима опустился на корточки.
— Взрослые далеко не всегда говорят правильные вещи. Они ошибаются ничуть не реже детей. Ага? — Настя кивнула. — Вот так… — Дима поднялся. — Скажу тебе еще одну вещь, и тоже по секрету: у меня есть квартира в Москве. Только я в ней не живу. Мне не очень нравится Москва.
Дима вдруг вспомнил, что дома остался Степан. С голода, конечно, брат не помрет, продукты в холодильнике имеются. Но вот как бы не учудил чего.
— Кстати, если хотите, могу пригласить вас в гости. Чай попить там можно. Заодно брата проведаем.
— А у вас есть брат?
— Да, старший, — ответил Дима, доставая из кармана телефон. — Он как раз сейчас на этой квартире думал ремонтом заняться. Вот и живет. Так как насчет гостей?
Катя посмотрела на Настю. Она бы с большим удовольствием поехала домой, но… Неловко.
— Ма-ам, — привычно сказала Настя, — поехали, а? Квартиру посмотрим…
— Ну, поехали, — согласилась со вздохом Катя.
Дима подал Насте ладошку.
— Спасибо. Если бы не ты, мама никогда бы не согласилась.
Он вышел на кромку тротуара, поднял руку.
* * *Смольный позвонил в половине девятого вечера, за полчаса до отплытия.
— Вова? — услышал Владимир Андреевич голос в трубке. — Слушай внимательно.
— Володя, тварь бешеная! — услышал Козельцев в трубке голос Паши. — Я тебя с того света достану.
— Ты слышал, Вова? — вновь возник голос Смольного. — Тот «клиент»?
— Да, тот, — ответил Козельцев.
— Ага. Тогда слушай дальше. — В трубке глухо хлопнул выстрел. Затем еще один. — Сука, — пробормотал Смольный. — Весь костюм кровью испачкал, падло. Ну что, Вова, — после короткой паузы сказал он, — твоя очередь. Адрес огольца давай.
— Фрунзенская набережная… — Козельцев назвал номер дома и квартиры.
— Ага, понял. Ладно. Спасибо, Вова. Квиты теперь.
— Смольный, только учти. К моему возвращению твоего духу в моей квартире быть не должно.
— Да знаю, — ответил тот. — Помню. Ну, давай, братан. Счастливого путешествия.
— И тебе, Смольный.
Владимир Андреевич опустил трубку, перевел дух. Вот и все. Осталась всего одна мелочь, и эта история уйдет в прошлое. Владимир Андреевич набрал номер.
— Алло, да? — услышал он знакомый тяжелый голос.
— Вячеслав Аркадьевич?
— Да. Кто это?
— Это Козельцев.
— А… — В голосе Мало-старшего прозвучало такое презрение, словно он наступил на крысу. — Что вам нужно?
