Виктор Степанычев - По прозвищу Викинг
Полумрак, царивший в хижине, на короткий миг лишил его способности видеть. Резкий удар прикладом в спину бросил Викинга вперед, и он, сделав по инерции шаг, споткнулся, натолкнувшись на мягкую живую преграду. Упав, он сильно ударился подбородком и грудью о протянувшиеся по полу чьи-то ноги. В голове мелькнула шальная мысль, что эти конечности принадлежат кому-то из его команды. Но оказалось, что на полу лежали четверо совершенно незнакомых связанных мужчин.
— Присоединяйся к своим друзьям. Отдыхайте пока, парни. Скоро на вас шеф приедет любоваться, — хохотнул все тот же голос. — Ох, не завидую я вам!
По полу застучали ботинки, и двое, задержавшие Викинга, вышли из хижины. Перевернувшись на бок, он отполз к стене и, упираясь в нее плечом, рывком сел. Сразу же с другого конца комнаты прозвучал громкий окрик: «Лежать!» Викинг медленно выполнил команду, успев пробежать взглядом вокруг. Кроме Викинга и четверых связанных, у противоположной стены, в знакомом еще по встрече с Домингосом плетеном кресле, сидел человек, держа на коленях автомат.
— Лежи спокойно и не двигайся, — сказал тот и для убедительности повел стволом в сторону Викинга. — Разговаривать тоже не рекомендую. Услышу слово, пересчитаю каблуками ребра.
Скосив глаза, Викинг осмотрел сначала соседа справа, затем — слева. После этого у него зародились весьма сильные подозрения, что люди, задержавшие его, не являются подчиненными Руэнтоса, так как под эту категорию более подходили товарищи по несчастью, лежащие рядом.
«Так, опять я куда-то вляпался, — с тоской констатировал Викинг. — Непонятно только: куда именно? Если парни с автоматами — не люди полковника, то какого рожна им нужно? Где Надежда, Христа и Дювалье? Кто такой этот пресловутый таинственный „шеф“? Что вообще здесь происходит?» — ответа на все эти вопросы не было.
Он начал прикидывать, кому могло понадобиться нападать на беглецов и охрану Руэнтоса, если валяющиеся на полу собратья по несчастью были именно они. Версий могло быть сколько угодно — от контроперации Идальго и козней Домингоса, знавшего примерные планы Викинга, до случайного налета каких-нибудь окрестных бандитов. После недолгих раздумий эти варианты Викинг отбросил.
Идальго вряд ли мог так быстро среагировать на нападение, да и его воины-"интернационалисты" отличались от этих людей с ярко выраженной внешностью аборигенов. Осторожному Домингосу не было никакого резона ввязываться в чужую опасную игру с властями, у него вполне хватало своих проблем и забот. Да и местному криминальному элементу сейчас не до активности. Они, без всякого сомнения, отсиживаются в глубоком подполье, прячась от «гребенки», устроенной Руэнтосом по всей стране.
Выходило, что наиболее заинтересованы в этом захвате две стороны: расстроенный папаша Арриан и его племянничек Хервасио. Типы, захватившие здесь власть, походили по фактуре и хамству и на боевиков местного магната, и на «пламенных» герильеро. Если бы где-то рядом находилась Христа, второй вариант был бы, конечно, предпочтительнее — она могла замолвить за него словечко, но ее не было. Кстати, так и непонятно, куда запрятали женщин и Дювалье с адвокатом, да и парень Домингоса с ними должен быть.
Встреча с людьми Эрнандо Арриана ничего хорошего принести тем более не могла. Если они просчитали, кто виновник их последних несчастий, а в этом можно не сомневаться, то не спасут его ни заслуги перед отечеством Сьерра-Марино, ни иностранное подданство.
«Что полковник говорил по поводу сдирания с него, живого, кожи? Б-р-р, довольно неприятная экзекуция... И сам Руэнтос сейчас занят, развлекает министра и журналистов. Видимо, в ближайшее время на его помощь рассчитывать не стоит».
Викинг прикинул расстояние до сидящего охранника и сразу же отказался от мысли напасть на него. Пока он будет извиваться между соседями с завязанными за спиной руками, пытаясь подняться на ноги, а потом еще и скакать добрых четыре метра до цели, этот «мучачо» в перерывах между затяжками вонючей сигареты запросто успеет выпустить в него весь магазин с патронами. Викинг попробовал освободить руки. Нет, связаны крепко, ничего не получится. Везде сплошной облом...
На душе стало тоскливо и мутороно, но особой тревоги, тряски, не было. Кажется, он уже достиг той крайней точки замотанности, когда начинают отмирать все эмоции. Раздумывая над очередной навалившейся на него напастью, Викинг устало прикрыл глаза и совершенно неожиданно для себя заснул.
Сон был тягучий и бестолковый, как всегда бывает после тяжелой работы, и более походил на бред. Где-то рядом, в клубящемся сером тумане, мелькали грустные глаза Надежды. Викинг понимал, кого она ищет и не находит, и звал ее. А женщина, не слыша призыва, растерянно шарила невидящим взглядом по его лицу, не замечая, что он, Вадим, стоит рядом — достаточно лишь протянуть руку. Надежда сначала шепотом, а потом все громче и громче повторяла: «Покажите мне его. Я хочу видеть этого человека...» В голове лениво мелькнуло: «Я уже где-то слышал такие слова... а-а, кажется, Хлопуша... Пугачев... Есенин... как же приятно спать... Почему опять крик?.. Чей такой знакомый голос?.. Это уже не Надежда, а кто-то совсем другой говорит: „Покажите мне его...“ Но отчего же она спрашивает по-испански?.. Хлопуша говорит на испанском языке? Странно... Зачем этот крик?.. Господи, как хочется спать, а они так громко орут!»
Рядом за стенкой действительно кричали, это ему не снилось. Голос Христы звонко и настойчиво твердил: «Я хочу видеть этого человека! Покажите его немедленно...»
«Так вот кто у нас Хлопушей работает», — подумал Викинг, окончательно приходя в себя и прислушиваясь к ее крикам и глухому, неразборчивому мужскому голосу, успокаивающему девушку.
Христа бурей ворвалась в комнату и остановилась на пороге, всматриваясь в полумрак. Через несколько мгновений ее зрение привыкло к темноте, и она, шагнув вперед, увидела Викинга. Счастливо взвизгнув, так, что окружающим заложило уши, девушка бросилась к нему, споткнулась, свалилась сверху, потом, встав на колени, попыталась вытащить его из ряда лежащих и снова упала. Чьи-то сильные руки подхватили Христу и поставили на ноги. Повернувшись к стоящему рядом человеку, она заколотила ручками в затянутую камуфляжем грудь, неистово крича:
— Немедленно освободите его. Что эти идиоты с ним сделали?
Мужчина, повернув голову, негромко и властно бросил через плечо:
— Развяжите...
Викинга осторожно подняли, поставили на ноги и ножом разрезали веревки, стягивающие за спиной руки. Человек — надо думать, это и был пресловутый «шеф» — обратился к Христе:
— Больше тебе здесь никто не нужен? Тогда пошли отсюда.
Яркий свет заставил Викинга на мгновение прищуриться. Размяв затекшие кисти, он поднял взгляд и внимательно огляделся. На площадке перед хижиной полукругом стоял с десяток вооруженных людей. Рядом с ними, на веранде, Христа, ухватившись обеими руками за локоть мужчины, переводила счастливые глаза со своего спутника на Викинга и обратно.
Теперь уже нетрудно было догадаться: этот человек не кто иной, как ее суженый Хервасио Арриан. Кажется, узел интриги развязывался, и вариант лично для Викинга высвечивался не самый худший. Появлялась надежда, что его шкура на ближайшее время останется нетронутой.
Пламенный революционер также внимательно оглядывал недавнего узника. Похоже, беглый внешний осмотр Викинга удовлетворил героя-партизана. Хервасио, освободившись от рук Христы, кивнул ему и коротко бросил:
— Отойдем в сторонку. Нам нужно обсудить кое-какие вопросы, — и не дожидаясь ответа, остановив небрежным взмахом руки рванувшихся следом двух парней, надо полагать, телохранителей, размашистым шагом двинулся к берегу. Под деревьями, в тени, лежали короткие отесанные бревнышки. Хервасио, опустившись на одно, жестом пригласил Викинга присесть напротив. Он стащил с головы черный берет и тряхнул головой, расправляя густую шевелюру. Их взгляды остро и оценивающе встретились.
Разговор начался издалека и крайне политизированно.
— Ты правда русский? — спросил Хервасио.
— Правда, — ответил Викинг.
— Знаешь, еще совсем недавно я ненавидел вас, — задумчиво сказал Хервасио. — Вы потеряли и разрушили идею, которой я посвятил себя. Семьдесят лет жизни России пошли насмарку. Вы опять вернулись в прошлое, и причем к нулю, а может, и минусу. Жаль...
Викинг расстроился. Он терпеть не мог политспоров и разглагольствований по поводу потерянного соцрая. Еще бы поднять вопрос о праве наций на самоопределение — и можно идти топиться, благо вода рядом. Но разговор быстро свернул в деловое русло, и он так и не понял, зачем Хервасио поднимал эту тему.
— Ты не слишком обиделся, что мои люди грубо обошлись с тобой?
— Я редко на кого обижаюсь. Удивляюсь, что они меня сразу не прикончили, услышав о полковнике Руэнтосе и моей связи с ним, — усмехнулся Викинг.
