Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала
Спустя тридцать минут все боевики подразделения внутренней охраны уже заняли определенные мной точки на местности, рассредоточившись в радиусе трехсот пятидесяти метров, и постоянно находились в контакте со мной через портативные рации малого радиуса действия. А я расположился в самом верху холма, недалеко от запасного выхода с базы и еще ближе от закрытого камуфлированной решеткой отверстия вентиляционного коллектора. Лежал, думал и время от времени бросал оценивающие взгляды на прикрепленную к поясу черную бухту капронового шнура длиной двадцать пять метров.
16
Первый вертолет приземлился на площадку строго по графику, минута в минуту. Это был тяжелый грузовой армейский вертолет, он сразу же опустил заднюю платформу, одновременно служащую трапом для въезда и выезда автомашин, спустя минуту изрыгнул из своего металлического чрева черный бронированный «ЗИЛ» – лимузин, который сразу же набрал скорость и помчался по дороге в сторону въездного туннеля на базу. «Вертушка» постояла с минуту, а затем взмыла в небо и скоро пропала за ближайшим высоким зеленым холмом, опустившись куда-то за вершины деревьев, причудливо освещенные оранжевым отблеском садящегося за горизонт солнца.
Ровно через десять минут с совсем противоположной стороны послышался сначала треск лопастей, рассекающих воздух, а потом появилась в поле зрения вторая «стрекоза», несколько меньше предыдущей, но тоже спокойно вмещавшая в своем брюхе автомашину с очередным мафиозным авторитетом. Это оказалась сверкающая на солнце «БМВ-730» темно-зеленого цвета, с неизменными тонированными стеклами. Она, окутанная облаком пыли, долетела до туннеля и пропала в нем еще быстрее, чем правительственный «членовоз» несколькими минутами раньше. А привезший ее вертолет исчез так же незаметно, как и появился.
В течение следующих двадцати минут еще два вертолета привезли и выпустили из зеленой металлической скорлупы серебристый «Мерседес-600» и вишневого цвета «Ягуар», вслед за своими предшественниками умчавшиеся в чрево подземной базы.
Ни одним из более чем полусотни боевиков, держащих под контролем все четыре стороны света на радиусе полутора километров, не было замечено ничего подозрительного. Да и вряд ли что-то, не имевшее отношения к базе, могло появиться в этом забытом Богом месте, куда не вела ни одна сухопутная дорога, а до ближайшего населенного пункта было едва ли не сто километров. Во все стороны от «подземного города» простирались лишь густо поросшие деревьями и изрезанные оврагами Карпаты, радующие глаз при первом приезде и заседающие в печенках своим девственным однообразием уже через несколько недель их непрерывного созерцания. Хотя примерно для половины людей, обитающих на базе и не имеющих права выхода наружу до определенного боссом срока, даже десять минут на свежем воздухе – бесценный подарок.
Я к их числу совершенно не относился! Более того – был авантюристом по натуре и всегда старался наполнить свою жизнь новыми, доселе неиспробованными ощущениями, или же знакомыми, но основательно забытыми и чертовски манящими. А регулярное длительное пребывание в замкнутом подземном пространстве только усилило мою жажду приключений. И больше всего на свете я любил играть в «кошки-мышки» с серьезным соперником. Последний раз это было в Афганистане, с его засадами в ущельях, вертолетными «пируэтами» и дуэлями один на один со снайперами моджахедов…
Я проводил взглядом последнюю скрывшуюся в туннеле автомашину – вишневый «Ягуар» – и дал по рации команду своим боевикам:
– Внимания не снижать, по-прежнему готовность номер один.
Но мои мысли были уже прочно заняты до высшей степени авантюрной идеей.
Я горел желанием незаметно для всех проникнуть в свою комнату, включить воспроизведение передаваемого скрытой видеокамерой изображения, и не по прошествии нескольких часов – в записи – а в режиме «живого», реального времени стать тайным свидетелем сверхсекретного совещания главных заправил мафии.
Примерно двадцать минут я колебался, взвешивая свои шансы на успех и возможные последствия неслыханной наглости со стороны начальника охраны, вздумавшего вдруг до крови искусать кормящую его «волосатую» руку; прикидывал возможные способы проникновения на базу, которых насчитал ровно два, возможные варианты отхода, просчитать которые заранее было просто нереально, и, уже не в силах подавить в себе некую титаническую силу, влекущую на рискованное мероприятие, наконец принял решение, положившись не на естественный для каждого живого существа инстинкт самосохранения, а на отшлифованную и вымуштрованную с годами интуицию профессионального бойца спецназа…
Это было больше, чем просто жажда приключений. Это был неосознанный, неконтролируемый миг предвидения, который спустя ровно двадцать четыре часа помог мне снова вернуться в мир, пять лет назад с такой бесцеремонностью отторгнувший попавшего в крутой водоворот событий майора войск специального назначения Валерия Боброва… Но тогда я этого не знал, тогда я просто действовал, положившись на удачу.
Система безопасности базы была известна мне едва ли не так же хорошо, как собственная комната. Несколько хуже я знал канализационные и вентиляционные коммуникации и емкости утилизатора. Но точно знал главное – в вентиляционном коллекторе, выходившем на верхнюю часть скалистого холма, как раз рядом с тем местом, где сейчас под кустом лежал я, не было сигнализации. Путь вниз, если кому-нибудь вдруг пришла бы в голову совершенно безумная идея его преодолеть, наглухо перекрывал массивный, диаметром два с половиной метра, металлический вентилятор, который непрерывно вращался. Скорость его была настолько высока, что попади в этот смертоносный жернов кусок камня, он был бы немедленно перемолот в порошок. В ста пятидесяти метрах от первого коллектора, ближе к дальней от туннеля стороне холма, находился его брат-близнец, осуществляющий прямо противоположную функцию – вытягивания пробежавшего по системе вентиляции базы воздуха. Там тоже был вентилятор, и тоже вращался со скоростью авиационного пропеллера. Сверху оба коллектора прикрывались закамуфлированной решеткой, которая не давала возможности определить с высоты птичьего полета наличие выходных отверстий вентиляционной системы, что сразу недвусмысленно указало бы на наличие в недрах холма подземных спецпомещений.
Другой возможностью проникнуть на базу не через «главные ворота» был запасной аварийный выход, находящийся в пятидесяти метрах левее от моего нынешнего местонахождения. Он был тщательнейшим образом замаскирован под огромный, размером не меньше пятитонного автомобильного контейнера, гранитный валун. На самом же деле камень был не так уж тяжел, как казалось с первого взгляда, он крепился на подвижных полозьях и при необходимости отодвигался в сторону, обнажая четырехметровую стальную плиту, в свою очередь отодвигавшуюся в противоположную сторону и открывающую под собой две раздельных вертикальных шахты. Одна из них вела с самого первого, нижнего уровня базы, и была оборудована примитивными скобами. Двадцатиметровый «обезьяний марафон» предстоял всякому, кто рискнул бы покинуть базу таким способом.
Вторая шахта была оборудована лифтом с боковым цепным приводом и предназначалась для срочной эвакуации командного состава и, естественно, «драгоценных» боссов. Она вела прямиком в бункер и на всем маршруте подъема имела только одну остановку – как раз неподалеку от моей комнаты, чтобы в случае необходимости улепетывающие «бугры» могли прихватить с собой кое-кого из своих любимцев. Согласно инструкции лифт сейчас должен был располагаться в нижней точке шахты.
Ко всему прочему следует добавить, что возможность воспользоваться запасным аварийным выходом была не только изнутри, но и снаружи. В пятнадцати метрах от гранитного валуна находился скрытый пульт управления, замаскированный под поваленное дерево. В нем, стоило лишь повернуть против часовой стрелки один из сучков, открывалась герметичная стальная дверца, под которой находилась панель с кнопками и индикатором. Сразу же загоралась красная лампочка, а на похожем на электронные часы индикаторе начинался отсчет времени – от двадцати секунд в обратном направлении. Если за это время не был введен нейтрализующий код, то при появлении на индикаторе нулевого обозначения на всей базе незамедлительно включалась тревога, а система аварийного выхода моментально блокировалась. Код был известен лишь трем людям на всей базе – Персикову, шефу лаборатории психотропных разработок Когану и мне. У каждого он был индивидуальный. Камеры же слежения за обеими шахтами – в той, что была предназначена для подъема по скобам, их было две, вверху и внизу, а во второй камера стояла в самой кабине лифта, – согласно внутреннему режиму безопасности, работали непрерывно, и дежурный на центральном пульте видеонаблюдения мог сразу же заметить, если кто-то попытается подняться или спуститься по запасному выходу.
