Владимир Моргунов - Кто закажет реквием
— Давай, пошел!
Бирюков в один длинный прыжок преодолел расстояние, оставшееся до «Линкольна», довольно изящно «вписался» в объем салона, часть которого уже занимало не очень крупное тело Муравкина. Двигатель «Линкольна» уже давно набрал обороты, Муравкин являл собой воплощение исключительной собранности и сосредоточенности — сторонний наблюдатель ни за что не определил бы в его облике пьяницу и прожигателя жизни. Он резко рванул громаду автомобиля с места как раз в тот момент, когда Ненашев уже успел переместить центр тяжести своего тела с асфальта в сторону заднего сиденья в салоне. Бирюков к этому времени уже успел вставить новый магазин в свой «Скорпион», он высунул руку в окошко и, почти не целясь, выпустил из автомата длинную очередь.
Муравкин избрал правильную тактику: он бросил свой автомобиль почти прямо на стоявший ближе к осевой линии «Опель». Так что когда боевики Бруса смогли высунуться из своего укрытия, они увидели задние огни «Линкольна» уже метрах в пятидесяти. Вооружены они были пистолетами-пулеметами «Микро-Узи», обладающими очень высокой скорострельностью — тысяча двести пятьдесят выстрелов в минуту, но на расстоянии уже в два десятка метров имеющими такой разброс, что двадцать пуль из магазина улетали в белый свет, как в копеечку. Так случилось и на этот раз.
Муравкин промчал «танк» по выбоинам и неровностям пустыря так, словно ехал по предельно гладкому бетонному шоссе. Только выскочив на окружную трассу, он несколько расслабился и сбросил скорость.
— Однако вы, ребята, и спектакль устроили, — с каким-то печальным восхищением сказал он. — Если каждый вечер такое представление наблюдать, то, глядишь, и помирать перехочется.
А «Порше», с самого начала выехавший на более ровную дорогу, быстро удалился от места событий на такое расстояние, с которого они, эти события, могли бы иметь статус привидевшихся, если бы не присутствие в салоне тяжело сопящего от бессильной ярости Бруса.
Клюев ловко намотал на свой левый кулак ворот кожаной куртки жертвы, так что Брус вынужден был задирать голову вверх и в то же время поворачивать ее влево, словно лошадь, которую сильно тянут за уздечку. Правой же рукой Клюев прижимал дуло безотказного «Глока» под ухо Бруса. Клюев думал о том, что сам Брус и его боевики — кретины и позеры: ехать на «разборку» с такой подготовкой, начиная от выбора оружия и заканчивая личным умением (точнее, неумением) этим оружием пользоваться, могли только люди до крайности тупые и самонадеянные. А ведь с месяц назад, посетив дом-крепость Бруса, они обнаружили там несколько АКСов — оружия, для такого рода боевых действий почти незаменимого. Эти же дураки предпочли «Узи», которые могли быть пригодными только в закрытых помещениях на небольшой дистанции стрельбы.
— Куда? — густым басом спросил, наконец, молчавший доселе Бампер.
— Парк у выставки. Въедешь по второй боковой аллее снизу, — ответил Клюев, почувствовавший, что Бамперу больше ничего объяснять не надо.
Автомобиль летел по пустынным окраинным улицам, словно серебристый болид. Здесь не было постов ГАИ, не пересекали дорогу пешеходы.
Минут через пять-семь Бампер уверенно бросил «Порше» в темную аллею, полого поднимающуюся вверх.
Брус сидел на полу, прикованный наручником за одну руку к той самой ножке верстака, к которой несколько часов назад был прикован парень, посланный Брусом для слежки за Бирюковым и Клюевым.
А Бирюков и Клюев сидели сейчас на хилых и шатких стульчиках, кое-как слепленных из дюралевых трубочек и пятислойной фанеры. Размещались они как раз напротив Бруса, пребывавшего в состоянии, напоминающем состояние среднего алкогольного опьянения или одури от курения «травки». На верстаке над Брусом неслышно функционировал портативный кассетный магнитофон, фиксирующий его откровения.
— Это мой деловой партнер вообще-то, — словно разговаривая сам с собой, произнес Брус. — Он мне делает одолжения, я делаю одолжения ему. Он эту девку мне и сгрузил, и ту, другую, которая на нее очень похожа, попросил… похитить, короче, попросил.
— Куда вы дели ту, похищенную? — Бирюков старался, чтобы его голос звучал спокойно, но, наверное, у него это не слишком получалось.
— А-а, увезли ее. У нас ее взяли и увезли. Тут же еще целая команда была. Колдун ее из Москвы присылал, — Брус неожиданно улыбнулся дурацкой улыбкой.
— Колдун — это и есть тот самый деловой партнер?
— Ну да.
— А кто он вообще такой?
— Пхе! Кто такой Колдун? Это по делу «авторитет».
— А ту, похищенную девушку куда увезли?
— Может быть, в Москву, может быть, за кордон… Мне это и на хер не нужно.
— Ты знал Шабалову?
— Какую еще Шабалову?
— Экстрасенса, прорицательницу.
— А-а, которая «с приветом». Я с ней и этого придурка познакомил, который от Колдуна из Москвы приезжал…
Очнулся Брус от холода. Огляделся. Он находился то ли в лесу, то ли в парке, на краю — в просветах между деревьями виднелись огни фонарей. Спина упиралась во что-то твердое — как оказалось, это был ствол дерева. Он сидел на толстенном корне, отходящем от ствола дерева в виде контрфорса довольно далеко, метра на два, а потом исчезающем в земле.
Голова была мутной, словно с жесточайшего похмелья, во рту ощущалась сухость. Брус попытался вспомнить, что же с ним произошло вчера. Ага, вчера произошла «разборка». Чем она закончилась? Закончилась она вроде бы плохо для него. Брус повернул запястье с надетым на него «Омаксом» так, чтобы на циферблат падал свет от фонарей. Половина пятого. Семнадцатое октября, воскресенье.
А теперь надо определить, где он находится. Брус оттолкнулся от ствола, выпрямился. Голова сильно закружилась, в желудке сразу появилась противная сосущая пустота. Его вырвало. Рвота была мучительной, на лице Бруса, несмотря на холод, выступила испарина. Зато через полминуты состояние его заметно улучшилось.
Он пошел на свет фонарей и вскоре обнаружил, что место ему знакомо, даже очень знакомо. Конечно же, это был конец улицы, на которой стоял его дом. Улица одним своим концом упиралась в край леса.
На дрожащих, ватных будто ногах он добрался до ворот, преграждающих вход и въезд в его обширный двор.
Брус ощупал карманы — ключи оказались на месте. Едва он отомкнул замок и отпер калитку в воротах, как в окне на первом этаже вспыхнул свет. «Охранники херовы, — тупо, даже без злобы подумал Брус, — хоть на это способны — проснуться после срабатывания сигнализации.»
Двое охранников встретили его во дворе — из тех, что выехали вчера вместе с ним на «разборку».
— Шеф, — больше им сказать было нечего.
— И вы, пидоры, дрыхнете! — Брус заскрипел зубами.
— Нет, мы искали тебя везде. Мы на квартирах у этих гадов побывали. Там в одном месте на засаду напоролись.
— Какую еще засаду?
— На ментовскую. Неизвестно, почему они в это время там оказались…
Засада, о которой говорили охранники Бруса, была организована стараниями Епифанова и разместилась во дворе дома, где жил Ненашев. По мнению Клюева, это было единственное место, которое надлежало охранять: жилище
Бирюкова уже, мол, все равно подвергалось разгрому, а у него самого «запасная хата» имеется.
В засаде находилась группа омоновцев. Основанием для проведения этой операции явилось официальное заявление Ненашева и его жены. Заявление было написано под диктовку старшего следователя областной прокуратуры, советника юстиции Епифанова.
Когда вооруженная группа в количестве шести стволов поднялась в лифте на площадку, где размещалась квартира супругов Ненашевых (и которая раньше принадлежала родителям Анжелы), она была встречена людьми в камуфляжной форме, масках и бронежилетах. Во время акции задержания не было произведено ни единого выстрела.
Те же двое, что докладывали Брусу о посещении всех квартир «этих гадов», врали — квартира Ненашевых, которую они столь неудачно посетили, оказалась первой и единственной.
Спасло двоих, не попавших в руки омоновцев, то обстоятельство, что они являлись водителями автомобилей и поднимались позже основной группы и не на лифте, а по лестнице, задержавшись под каким-то предлогом (просто они вполне разумно предположили, что могут иметь место разные неприятные обстоятельства, в том числе и такие, как засада). Посему, заслышав сверху шум возни, они ретировались быстро и умело.
И вот теперь они докладывали Брусу о том, что искали его везде. Известие о встрече с ОМОНом было для Бруса известием не из приятных. С ментами — во всяком случае, с многими из них — он жил в мире и согласии. Быть может, заваруха, случившаяся в Москве в начале этого месяца, все перетасовала, перемешала все связи, все установившиеся отношения?
