Дембель против бандитов - Ахроменко Владислав Игоревич
Две одинаковые черные «Волги» с московскими номерами, плавно подкатив к соседней пятиэтажке, остановились. Ничем не примечательный автобус с зарешеченными окнами притормозил за углом.
Дверки автомобилей раскрылись почти синхронно, будто бы по команде, и сразу восемь человек в бронежилетах, надетых поверх камуфляжей, в защитных касках, с автоматами наперевес быстрым шагом двинулись в сторону бандитских машин…
Шашелевские бандюки, сидевшие в «Субару» и «Бимере», были нейтрализованы мгновенно: меньше чем через минуту после начала операции бандиты, стараясь не смотреть на наведенные в их сторону стволы, валялись в грязных лужах, и подоспевшие оперативники, профессионально быстро застегивая на их запястьях наручники, грузили задержанных в служебный автобус.
Но это было только начало. Спустя минуту камуфлированные, приехавшие на «Волгах», уже занимали позиции: двое — в соседних подъездах, третий — под окнами с обратной стороны дома, четвертый — на балконе четвертого этажа, как раз над той самой квартирой, в которую надлежало попасть. Тот, четвертый, на всякий случай имел при себе альпинистские принадлежности.
В это самое время в соседнем дворе также остановилась черная «Волга» — оттуда выбежали двое с какими-то непонятными продолговатыми футлярами в руках: в подобных футлярах часто носят музыкальные инструменты.
Но это были явно не музыканты — спустя несколько минут оба заняли позиции на чердаке соседнего дома. Футляры были раскрыты — но в них находились не оркестровые принадлежности, а орудия убийства, снайперские винтовки Драгунова. Обе винтовки были наведены на окна третьего этажа среднего подъезда стоящей напротив пятиэтажки.
А группа захвата из четырех человек уже поднималась по лестнице.
Гулкий топот тяжелых ботинок на рифленой подошве разбил привычную тишину подъезда — шаги были неотвратимыми и мерными. В подъезде группа захвата разделилась: двое, обгоняя товарищей, двинулись наверх, к соседям, двое остались внизу.
Двое, держа на изготовку «АКСы», встали сбоку, у лифта, третий занял позицию напротив, а четвертый аккуратно вдавил дверной звонок рядом с массивной бронированной дверью. Дверь никто не открыл: впрочем, прибывшие были готовы к такому повороту событий.
Один из собровцев извлек из сумки баллон и, быстро подкрутив форсунку, чиркнул спичкой, передавая готовый к работе газовый резак коллеге. Тот действовал профессионально: примерившись, он быстро и ровно вырезал дверь вокруг массивных петель, а затем аккуратно нажал ногой внизу — тяжелая бронированная плита плавно опустилась ему на руки.
И тут все четверо, будто по команде, ворвались в квартиру. Первый, с автоматом наперевес, рванул на кухню, второй — в ванную, а третий и четвертый — в комнату…
Ни Шашель, ни его бандюки даже не пытались сопротивляться или бежать. Вид страшных камуфлированных людей, с лицами, закрытыми стеклянными забралами, и автоматами, направленными в их сторону, сразу же парализовал волю собравшихся.
Лишь Блоха попытался было рвануть на балкон, но властная команда: «Стоять, сука, стреляю!..» — начисто остудила его пыл…
Глава 25
Чем больше размышлял Сникерс над ближайшим будущим, тем больше убеждался: бежать одному с такими огромными деньгами, какие у него есть, крайне несподручно.
Ведь неизвестно, какие именно неожиданности поджидают его, Жору, впереди. Как ни крути, а Шашель, сука, среди своих татуированных друзей имеет неслабый вес. От этого расписного урки всего можно ожидать… учитывая, о какой сумме идет речь. И в том, что Гладилин не даст ему дышать, пока он в России, Сникерс был совершенно уверен.
Уезжать из родных мест, да еще с деньгами, куда легче, имея при себе надежного, проверенного компаньона.
И в случае непредвиденного форс-мажора таким компаньоном всегда можно пожертвовать; так опытный шахматист жертвует качеством, приобретая темп. Зачем же пренебрегать лишней фигурой?
Кандидатура же фигуры сомнений не вызывала: Антип.
А почему бы и нет?
Нормальный пацан, в меру наивный, в меру глуповатый, зато проверенный и преданный ему, Сникерсу. К тому же Антип, в силу природной ограниченности, всегда мерил Жору и Злобина одними гирьками: как ни странно, в его глазах оба имели одинаковый вес. Теперь, когда Злого не стало, центр тяжести полностью переместился на Глинкина.
А если еще подкрепить этот вес деньгами? Предложить Антипу штук тридцать… Нет, тридцать слишком много, лучше двадцать пять или двадцать. Дать половину, предложив великодушно: будешь меня слушаться — получишь еще столько же. В случае чего — и эти пятнадцать тысяч всегда забрать можно.
Антип деньги любит. Особенно американские. А кто ж их нынче не любит? За деньги Антип готов на многое. За деньги он любому глотку перегрызет, только «фас» скажи. Десять тысяч долларов воодушевят его на любые подвиги.
Правда, в таком случае рано или поздно неизбежен вопрос: а откуда у тебя, Жора, столько баксов? Не злобинские ли это деньги, которые он в московскую «прачечную» вез? А если злобинские, то как же они к тебе попали? И из-за чего это Шашель на всех нас так ополчился?!
А какая, собственно, разница? Получая на руки наличку, люди редко задаются вопросом о ее происхождении. Волшебный шелест купюр обычно заглушает голос разума.
Именно так размышлял Жора, и ему трудно было отказать в логике…
…Наступления темноты дожидались в придорожном кафе. Оставили «копейку» перед входом, уселись за столик, заказали горячий чай.
Нервно разминая над огненным язычком зажигалки отсыревшую сигарету, Сникерс прокручивал в голове предстоящий разговор с Антипом и, не зная, как начать, выпалил:
— Слышь, тебе деньги нужны?
Собеседник отпрянул от неожиданности.
— Чего?!
— Деньги, говорю, нужны?
— Нужны, конечно… — осторожно ответил Антип, прикидывая, к чему задан этот вопрос. — Кому же они не нужны?!
— Тогда слушай…
Жора говорил, уставившись в исцарапанный вилками стол. Что поделать! — не научился он еще давить собеседника взглядом, как покойный Вася. И не научится уже никогда…
— Беседовал я сегодня с главмусором города. Редкая, конечно же, гнида, но меня боится. И вот что он мне сказал: все, гражданин Глинкин, кранты тебе, стрельбу у «Метрополя» на тебя вешают, так что не сегодня-завтра жди людей в штатском. Лично я ничем помочь не могу, потому как этим делом РУБОП занялся. Так что лучше бы тебе, Жорик, отсюда свалить куда подальше — за бугор, например. Свалить-то, конечно, можно, и деньги для этого есть…
Сникерс осторожно взглянул на Антипа — как тот отреагирует на сообщение о деньгах? Не спросит ли, откуда у него деньги?
Вопросов не последовало, и Глинкин продолжал:
— Деньги есть. Много-много. И возможностей эти деньги тоже много-много открывают. Но уезжать в одиночку не хочется.
— И что? — перебил Антип, уже догадываясь.
— А вот что… Свалить надо немедленно. И только вдвоем. С тобой.
— Но ведь у меня за душой почти ничего…
— Если бы я тебе сразу девять штук баксов дал… Сегодня. Тебя бы это устроило?
Глаза собеседника влажно заблестели, и Сникерс понял, что предложил слишком много. Но обратного пути не было, и потому Жора, стараясь вложить в интонации как можно больше доверительности, продолжил:
— И еще столько же, когда за границей окажемся.
— Где именно за границей?
— Какая разница?! Там, где виза не требуется. На Кипре, в Чехии, в Польше, в Болгарии… У тебя загранпаспорт есть?!
— Ну есть…
— Вот и отличненько. Пойми, Антип: с деньгами везде прожить можно.
— А чем мы за границей заниматься-то будем?
— Красиво жить. Отдыхать. Телок шикарных на кабриолетах катать. На капотах их трахать. А дальше посмотрим. Что скажешь?
— То есть сбежать предлагаешь?!
— Ну да… Тебя что-то не устраивает?!
— По отношению к пацанам вроде некрасиво выходит. Менты наших гнуть будут, а мы, как крысы с тонущего корабля, убежим… Что о нас подумают?
