Евгений Сухов - Кровник смотрящего
Свет в комнате вспыхнул ровно через десять минут. Между неплотно прикрытыми занавесками Сержант рассмотрел молодого худощавого мужчину, который нежно обнимал женщину. Явно у них серьезное чувство. Вне всякого сомнения! Так смотреть можно только на любимую женщину.
Сержант приник к оптическому прицелу, чтобы внимательнее рассмотреть женщину. Через минуту он убедился, что Шатун значительно принизил ее красоту. Есть много красивых, эффектных женщин, поражающих своей блистательной внешностью. Но в подавляющем большинстве они холодные, как родниковый ключ. И далеко не каждая из них может вызвать чувство восхищения. Но та, что находилась рядом с объектом, была совершенно иной. Из-за таких, как она, каких-то домашних и на первый взгляд неброских, мужчина способен наделать массу глупостей.
Сержант в который раз подавил раздражение по отношению к Шатуну. Прежде он ни у кого не спрашивал совета и полагался исключительно на собственную интуицию, а сейчас ему приходится брать в помощники зэка, который только и способен, что орудовать кастетом в подворотнях.
«Когда-нибудь придется его убрать!» — подумал Сержант, с раздражением посмотрев на Шатуна.
— Как долго он у нее пробудет?
— Часа три, — уверенно доложил Шатун. — Потом пойдет домой.
— Их связывает еще что-нибудь, кроме постели?
— Нет.
— Понятно… Так тоже бывает. Она одинока?
— Развелась с мужем три года назад. До последнего времени было несколько пустяковых романов. Но как только появился Харлов, так она сразу все бросила.
Квартира находилась на семнадцатом этаже. Вряд ли у хозяйки возникала мысль, что кто-нибудь мог подсматривать за ними. Но следовало быть готовым к тому, что женщина может задернуть занавески в любую секунду. Ведь у слабого пола невероятно остро развита интуиция.
— Ты не забыл, что нужно делать? — Сержант оторвался от окуляра.
За этот выстрел Сержант должен будет получить сто тысяч долларов. Вполне приличный заработок за три дня работы. Сложность заключалась лишь в расстоянии, а кроме того, между объектом и пулей будет еще стекло, которое может стать весьма существенной помехой. При ударе о стекло обычная пуля разбивается на несколько частей. А потому следовало использовать армейские патроны, в которых пули обтянуты цельной металлической оболочкой. Чтобы стрелять такими пулями, требуется специальная подготовка. В момент удара о стекло металлическая оболочка срывается, а вот свинцовый наполнитель продолжает смертоносный полет, лишь слегка изменив траекторию.
Стрелять сквозь стекло нужно было двум снайперам. Первая пуля открывает дорогу второй, которая, не изменив направления, устраняет объект. Собственно, для первого выстрела и был нужен Шатун.
— Как же можно? — с усмешкой воскликнул Егор. — Ты меня многому научил… Я все хочу спросить, а что ты сделаешь с деньгами, что получишь?
Сержант нахмурился. Еще одна отрицательная черта Шатуна — чрезмерная болтливость. Возможно, это реакция на нервное напряжение, но в эту минуту поведение Шатуна раздражало его невероятно. Он едва сдержался, чтобы не одернуть его резким окриком.
Сержант не стал отвечать, молча открыл окно. В комнату дохнуло вечерней прохладой.
— Выключи свет, — распорядился он.
— Понял, — бодро отозвался Шатун и щелкнул включателем.
Комната погрузилась во тьму.
— Сколько метров до цели?
— Четыреста пятьдесят, — уверенно ответил Шатун.
— Четыреста пятьдесят семь, — уточнил Сержант. — В нашем деле каждый сантиметр играет роль.
— Ясно.
— Стреляем в голову, — еще раз предупредил Сержант. — На счет «три».
Неожиданно женщина освободилась из объятий Харлова и решительно, как если бы вдруг что-то почувствовала, направилась к окну. Из-за ее плеча выглядывал объект.
— Раз… — начал счет Сержант.
Повернувшись, женщина что-то сказала.
— Два…
Улыбнувшись, Харлов шагнул к ней. Видно, в нем жил неисправимый романтик. Как это здорово — любоваться ночным городом с высоты птичьего полета. Крепкими ладонями он несильно сжал ее хрупкие плечи.
Женщина была настроена более решительно. Взявшись за шторы, она решила задернуть окна.
— Три! — выдохнул Сержант и потянул спусковой крючок.
Настоящий снайпер должен предвидеть полет пули и высчитать ее возможное отклонение. Применительно к городским условиям пуля уйдет вниз на двадцать восемь сантиметров. Необходимо сделать соответствующую поправку.
Первая пуля, разбив стекло, открыла дорогу второй. Сержант увидел, как, дернувшись, откинулась назад голова объекта. У него не было и малейшего шанса на выживание.
Все было кончено.
Женщина растерянно повернулась. На какую-то секунду она застыла, будто осмысливая увиденное. После чего в отчаянии обхватила голову руками. Наверное, в этот момент раздался ее отчаянный вопль, вот только услышать его они не могли — далеко.
— Все! — объявил Сержант. — Уходим! Я позвоню тебе через недельку. У меня одно небольшое дельце намечается.
То, что дельце намечалось во Владимире, он говорить не стал. Так надежнее.
— Заказ? — понимающе кивнул Шатун.
— А если я тебе скажу, что просто зов души, что ты мне на это ответишь?
И, увидев, как нервно передернулось лицо Шатуна, Сержант громко расхохотался.
* * *Уже в который раз за последние двое суток Чертанов просматривал фотографии. На него смотрели безучастные, какие-то казенные лица. Именно такие можно увидеть на могильных памятниках. Улыбка, поворот головы, мимика, все это присутствует, но вместе с тем на этих фотографиях обозначилось нечто такое, что уже не позволяло считать этих людей живыми.
Попробуй тут не поверь в мистику!
Сержант скрупулезно, шаг за шагом, устранял всех, кого когда-то обучал. Видно, они выполнили свою работу, а потому стали просто не нужны. Кто же следующий?
Подошел полковник Гордеев и, сдержанно кивнув Чертанову, бросил на стол несколько фотографий.
— Видал? — с некоторым вызовом спросил он.
— А что это такое?
— А ты взгляни!
Чертанов поднял фотографии. Он увидел лежащий на асфальте труп с пулевым ранением в переносицу. Следующая фотография почти повторяла первую, на ней был запечатлен труп молодого мужчины.
И вновь выстрел прямо в лицо!
— Где это произошло? — вернул фотографии Чертанов.
— Во Владимире. Стрелок залез на водонапорную башню и застрелил двух человек. Сначала мы думали, что это заказное убийство, но потом эту версию пришлось отбросить. Совершенно случайные люди. Оказались на месте преступления в силу какого-то фатального невезения. Один прибыл во Владимир накануне вечером к своей сестре на день рождения. А другой просто шел в магазин.
— Их пути когда-нибудь пересекались?
— Нет. У нас имеется предположение, что стрелял какой-то снайпер-маньяк!
— Если это действительно так, тогда это наверняка не первый случай. Стоит поднять базу данных. Наверняка нечто подобное происходило и в других городах.
Александр Антонович невесело усмехнулся:
— Уже подняли. За последние три месяца зарегистрировано три подобных случая. В Костроме, в Ярославле и в Александрове. В Костроме он застрелил сразу четырех человек. В Ярославле и в Александрове по три. Причем местной милиции не сразу даже удалось установить, откуда он стрелял.
— Потому что стрелял он издалека?
— Вот именно!
— Сколько же метров было до объекта?
— В первом случае шестьсот, а в двух остальных около семисот.
Чертанов понимающе кивнул:
— Весьма серьезная дистанция. Я не хочу ничего подчеркивать, но именно с этой дистанции любил стрелять Сержант.
— Значит, по-твоему, он мог уйти?
— Выходит, что так.
Гордеев нервно побарабанил пальцами по столу:
— Что же это тогда получается? Он просто как колобок из сказки, и от дедушки ушел, и от бабушки ушел… Значит, вы взорвали плотину, а он не пострадал?
Чертанов пожал плечами:
— Выходит, что так.
Полковник задумался.
— Ладно… С этим делом вышла вообще некоторая неприятность.
— А что такое? — насторожился Чертанов.
— Мы привлекли к себе внимание. Нам уже звонили из финского посольства и выразили неудовольствие, что на их территории орудует криминалитет из России. К чему я это говорю? В следующий раз придется действовать более осмотрительно.
Чертанов даже не улыбнулся:
— Постараюсь.
Полковник кивнул:
— Вот и договорились.
— Но меня удивляет другое, каким это образом Сержанту удалось выжить после моего давнего выстрела. Ведь я же своими глазами видел, что пуля попала в левую сторону его груди. Он же без всяких признаков жизни был.
Александр Антонович слегка откашлялся.
