Андрей Молчанов - Падение «Вавилона»

Японец испытующе осмотрел меня с головы до пят. Осмотр, видимо, его удовлетворил.

— Ну пошли, — безучастно произнес он. — Вы готовы к проверочному бою?

— Всегда готов, — абсолютно искренне отозвался я.

Накаяма провел меня в раздевалку, выдав чистое кимоно и кожаный шлем.

Я переоделся, и мы прошли в один из залов с зеркальными стенами и с татами.

— Будете разминаться? — спросил Накаяма.

Я, памятуя сегодняшний кросс, ответил, что нахожусь в надлежащей форме, и только прокачался на продольном и поперечном шпагатике, после чего японец исчез за дверью, вернувшись с каким— то здоровенным черным парнем баскетбольного роста, наказав ему:

— Попробуй, как он тебе… Только аккуратно.

Парень понятливо кивнул. Оценив длину рук и ног противника, дающие ему явное преимущество в дистанционном бою, я спросил хозяина клуба, каковыми будут правила поединка.

— Болевые в стойке, удушения, возня в партере… — уточнил я приемы, в карате не принятые. — Это применимо?

— Даже интересно, — молвил японец.

Следует заметить, что я давно выработал для себя собственную концепцию боя: если противник, к примеру, делает основную ставку на удар и владеет им виртуозно, надо подгребать к нему с другой стороны, работая на сближение, полностью лишающее его преимущества, а если же имеешь дело с каким-нибудь репейничком, поднаторевшим, скажем, в джиу-джитсу, глуши его точным и резким выпадом ноги в уязвимые места, не подпускай близко, изматывай и отслеживай возможный захват своих конечностей, сулящий жесткий болевой прием.

Мастер джиу-джитсу — тот же пит-буль: головка слабенькая, держит удар плохо, а вот челюсти стальные — поймал, не отпустит…

Словом, я не зацикливался на каком-то определенном стиле, предпочитая их смешение, дающее возможность универсального выбора.

Как только мой противник принял стойку, я моментально уяснил: парень из категории балетных — блок-удар, подскок-отскок…

Дезориентируя его, я встал в закрепощенную стойку, демонстрируя адекватность его классической позиции бойца ударного стиля, он выкинул свой костыль, вывернутой пяткой целя мне в башку, но этот самый выворот сослужил ему плохую службу, ибо ложная моя стойка мгновенно переменилась в положение ловца бейсбольного шарика, я уцепил готовую для болевого заворота голень, крутанул ее, и парень лбом ткнулся в татами, на несколько секунд утратив сознание.

Я вежливо обозначил для сведения мистера Накаямы возможные для меня удары: в позвоночник, в печень и в шею — последний был категорически способен отделить голову поверженного противника от туловища.

Черный парень, впрочем, быстро очухался и снова запрыгал по татами, использовав мою врожденную гуманность.

Зал постепенно заполняла публика в киномо, рассаживаясь по периметру стен.

Накаяма кивнул нам, предписывая продолжить схватку. Черный, как и следовало ожидать, уже не горел желанием беспечно разбрасывать по сторонам свои баскетбольные конечности и принял выжидающую позицию, неотрывно глядя в мои глаза в попытке обнаружить в них предтечу атаки.

Дабы разрядить обстановку тягостного ожидания активного действия, я выкинул трюк собственной выпечки: осторожно ступил назад и сделал сальто, приземлившись в скользящем шпагате к ногам соперника; левая моя лоджыжка крюком охватила его щиколотку, а правой ногой я нанес, твердо зафиксировав ступню, удар в бок коленного сустава.

Хватая руками воздух, специалист в области карате пал на татами, тут же утратив способность нанесения удара и очутившись в моих паучьих объятиях, в секунду закончившихся жестким удушением.

Я, кажется, слегка переборщил, ибо от черного человека меня, предостерегающе вопя, начал отдирать Накаяма, и, хотя душил я своего баскетболиста всего-то несколько секунд, с татами он поднялся не сразу и какого-либо желания продолжить дружеское спортивное состязание уже не изъявил.

— Где вы всему этому учились? — спросил меня японец не без любопытства.

— Это мои персональные «короночки», — объяснил я. — Плод, так сказать, самостоятельных фантазий.

— Хорошо. — Накаяма помедлил. — Проведем бой без ударов. Стиль: дзюдо, джиу-джитсу, с болевыми приемами в стойке. Подходит?

— Мой любимый фасончик, — согласился я. — Никаких тебе синяков и шишек, все интеллигентно…

— Сергей! — позвал японец одного из мужчин, сидевших около стенки.

Русский?..

Сергей подошел к хозяину клуба. Это был человек лет тридцати пяти с уверенным взглядом больших серых глаз, ладно сложенный, с прекрасно развитой мускулатурой, и, если черный парень давил своими габаритами, но был сыроват и неуклюж, этот — я уяснил мгновенно, обладал тем огромным преимуществом, перед которым порой меркнет техника самых техничных, — грубой, упорной силой, способной разорвать любой мертвый захват и претерпеть даже невыносимую боль…

Мне предлагался орешек с толстой и прочной кожурой.

Однако теперь уже в длине рук и ног преимуществом обладал я.

Для начала я попытался сыграть в дурачка: намотать кимоно на пальцы противника, последующим сильным рывком тела вывихнув их; однако захват он держал грамотно, мою уловку просек, усмехнувшись укоризненно такому безжалостному коварству, и мне пришлось сменить тактику, подсунув ему иную наживку — мою согнутую в колене ногу. Тут он невольно купился, подхватив меня под колено и пытаясь провести подсечку, как мне и требовалось…

Уцепившись в его кимоно и обвиснув на нем, я мелко подпрыгивал, держась практически на весу, что исключало всякую возможность свалить меня на ковер и одновременно отнимало силы у пыхтящего от натуги противника, имевшего, замечу, черный пояс мастера.

Стратегия моя заключалась в следующем: едва выдохшийся в патовой ситуации боя соперник, уяснив, что проку от пойманной им конечности никакого, отпустит ее, в сей же момент моя нога стремительно уйдет в сторону его бедра, и я, поднырнув, проведу «передний подхват» — эффектный бросок, впечатывающий противника в пол.

Все, в общем-то, прошло четко по данной схеме, однако в последнее мгновение, уже в падении, Сергей ухитрился утащить на татами и меня, и, хотя прием в принципе состоялся, чистой победы я не добился.

Схватка продолжилась.

Я вновь предложил ему отведать свою ножку, но он, улыбнувшись, покачал головой — мол, хватит, придумай что-нибудь новое, — это мы съели, оказалось — невкусно…

Мы держали друг друга прямыми захватами за рукава, кружась как бы в танце, темп которого нарастал с каждой секундой… Я понял: сейчас последует подсечка с падением, и я улечу в зеркальную стену через подставленную под мою ступню ногу резко опустившегося на татами противника.

Умно. Пришлось срочно потянуть кисть его руки на болевой прием, прервав таким образом наше изящное вальсирование.

Мы отпрянули друг от друга, замерев в напряженном ожидании.

Мне было очень интересно: я встретил противника, не просто искушенного в поединке, но и необыкновенно чуткого в прогнозе неведомых ему тактических действий.

Ну что ж. Таких, как этот Сергей, надо было глушить кардинальными методами. Как волков — за хвост и о землю.

Итак. Приемчик, способный остудить пыл бешеного слона… Вся его прелесть — в захвате обеими руками ворота: достаточно нейтральном, легко позволяемом, ибо таковое действие воспринимается, как некий первоначальный этап подготовки к приему, а это, по сути уже, и есть прием, причем мертвый, практически исключающий сопротивление.

Ворот киномоно, ведомый круговым вращением рук, тугой петлей охватывал горло противника, и оставалось лишь сжать пальцы покрепче, обвиснув на удавке всем телом и позволяя событиям развиваться уже как угодно, — финал схватки в этом случае предрешен. Даже выдающиеся физические данные никого не могли спасти: сонная артерия у всех людей одинаково защишена лишь тонкой, беззащитной кожицей…

Мы упали на татами, и Сергей лихорадочно ударил по настилу рукой, сдаваясь…

Я освободил захват.

Присутствующие, поднявшись, зааплодировали. Видимо, я только что уделал серьезный авторитет в этой профессиональной шарашке.

— Прошу еще одну схватку! — проговорил, растирая горло, Сергей, обращаясь к Накаяме. На чистейшем американо-английском. Этот парень родился здесь, в Штатах, и, судя по возрасту и облику, не на еврейско-советском Брайтон Бич.

Накаяма просьбу Сергея одобрил.

Я ухватил соперника захватом-растяжкой — за обшлаг рукава и за плечо, что позволяло держать его на длинном поводке, и начал лепить одну за другой деморализующие «подсеки», от которых он хотя и легко уворачивался, но способность к атаке утрачивал, и любая ошибка в сохранении равновесия грозила ему болевым в стойке, однако тут-то случилось непредвиденное: ноги Сергея внезапно взметнулись в воздух, сильно ударив меня внутренней стороной коленей в грудь, я ощутил, что бесповоротно падаю, одновременно отметив, что, будучи еще в воздухе, противник вытягивает мою руку, державшую его за плечо кимоно, вдоль своего живота, готовя классическую болевую «вытяжку».