Стивен Хантер - Гавана
Этот тип заставил его ждать в приемной, но в конце концов впустил. Пашин, трудившийся над составлением какого-то документа, не поднял глаз. У него была очень красивая перьевая ручка, явно купленная в элитном магазине.
Спешнев сел.
Пашин поднял взгляд.
— Я разрешил вам сесть?
— Нет, я решил это сам. Дабы продемонстрировать свое презрение.
— Вы знаете, какой документ я составляю?
— Думаю, да. Вы должны были впустить меня раньше. Я бы помог. Превратил этот документ в песню. Вы знаете, что я опубликовал два романа и в узких кругах меня считают мастером?
— И что же я, по-вашему, пишу?
— Рапорт в Москву. С копией всем отцам, дядьям, братьям, кузенам и прочим членам пашинского клана. О бездельнике Спешневе и его многочисленных провалах. О том, как герой Пашин пытался обуздать его и заставить двигаться в нужном направлении, но старый козел настоял на своем и полностью провалил дело. О том, что его нужно немедленно отозвать. Немедленно. Что, верно?
— Вы издеваетесь надо всем и вся.
— Нет. Только над молодыми зазнайками со связями, которые стоят у меня на пути и суют палки в колеса. Сражаться с американцами было достаточно трудно. Но попутно мне пришлось сражаться и с вами, Пашин.
— Внизу дежурят люди, которым поручено проводить вас на танкер «Черное море», в настоящий момент ожидающий вашего прибытия. Может быть, это улучшит ваше настроение?
— Это не имеет к моему настроению никакого отношения.
Пашин сказал:
— Прочитаю вам свою любимую часть: «Товарищу Спешневу было поручено руководить объектом, но вместо выполнения своего политического долга он толкнул объект на бессмысленную авантюру, которая обернулась катастрофой для наших планов и отсрочила их реализацию на много лет, если не навсегда. Когда ему было поручено выручить объект из беды, в которую тот попал по вине своего советника, товарищ Спешнев позволил захватить своего подопечного в плен, где тот в настоящий момент и находится, совершенно бесполезный для нас и ожидающий смертной казни. Товарищ Спешнев провалил все порученные ему дела, в результате чего мы потерпели постыдное поражение».
— До чего же вы, бюрократы, любите громкие слова... Зачем называть этого упрямого осла «объектом»? Он всего-навсего глупый мальчишка, которому тюрьма пойдет на пользу. Кроме того, вы забыли упомянуть, что я не имел никакого отношения к авантюре в Сантьяго и уже выручил его во время авантюры в Гаване. Если бы я не спас ему жизнь после идиотского штурма казарм Монкада, он был бы убит на месте или расстрелян в тех же казармах после жестоких пыток. Но моими стараниями он жив и здоров. Через год-другой снова будет нашим. В этой чокнутой стране его вообще могут помиловать через несколько месяцев. Но он запомнит того, кто ему помог. И будет знать, в чем заключается его будущее.
— Спешнев, приберегите свои рассуждения для дружков по лагерному бараку. Вы приехали, провалили дело и теперь должны вернуться. Таков закон. Вот что выходит, когда старые романтики вроде вас с помощью других старых мечтателей вмешиваются в задуманные мной современные операции. Мне было противно, но я позволил вам покончить с собой. Все вышло так, как я и думал.
Спешнев ничего не ответил. Он полез в карман пиджака, достал оттуда фотографию и бросил ее на стол.
— Оказывается, вы очень фотогеничны, — заметил он. — Когда молчите, можете сойти за красавца. Портрет получился хоть куда. Думаю, старикам из Политбюро он покажется забавным.
Пашин молча в упор смотрел на него. На его щеке пульсировала какая-то жилка. Он сглотнул слюну.
— Кстати, отличный выбор вин. «Сент-эмильон», верно? Корчите из себя западного аристократа? Что ж, американец тоже парень хоть куда. Похоже, вы, мальчики, чересчур дружелюбно относитесь друг к другу, верно? Красавчики часто так поступают. Не знаю почему. Для меня это тайна. Впрочем, пожалуй, это вам не повредит. У многих наших старших товарищей странные вкусы. Но не думаете ли вы...
— Замолчите! — проревел Пашин. — Я не желаю вас слушать! Кто вы такой, черт побери? Никто не давал вам права...
Он попытался найти нужное слово.
— Для жителей Запада Гавана — средоточие греха, — объяснил Спешнев. — Многие американские мужья приезжают сюда, чтобы отвести душу. Поэтому многие американские жены нуждаются в услугах частных сыщиков и фотографов. Каждый день из рук в руки переходят целые состояния. Я выиграл в казино и нанял такого типа. Понял, что вы меня невзлюбили, и решил подстраховаться. И все же вы меня удивили. Я не ожидал от вас такого стремления к самоуничтожению.
— Вы ублюдок, — процедил Пашин. — Жидовский ублюдок. Вы, жиды, первопричина всех наших бед вместе с вашим...
— Если вам предоставят выбор, — что случится едва ли, но все-таки возможно, — выберите девятимиллиметровую пулю, а не пистолет Токарева калибра семь шестьдесят два. «Девятка» побольше, и одного выстрела бывает вполне достаточно. Я много раз видел, как это бывает, так что могу дать гарантию. Мы пользовались ими в боевых условиях, и они никогда не подводили. Пули меньшего калибра обладают большей скоростью и часто проходят навылет, просто вырывая несколько граммов мозга, жизненно важных для функционирования организма. После чего можно начать говорить без умолку или потерять способность испражняться. Очень досадно.
— Никто не поверит, что фотография настоящая. У вас нет доказательств. Эта дешевая фальшивка...
— О нет, это не фальшивка. Частный сыщик, который ее сделал, славится своим мастерством. В лаборатории проверят негатив и сразу поймут, что он не подделан.
— Это ничего не доказывает.
— Нет, но мой добрый друг лейтенант Орлов из военно-морской разведки, который служит на радиотраулере «Дэйс Энд», записал на пленку переговоры командиров американских сторожевых катеров О'Райана и Филипа Моргана, из которых явствует, что они получили указания во второй половине дня двадцать седьмого июля. Американцы терпеть не могут соблюдать инструкции. Им нельзя доверять. Они даже кодами не пользуются. Вот что записано на пленке: «Мы получили разведданные из посольства США в Гаване. Высокопоставленный сотрудник советского посольства сообщил, что сегодня, примерно в шестнадцать ноль-ноль, известный революционер Кастро будет взят на борт корабля к западу от Сибонея. Вам поручается перехват, но Карибский отдел ЦРУ советует соблюдать осторожность и не появляться в данном районе до пятнадцати тридцати». Представьте себе, они говорили об этом прямым текстом.
Пашин, на лбу которого проступила испарина, смотрел на Спешнева во все глаза.
— Они сумеют сопоставить факты. Это нетрудно. Даже у нашего начальства мозгов хватит. Вы ненавидели меня, боялись моего успеха и выдали меня американцу. Все сходится: число, время дня, фотография, запись. Нет, боюсь, что вам конец, молодой человек.
— Спешнев, вы чудовище.
— Конечно. Так что порвите рапорт, который вы написали.
Пашин помедлил, но через секунду понял, что этим только продлевает удовольствие врага. Он порвал рапорт на мелкие кусочки и бросил их в мусорную корзину.
— А теперь я вам подиктую. Мой рапорт будет куда лучше вашего. И пойдет на пользу нам обоим. Сначала мы опишем, как спасли его от смерти после атаки. Потом — как мудро поступили, заметив изменение общественного мнения и организовав такое пленение Кастро, которое гарантирует ему жизнь. Товарищ, нас обоих ждет блестящее будущее. Конечно, вы можете сохранить фотографию на память о времени, которое мы провели вместе. Негатив останется у меня. Если наши пути разойдутся, я буду помнить, что молодой, но умный Пашин всегда останется моим другом.
Спешнев улыбнулся и начал диктовать.
50
Прибыв в 2.45, он дружески поздоровался с дежурным морским пехотинцем, но тот едва кивнул в ответ. Когда Френчи прошел в здание, люди, которых он знал несколько месяцев, с которыми шутил и выпивал, девушки, за которыми он пытался ухаживать, мужчины, которые восхищались его близостью к легендарному Роджеру, дружно отворачивались от него, словно от прокаженного.
Конечно, причина заключалась в том, что он руководил неудачной охотой за революционером. К счастью, там оказался старый кубинский коп, который спас его задницу. Управление очутилось по уши в дерьме. Они не знали о готовящемся штурме, не предупредили его; деловые круги ждали от них решительных действий, а вместо этого они поиграли в горах в скаутов и впустую потратили время.
Френчи старался не брать это в голову и оделся удивительно небрежно для такой важной встречи. На нем были старые голубые джинсы, трикотажная рубашка-поло (как будто он когда-нибудь играл в поло!), блейзер и велосипедные туфли без носков. Он выглядел так, словно вышел во двор Принстона. Черт побери, если они хотят его повесить (а они, конечно, хотят этого), то, по крайней мере, ему будет удобно в этой одежде.
Он поднялся по лестнице на третий этаж. В их офисе было пусто. Вскоре вошла Ширли и совершила героический поступок. Только ей хватило мужества смотреть Френчи в лицо и разговаривать с ним по-человечески — возможно, рискуя всем.
