Насмешки судьбы (СИ) - "Arne Lati"
На утро просыпаюсь быстро, сразу анализируя происходящее и ища опасность, коей, к счастью, не обнаруживаю. Я возвращаюсь, возвращаюсь в привычное состояние и неебически этому рад. Быстрые сборы, изо рта вылетают облачка пара, воздух - тяжелый, пропахший затхлостью и старостью - раздражает обоняние, но терпимо, привычно даже. Когда, с горем пополам умывшись и выбравшись из старого барака, закрываю за собой дверь... понимаю, что этот день сулит мне перемены.
Вещи свои я обшарил еще дома у Виктора, поэтому могу смело быть уверен, что жучков или других следящих устройств нет, значит отследить мои передвижения будет достаточно проблематично, и тут, как нельзя кстати, включается знание родного города и умение сливаться с толпой.
Над головой повисли тяжелые свинцовые тучи, солнца не видно, валит снег, нагнетая атмосферу, звуки кажутся слишком резкими, то и дело оглядываюсь по сторонам, выглядывая из-под накинутого капюшона и пряча руки в карманах куртки, и все отчетливее это становится похожим на паранойю. И вроде нет причин искать опасность в просыпающемся городе, если не брать во внимание, что меня ищут все, кто можно и нельзя, но жуткое предчувствие чего-то грядущего не отпускает ни на минуту. Ни в переполненном автобусе, когда шарахаюсь от всех подозрительных личностей, ни когда пробираюсь окольными путями через стройки и пустыри, вспоминая заученные "автопилотом" ходы, ни оказавшись на одной из старых площадок, ведущих из угловой неприметной улочки к закрытой остановке.
Чем дальше от города, тем сильнее сдавливает сердце, тут же заставляю взять себя в руки и тупо забить на все, и почти получается. Эффект самовнушения работает вплоть до момента, пока, выбравшегося из-за наваленных возле остановки сугробов, меня не хватают за рукав. Не поверите, но я вздохнул с облегчением, понимая, что эта гонка со своими страхами закончена. Действовать начинаю раньше, чем мыслить. Вырываю руку, вывернув запястье, и отскакиваю в сторону. Трое, что ж, бывало хуже. Один кидается на меня, не обращая внимания на рассыпавшихся в хаотичном беспорядке редких прохожих, не вижу его внешность и физические расценки, ухожу от прямого удара, подсечкой отправляя на землю, удар ногой по ребрам, его стон боли, за который, скорее всего, получу в разы сильнее. Боль в скуле, падаю на землю, откатываюсь в сторону, уходя от удара ногой. Борись Ян, не вздумай сдаться. Лицо исказила маска ненависти, руки зло сжимаются в кулаки, адреналин кипит в венах и разум... черт, нет его. Сейчас я могу убить, я на взводе и, когда на меня кидаются двое, не пытаюсь убежать, а нападаю сам. Удар в живот, сгибается пополам, с колена в ебло, чужая кровь пачкает джинсы, хруст сломанного носа отдается в мозгах. Удар в челюсть, уворачивается, бьет мне по ребрам, давлюсь вздохом, стараясь перетерпеть боль, и если бы не мое вздрюченное состояние, уже бы валялся и скулил от боли. Отскакиваю в сторону, чудом не запнувшись об так и не пришедшего в себя мужика, видимо хоронившего свое достоинство, бережно его укачивая, срываюсь с места, кидаясь на дорогу и лавируя между потоком машин, пытаюсь скрыться. Визг шин, налетаю на капот чудом не сбившей меня машины, поднимаюсь, бег не оборачиваясь назад, пытаясь спастись. Маты, крики, какофония звуков жутко раздражает, от быстрого бега горят легкие, не продохнуть, не выдохнуть... я почти поймал удачу за хвост, почти оторвался, но это "почти", преследующее меня всю жизнь...
Гулкий хлопок, затяжной свист, боль в ноге, будто живым огнем окатили. Падаю на снег, теряя опору в ногах, и схватившись чуть выше колена, протяжно вою, пытаясь переждать вспышку боли, отогнать с глаз морок, начать видеть, но кроме боли - ни черта. Она заполнила все мое существо и расползается все дальше, вгоняя в отчаяние. Из глаз текут слезы, пальцы пропитались чем-то липким и не сразу понимаю, что это кровь, постепенно покидающая мое тело.
Слышу шаги совсем рядом, хруст снега под чужим весом оглушает и, подняв голову и с трудом разлепив воспаленные глаза, вижу тех самым людей, если их таковыми назвать можно. Улыбки... их улыбки победителей невозможно выбросить из памяти, они настоящие и настолько безумно-искренние, что тошно делается от осознания, на что способен человек. Удар в лицо следует незамедлительно. Тяжелым зимним ботинком в челюсть... черт, а я почти забыл это чувство. И съязвить хочется, и воздуха нет для вздоха. Плохо. Сознание медленно уплывает от меня, цепляюсь за него всем своим существом, потому что отключаться нельзя, сдохну же. Меня поднимают, что-то говорят, слов не разобрать, лишь интонация - она пугает. Видно, что доставляя мне боль, они испытывают удовольствие, это не дико, уже не дико, но все же заставляет сжиматься от страха, грядущей перспективы, сулящей мне все круги ада в их руках.
Темнота.
Грубо заталкивают на заднее сидение машины, от неудобного положения болью простреливает сквозную рану, чувствую, как от пульсации рваной кожи кровь стекает по ноге, впитывается в ткань утепленных джинсов и они неприятно липнут к телу. От бессилия своего положения могу только подвывать, проклиная свою судьбу и этих людей, появившихся в моей жизни так некстати. Их крики по поводу заляпанной кровавыми разводами светлой обивки, мой нервный смешок, удар, темнота, теперь уже надолго.
Жесткий стул как опора, повязка на ноге стягивает кожу, рана пульсирует и кажется, лучше отрезать ногу к ебаной матери, чем терпеть это невыносимое чувство. Перед глазами туман, мотаю головой, пытаясь прийти в себя.
- Очухался? - жесткий голос неприятно резанул слух и всплыл в памяти.
- Старый знакомый, - ухмыляюсь, поднимая голову вверх и встречаясь взглядом с тем самым мужиком, проводившим допрос в доме Виктора в нашу первую встречу. Он мне еще тогда не понравился.
- О, с памятью порядок, уже неплохо, - садится передо мной на стул, закуривает, смотрит так... так... липкий взгляд проходится по лицу, скользит ниже, загорается, видя белую повязку на ноге поверх разрезанной ткани джинсов. Тошнота напоминает о себе незамедлительно, сгибаюсь пополам, пережидая очередную волну паники.
- Малыш, - зовет ласково, а у меня все холодеет внутри, - как ты думаешь, почему ты еще жив? - сам удивляюсь.
- Что надо? - только, что может понадобиться от меня, понятия не имею. - Месть? - это слово единственное, что приходит на ум и срывается с губ с легким привкусом горечи. - Виктор приказал?
Знаете, когда понимаешь, что умирать все равно придется и случится это совсем скоро, как-то и уверенность появляется и дерзость, прорывающаяся сквозь мольбы сознания.
- Нет, - ухмыляется, видя мое недоумение, которое и не собираюсь скрывать. - Это моя инициатива.
Так и хочется сказать: "да моя ж ты умница", и по головке погладить, желательно бензопилой.
- На большее, видимо, мозгов не хватило, - язвлю, замечая, как сильно это его задевает.
Хлесткий удар заваливает меня на пол. Пытаюсь закрыть живот руками, серия пинков, выбивающих из меня саму душу. Черт, как же больно. Темнота. Холодная вода в лицо. Кровь из носа. Моя улыбка.
- Что ж ты неугомонный такой? Упрямый слишком. Не люблю таких.
