Данил Корецкий - Время «мечей»
– Конечно, заплатим, – успокаивающе произнес Карим.
– Хотя их старший сказал, что вы меня не оставите в живых, – не дослушав, перебил Володя. – Мол, свидетелей всегда убирают!
Он бросил острый взгляд на собеседника.
Губы Карима скривились.
– Их бы я действительно убрал. Но ты ведь из моей команды.
Володя удовлетворенно кивнул. Он ведь так и думал.
– И потом, ты меня сегодня спас! После этой услуги ты мой друг!
– Значит, я не зря вернулся, – довольно улыбнулся водитель. – Давай пожрем, что ли!
– Мне сейчас кусок в горло не пойдет. Да и некогда, надо вертолет встречать. Возьмем с собой консервы, у шахты перекусим. И оружие возьмем. А больше нам ничего не пригодится – к вечеру будем дома!
Карим забрал из штаба папку с документами, вскинул на плечо автомат, обошел территорию, постоял у растерзанного трупа Рустама и, не оглядываясь, двинулся к воротам, у которых терпеливо ждал Володя.
– Да, а что со стариком? – вдруг вспомнил Карим. – Он среди остальных?
– Не знаю, – сухо ответил водитель. – Их там надо было по кускам складывать… Но как он садился, я не видел.
– Ну и хрен с ним! – махнул рукой Карим. Дальнейшая дорога прошла в молчании. Они шли быстрым шагом тренированных людей и через час оказались на месте.
Метрах в пятидесяти от шахты № 1 раскинулась довольно большая площадка из утрамбованного гравия, на которой не было ни деревьев, ни каких-либо сооружений. Возможно, когда-то давно здесь садились вертолеты.
– Нужно развести костёр, – сказал Карим. – И чтоб дыма побольше. Пилот для посадки должен знать направление ветра.
– Я в курсе! – Володя чуть заметно улыбнулся. – Причем костер надо разложить вон там, на западной стороне…
– Почему?
– Ветер восточный и вряд ли изменится в ближайшее время. Нужно, чтобы дым площадку не застил…
– Молодец, хвалю! – Карим похлопал его по плечу. – Тогда за дело!
Через десять минут костер ярко запылал. Они повалились рядом на землю. Володя вскрыл банку тушенки и принялся жадно есть. Карим сидел вытянувшись, будто палку проглотил, было заметно, что он очень напряжен.
Ждать пришлось недолго, не больше получаса. Вдали послышался звук вертолёта. Володя бросил в костёр сырой лапник, и белый дым потянулся над тайгой. Сделав круг, серо-голубой «Ми-8» пошёл на посадку.
* * *Мончегоров шел через заросли быстрым упругим шагом. Настроение улучшилось, как будто удалось на машине времени вернуться в прошлое и исправить давнюю роковую ошибку. К нему вернулись молодость и силы, он снова чувствовал запахи тайги – терпкий аромат хвои, древесной смолы, свежего ветра и своей юности… Светило солнышко, пели птички, благодушно шелестела листва. До Занадворовки оставалось напрямую километра четыре. Идти одному по узкой тропинке в густых зарослях, рискуя нос к носу столкнуться с медьваком, было страшновато, и он двигался по накатанной тележной колее, которая была немного шире, гарантий от встреч с огромным медведем не давала, но удлиняла путь километра на два. И все же так было спокойней.
Далеко сзади послышался гул вертолета. Вот и подмога подоспела к Кариму и его банде! Хотя… Какая там банда? Карим остался один… А если узнает, что старый мелиоратор не уехал, и решит его отыскать, то нагрянет именно в Занадворовку – больше некуда… Этим головорезам ничего не стоит вырезать всех жителей и спалить деревеньку. Он замедлил шаг, но не остановился. Потому что кругом на сотни километров лежала тайга и выбирать – куда идти, не приходилось. Молодой задор исчез, силы растаяли, настроение испортилось. Погода испортилась тоже. Ветер нагнал тучи, птицы стихли, тайга зашумела по-другому – мрачно и угрожающе. Теперь он шел с трудом, преодолевая усталость. Оставалось только надеяться, что Карим про него не вспомнит.
И действительно, тому было не до этого.
* * *Кроме Наби и трёх членов экипажа в вертолёте были ещё трое. У всех нарезные карабины «Сайга-22», все в одинаковой камуфлированной одежде на атлетических фигурах и с одинаково угрюмыми лицами. Карим никого из них не знал. Да и не собирался знакомиться. Это обычные «гоблины» – тупые, но накачанные и исполнительные, выполняющие подсобные работы и силовые акции.
Они ловко выгрузили и сноровисто запустили мощный вакуумный насос Gardner Denver, который выбрасывал широкую струю гравия на несколько метров в сторону. Дело пошло веселее: стало ясно, что скоро работа закончится. Володе делать было нечего, его клонило в сон, противно гудящий насос раздражал, он отошел подальше и лег поспать за кустами, положив рядом карабин. Но сразу же провалившись в сон, он так же быстро из него вынырнул – изменился звуковой фон: надсадный рев сменился тишиной. Поэтому разговор стоящих рядом, за живой изгородью, людей был отчетливо слышен.
– Чартер уже заказан, на борт загрузимся без досмотра, все оговорено и проплачено, – напористо говорил Наби. – Так что ночью или, самое позднее, завтра утром будем на месте. Скважина готова.
– Хорошо, – сказал Карим.
– Где лишние объекты?
– Уже устранены. Один остался…
Мотор снова взревел, и больше Володя ничего не услышал. Он собирался вновь задремать, когда вдруг понял: «лишний объект» – это он сам! Это его осталось устранить!
Он полежал неподвижно, пока Наби и Карим не отошли от кустов, потом отполз подальше, поднялся, сделал большой круг по зарослям и маршевым шагом двинулся в сторону брошенной БРДМ.
* * *Вдобавок ко всему пошёл дождь. Иван Степанович отвязал от рюкзака плащ-накидку, неловко надел под рюкзак.
«Может, хотя бы медьваки по дождю в норах спят?!» – подумал он.
Идти под дождём пришлось долго. За шумом дождя ничего не было слышно, капюшон ограничивал обзор, и он просто шел вперед, не оборачиваясь и полагаясь лишь на удачу. Наверное, удача проявила к нему благосклонность, или медьваки действительно не ходят под дождём, но Мончегоров прошёл всю дорогу в целости и сохранности. Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Обступавшие дорогу деревья расступились, и в полукилометре впереди, на возвышенности, показалась Занадворовка.
Иван Степанович снял мокрую плащ-накидку и понёс её, перекинув через руку. Стало слышно, как чавкают по грязи сапоги.
«Ничего, сейчас Михаил напоит меня горячим чаем на травах, да завалюсь спать», – думал он на ходу, подходя к околице.
Пройдя мимо нескольких заброшенных домов, глядящих на путника пустыми глазницами окон, он вошел в жилую часть деревни. Собаки всполошились не на шутку, разноголосый лай звонко разнесся по округе в свежем после дождя воздухе. И, как в прошлый раз, на улицу вывалили люди, правда, теперь одни мужики с ружьями в руках. Среди них выделялся местный староста Порфирий в зимней шапке с нелепо болтающимися ушами.
– Зачем пожаловал, мил-человек? – неприветливо сказал он. – Кто тебя здесь ждет?
– Вы что, меня не узнали? – растерянно спросил Мончегоров. – Я Иван Степанович! К Михаилу пришёл. Ну, к Омону…
«Может, у них здесь не один Михаил?!» – тут же подумал он, только сейчас осознав, что не знает даже его фамилию, а прозвища тут никто и не слышал.
– А он тебя что, в гости приглашал? – ядовито спросил худой, востроносый мужик с двустволкой наперевес.
– Да нет… Просто они у нас работали… Он и Николай…
– Какой Николай?
– Артист.
– Сам ты артист! – подвел итог Порфирий. – Пойди, Береза, позови наших дураков!
– Да вон они сами идут, – указал рукой востроносый.
И действительно, Омон и Артист вышли из ближайшей избушки и подошли к остальным. Лица их не выражали обычной приветливости, а Николай даже не сделал своего знаменитого реверанса. Может, потому, что в руках у него было ружье.
– Шли бы вы, дядя Иван… – хмуро сказал Михаил. – От вас одни неприятности… И медьваков вы разозлили, и мужиков перебудоражили. У нас и своих забот хватает…
– Но… – Мончегоров не нашёлся, что ответить, и замолчал.
– Нехороших людей вы к нам привели, – вступил Николай. – И дело нехорошее затеяли. Идите отсюда подобру-поздорову!
– Иди! – подтвердил Порфирий.
– Иди! – повторил Береза.
Еще два мужика молчали, но смотрели недобро. Что ему оставалось делать?
Мончегоров молча развернулся и побрёл по дороге обратно. Очень хотелось пить, усталость навалилась так, что он еле переставлял ноги. Крайний нежилой дом выглядел прилично – крыша не провалена, почти все окна целы. Он свернул к высокому крыльцу, остановился у лужи с чистой водой. Главный инженер одной из самых значимых строек присел на корточки, аккуратно, чтобы не поднять муть, зачерпнул в ладонь пригоршню и выпил. Потом ещё и еще. Напившись, присел на завалинку.
«Что же делать? – опустошенно думал он. – Заделать чем-нибудь окно и переночевать? А утром что? Вернуться в лагерь? Те, небось, улетят… Ну, а что в лагере?»
Он повернул голову. Мужики не расходились. Они стояли в прежних позах и смотрели в его сторону. Но ему уже было все равно. Он поднялся и вошел в дом.
