Михаил Нестеров - Ключевая фигура
Сергей не уступал в классе. Не вставая с места, он развернулся на крутящемся стуле и, опираясь спиной о стойку, двумя ногами ударил своего в грудь. Проследив за его полетом и насладившись звоном разбитого окна, Марк ухватил жертву Овчинникова за шиворот и поставил на ноги. Неотрывно глядя на него, негромко сказал:
— Мы хотим поговорить с Алибеком Уваровым. Позови его.
Под глазами джигита забились сразу два нервных тика. Вдобавок он играл желваками. Он рвался в бой, понимая, что проиграет его. На него с усмешкой, а на дерзких посетителей с уважением смотрели все клиенты ресторана, включая проституток. Горячая кровь затмила разум, и он приподнял кулаки. Марк ударил его головой в лицо и повторил свою просьбу:
— Позови Алибека. А ты, гарсон, налей нам хорошего пива.
Из неприметной двери в конце зала появился невысокий длинноволосый парень. В нем присутствовало что-то от славянина и в то же время — от горца. Горбатый нос, черные волосы и длинный узкий подбородок. Ворот светлой рубашки лежал поверх серого пиджака.
Марк узнал его, этот парень находился в своей лодке, когда приятели брали напрокат «вишеру».
— Слышал, у тебя есть лодка. Пошли, прокатимся. Только не говори, что ты не закончил партию. Ты давно ее закончил, мразь. А ну, пошел на выход!
Для острастки Марк, вытащив из-за пояса пистолет, направил его на приятелей Уварова, вышедших вслед за ним из подсобного помещения. Они остались на местах.
— Вы недолго будете гадать, кто и зачем нашумел в ресторане.
Мысля штампами, они пришли к выводу, что «разборки крутые», все претензии к Алибеку, занявшему нелегкий пост Рушана Казимирова. Во что бы он там ни вляпался, отвечать ему.
За углом стоял милицейский «УАЗ», за рулем — ни жив ни мертв — Рашидов. Мельком глянув на местного авторитета, следователь послал долгий взгляд Марковцеву, усевшемуся на переднее пассажирское кресло.
— Сережа, мы так не договаривались, — мягко напомнил он.
— Усман, — в том же тоне ответил Марковцев, — я делаю за тебя твою работу, а ты еще и недоволен. — Обернувшись на Алибека, сидящего в компании Овчинникова, он предложил:
— У тебя два варианта на выбор. Ты рассказываешь про свою связь с Султаном Амировым, и я пускаю тебе пулю в голову. Или ты молчишь, и я отдаю тебя в руки брату Шамиля. Как поступит с тобой Магомет, мне все равно. Но ты очень, очень долго будешь жалеть о том, что не принял мое первое предложение. Через полчаса Магомет сядет в катер и возьмет направление на остров, куда прибило тела его пацанов. Даю тебе пять минут на раздумье.
Эти слова прозвучали для Алибека как-то отвлеченно. Он не видел за ними реальной угрозы. Наверное, потому что еще ни разу в жизни по-настоящему не отвечал за свои действия. Если бы его хотели убить, не посадили бы в милицейскую машину.
Убить… Как это? Он живой — и вдруг… Такое может относиться только к другому человеку, к нему неприменимо это слово — смерть.
Марковцев посмотрел на часы:
— Поехали, Усман, в конец улицы Артема. — Его следующие слова предназначались только Алибеку. — На берегу нас ждет лодка, «вишера». А в ней, еле живой, Леша Гальчиков. Он неумело, как мог, рассказал Магомету, как ты со своими дружками топил его детей. Ну, чего ты побледнел? Думал, не осталось свидетелей? Поехали, поехали, Усман, не телись.
— Погоди, — остановил следователя Алибек. — Я все расскажу, а вы меня отпускаете.
— Я пускаю, — поправил его Марк. — Пулю в твою голову, если ты забыл. По-е-ха-ли, — раздельно повторил он, поторапливая следователя.
«УАЗ» вырулил на дорогу и, минуя автовокзал, выехал на улицу Артема.
Они блефуют, лихорадочно размышлял Уваров. Да еще слово «свидетель» наводило его на мысль о себе в качестве именно свидетеля. Хоть и продажная, но все же милиция; еле живой, но все же свидетель Гальчиков; уже напуганный, но такой же очевидец Уваров. Хилая, какая-никакая, но следственная цепочка, из-за которой его могут, должны отвести в подвал отделения милиции. Как оттуда выбраться — вопрос третий, второй — как избежать встречи с Магометом. Его не остановят ни дряхлые стены ОВД, ни его сотрудники. Но не пуля, нет. Даже сравнительно малый промежуток времени виделся сейчас огромным, даже спасительным. Ибо порой не знаешь, с какой стороны придет спасение. А вдруг?
Очень похоже рассуждал некогда Султан, мысленно призывая Алибека прийти к нему на помощь.
— Останови, — снова попросил Уваров. Ему казалось, он нашел выход из трудного положения. — Я согласен. Расскажу все, что знаю. Даже больше.
— Нельзя рассказать больше, чем знаешь, — заметил Сергей. — Соврать — да.
Так часто бывает — перехватывает вдруг дыхание, волной накатывает слабость от предчувствия или близости жуткого известия. Но что может сообщить Алибек такое, от чего дышать стало тяжело?
Сергеем овладело нетерпение. Чего медлит этот ублюдок? Еще немного, и Марк схватил бы его за грудки.
— Султан, — с запинкой выговорил Алибек, — сказал Шамилю, что это ты продал его. Нашел в Москве чеченцев из тейпа Султана и потребовал с них деньги.
Если что и могло превратить лицо Марковцева в серую маску, так только это известие. Пожалуй, Алибек оказался прав: можно рассказать больше, чем знаешь. И услышать. Покойный дагестанец мог услышать от Сергея главную причину, заставившую его принять предложение: видеокассета, на которой был запечатлен сломленный дагестанский парень, убивающий своего земляка. По силе этот сюжет не уступал известию, которое буквально обрушилось на Марковцева.
Шамиль не знал главного и умер, проклиная Сергея. Марковцев знал все, но, кроме как глотать подступивший к горлу комок адреналина, сделать ничего не мог.
Он все приписал на свой счет. Даже то, что не пришел за обещанными деньгами, а позже сказал Шамилю в телефонном разговоре все, точнее, подтвердил свое предательство: зачем ему деньги, жалкие сто или двести тысяч, когда он в той же Москве мог получить больше? Получил. Получил по заслугам.
— Давай дальше, — потребовал Марк с хрипотцой в голосе. — Скажи мне имя человека, которого я нашел в Москве.
Алибек снова ответил, запинаясь:
— Лече… Дугушев.
— Ты стукнул ему о пленнике Наурова?
— Нет, не я. Какой-то человек в Москве. Случайно. Он еще хотел обменять какие-то меченые деньги. Он…
— Все, заткнись! — не сдержался Марк. Глянув на Овчинникова, качающего головой, он тихо, сквозь зубы посоветовал:
— Ничего не говори.
— Могила, — коротко бросил Андрей.
* * *На берегу, почти напротив дома капитана Санникова, находилось несколько человек. Магомет Науров и его двоюродный брат стояли рядом с лодкой. Жена Магомета и две ее подруги держались особняком. Как только с пригорка съехал милицейский «УАЗ», дагестанец отослал жену домой:
— Иди. Я привезу детей завтра утром.
До сегодняшнего дня Магомет надеялся получить известие о сыновьях — живых, узнать сумму выкупа. Все его надежды рухнули с появлением на берегу Алексея Гальчикова — вот кого он проклинал время от времени, когда все же неимоверными усилиями отбрасывал мысль о своих детях как о заложниках. Предчувствовал, что дружба с русским парнем, который старше их, до добра не доведет. И еще эти походы на лодке.
Но все изменилось. Алексей и Магомет рядом. Правда, стараются не смотреть друг на друга.
Алибек напрасно протестовал и дергался: Овчинников быстро успокоил его, взяв за горло крепкими пальцами, и не отпускал до самого берега.
— Ты обещал! — выкрикнул Алибек, когда его вытаскивали из машины.
— Я обманул тебя, — ответил Марк.
Он долго смотрел на «вишеру», удаляющуюся от берега. На ее борту находилось три человека: Магомет с братом и связанный по рукам и ногам Алибек Уваров.
Покачивая головой, Сергей, отводя взгляд в сторону, тихо обронил:
— «Равным образом и добрые дела явны».
— Что? — не расслышал Андрей.
— Я говорю, нужно еще раз поздороваться с Султаном Амировым. Этот гад столько натворил…
«Свято место пусто не бывает». Нет, Марк был не прав. Султану даже в тюрьме не место, а он грешным делом хотел возвратить его в Лефортово, чего бы ему это ни стоило. А Овчинников, как показалось Сергею, поддержал эту идею.
Его размышления прервал голос Рашидова.
— Друзья… — сказал следователь, избегая взглядов обоих. — Не в том смысле, что вы мне дороги… Будет лучше, если вы побыстрее уедете, а я начну подчищать за вами дерьмо.
— Не надо ничего подчищать, — посоветовал Сергей. — Тебе, Усман, не хватает фундаментальной подготовки. Живи по принципу: эти хорошие, эти — плохие, ты за хороших. Вот и все.
— Кто это сказал?
— Можешь приписать эти слова мне.
Теперь приятелям предстояло оперативно выяснить личность Лече Дугушева. Со слов Уварова, он москвич, но кто знает? Если все окажется правдой, то вернулся ли он в Москву? Здесь ему, равно как и Султану, делать нечего, тут минное поле. Они сами оставили мины и забыли огородить их вешками, объявили не войну, а полный беспредел.
