Александр Маркьянов - Ген человечности - 3
Автомат висел у меня на груди, пистолет был в руках, и там должно было еще остаться шесть патронов. Но одержимые — все которые были в засаде, или просто — на лежке — уже не могли причинить нам вреда. Один, хрипя и каким-то чудом задрав голову полз ко мне — и от его мутного, затуманенного ненавистью взгляда становилось дурно. В него попало пять или шесть пуль из автомата, одна из них по-видимости повредила позвоночник — но он упорно полз вперед, стараясь добраться до меня. Пришлось выстрелить…
— Чисто! — крикнул я — и только потом оглянулся.
Ответом был выстрел…
Это были кавалеристы! Трудно было в это поверить — но это были кавалеристы! Восемь человек, под каждым из них конь, а в руках винтовка, они были всего ярдах в семистах от нас на опушке лесополосы, и один из них целился, пристав в стременах или винтовки с оптическим прицелом — а другие ждали результата выстрела.
— Опасность слева!
Пуля ударила совсем рядом, подняв фонтан земли.
Майор вывернулся — и упал на землю, перехватывая винтовку. Я сорвал с экипировки дымовую шашку и бросил рядом с собой…
— Отходим!
Майор выстрелил — и один из кавалеристов начал падать, потому что его лошадь уже больше не могла держать седока. Остальные открыли огонь…
Если хочешь уничтожить кавалериста — убей его лошадь.
Остальные открыли огонь — неожиданно плотный и точный. Треск М4 перемежался глухими очередями Калашниковых.
Шашка задымила, выбрасывая хлопья густого белого дыма. Я открыл частый огонь одиночными — и еще одна лошадь споткнулась на полдороге, а остальные повернули назад…
— Пошел!
Я побежал — и вызвал на себя огонь из всех стволов. Бежать приходилось рывками — огонь на таком расстоянии не слишком точен, но если из такого количества стволов.
Даже не понял, что произошло — что-то ударило меня, едва не сбив на землю — но я продолжал бежать. Ранен?
Вроде нет.
Залег, открыл частый, прикрывающий огонь, уже ни в кого не попадая — но держа всадников на расстоянии.
Снова выстрел — сухой и отрывистый, из снайперской винтовки, прямо из клубов дыма. Черт, Озказьян, что ты там застрял…
И тут я увидел, что один из всадников валится с коня…
Попадание!
Майор не побежал — он оставался на месте и продолжал стрелять. Тем самым, давая понять всадникам, что ловить здесь нечего. Я бы конечно предпочел свалить — но…
Всадники, оставшись всемером и на шести лошадях порысили назад, не стреляя. Но что-то мне подсказывало, что это — передышка и что они от нас уже не отстанут.
Только когда всадники скрылись из виду — майор побежал ко мне. Верней — он побежал ко мне, а я — к лесу. Встретились уже среди деревьев — и успел перезарядить автомат, а майор остановился и начал по одному патронку дозаряжать винтовку.
— Откуда они здесь?
— Не догадываешься? Похоже Си-Эй-Ди.
Еще не хватало — а ведь точно он здесь тоже тренировались. Special Activity Division — специальное подразделение ЦРУ, созданное после событий 9/11. Первым их делом был Афганистан, там они сотрудничали с войсками Северного Альянса, наводили огонь авиации, обучали самих бойцов СА. В конечном итоге, Афганистан был взят практически без боя, это потом там началось. Эти ребята отличались тем, что действовали в глубоком тылу противника, под видом частных лиц или наемников и не придерживаясь каких бы то ни было правил. Всю самую грязную работу, что в Афганистане, что в Ираке, что в других местах, таких как Йемен — поручали им. Тогда же в Афганистане люди из SAD научились ездить на лошадях и полюбили это дело — настолько, что они нередко ездили на лошадях и тогда, когда в этом не было никакой необходимости. О том, что это люди САД говорило и оружие — М4 и Калашниковы вперемешку, там оружие не выдавали, а покупали или свободно использовали трофейное. Серьезные ребята, с большим боевым опытом, с опытом засадных и контрзасадных действий, с опытом наведения авиации на цели.
Короче говоря — попали.
— Посмотри, что у меня на спине. Ударило сильно…
Я повернулся спиной к майору, тот что-то снял со спины — и протянул мне.
— Везучий. Немного ниже и…
На его протянутой руке лежала искореженная пулей Калашникова фляга с водой. Видимо, и впрямь повезло. Потом может и не повезти…
— Теперь они от нас не отстанут — озвучил я свою мысль, которая сейчас перекрывала все другие по своей значимости — пока не уничтожат, не отстанут.
— Вот в том то и дело… Порох в пороховницах еще остался?
Я прислушался к себе — если и остался, то его было так мало, что об этом не стоило даже говорить…
— Обгоню вас на любой дистанции, майор. — тем не менее бодро ответил я.
И мы припустили с места так как будто до этого просто прохлаждались, лежа на солнышке. Ничего раздобыть нам в этом проклятом селении не удалось.
Авиация не преминула себя ждать — вертолет скользнул над лесом, мы не сговариваясь сменили направление — и там, где мы только что должны были быть, в кронах деревьев одна за другой разорвались несколько ракет калибра два и семьдесят пять сотых дюйма. С ними сложно поразить противника, если только он не находится на открытой местности, да еще стоит ожидая вертолет — пройдено во Вьетнаме. А вот это — пулемет — уже посерьезнее…
Мы разделились — но так, чтобы на бегу видеть друг друга. Вертолет продолжал поливать огнем лес, но за спиной — все-таки он нас не видел, и бил наудачу. Тем не менее — если мы не оторвемся — забьют нас тут, как пить дать.
В деревьях забрезжил просвет, мы остановились, как взмыленные кони — потом рванули направо. Интересно — как быстро они смогут перебросить сюда силы? Для оцепления и нормальной поисковой операции их не хватит. Как то раз у нас в округе пропал ребенок, организовали поисковую команду, подняли всех кого могли — больше ста человек получилось — и то трехдневные поиски ничего не дали. Нашли через полгода, когда было уже поздно что-то расследовать — то ли сам сорвался и сломал шею, то ли это сделал кто-то, а потом инсценировал — уже не поймешь. Даже лаборатория ФБР не дала однозначного заключения.
Поднажав, я догнал майора — и в этот момент по лесу, по деревьям хлестнули очереди, уже со стороны поля. Кавалеристы уже поджидали нас — и судя по всему решили напомнить о себе. Потом кто-то завизжал, несколько раз хлопнули одиночные — похоже, застрелили одержимого. Смех — но этот одержимый нас в какой-то мере спас.
— Что делаем?
— Попробуем заманить их в лес…
— А если окружат?
— Уже сделали бы. У них не хватает сил…
Хотелось бы…
— Как?
— Ты отвлеки. Я — сделаю.
— Добро…
Вообще то говоря — шансов у нас было немного. Семеро, плюс вертолет — против нас двоих. Вертолет, кстати, еще висел над лесом, иногда разражаясь новым шквалом огня — но он был уже далеко от нас…
По их прикидкам — мы должны будем выбраться из лесного массива, не дожидаясь пока его оцепят и начнут прочесывание. А вот мы не будем этого делать…
Темнело…
В засаде мы сидели до тех пор, пока стрелки часов не сказали нам о том, что наступил новый день. Мы лежали поодиночке, не прикрывая друг друга, рискуя в любой момент стать добычей одержимого. Мы не знали, где наш противник, что он замышляет, знает ли о том где мы и что мы собираемся делать. Вертолет улетел дозаправляться и больше не появлялся, последние выстрелы — и снова на опушке — раздались три часа назад, после чего все стихло. Не было ни единого признака того, что кто-то вошел в лес, что кто-то попытался организовать прочесывание. В таких играх, кто вынужден делать ход — тот обычно и проигрывает, это при равной численности и технической оснащенности. В нашем случае — кавалеристы не рискнули сделать ход — и теперь его придется делать нам.
Я даже не видел, где засел майор — я только развернулся и осторожно пополз назад, в темноту ночного, вымершего леса. И остановился только тогда, когда ощупывая пространство перед собой — вдруг наткнулся ладонью на тонкую леску.
— Я здесь… — тихо сказал я.
Молчание…
Осторожно двигаясь, я провел пальцами по леске, дошел до ствола, за который она была зацеплена. За ствол? Или тут — тоже ловушка?
Внезапно мне пришло в голову — а в чем смысл игры? Это что — проверка? Справлюсь я с заданием или нет?
Или майора уже взяли?
Перевернувшись несколько раз, я лег на спину, выхватил пистолет — кстати, лежа на земле из положения «на спине» стрелять даже удобнее, особенно из пистолета — только навык нужен. Нужен свет, видимый или невидимый. Но видимый включать нельзя — ночью вспышка света видна будет и с опушки, а невидимый — батарейки в ПНВ[48] сдохли совсем. Для очистки совести — все же достал, попытался включить — без толку.
Снова сместился, на сей раз вправо. С колена, прикрываясь деревом, попытался посмотреть, что впереди — и не увидел ничего. Я не представлял, как можно бесшумно взять такого человека как Озказьян. Если его впереди нет — значит, либо его взяли, либо он ушел сам, бросил все и ушел.
