Наталья Корнилова - Пантера. Начало
— Это еще зачем?!
— Обменяю его на адрес.
— Но ты же узнаешь, куда я лечу! — запротестовал он.
— Если не отдашь, то вообще никуда не улетишь, — тихо процедила я.
Взглянув на мое потемневшее лицо, он спешно полез в задний карман брюк, вытащил паспорт с вложенным в него билетом и протянул мне:
— Только не нервничай, голуба, я тебя умоляю. Позволь нам улететь, и я все сделаю, что скажешь. Не забывай, мне еще нужно как-то вытянуть из хозяина адрес. А он обязательно спросит, зачем он мне понадобился, вникаешь? Мне нужно в себя прийти, чтобы хорошо выглядеть и улыбаться при встрече с ним. И ты еще проверить должна…
Насчет проверки я ему тоже нагло наврала. У меня не было никаких знакомых в справочном, и я так и не смогла рассмотреть номера телефонов, по которым он звонил. Но даже если бы все это у меня и было, то я все равно не успела бы этим воспользоваться — слишком мало было времени. Нужно было спешить, и я гнала быстроходную «Хонду», притормаживая только при виде гаишников, недоразумения с которыми сейчас были бы совсем некстати.
4
Когда впереди показался аэропорт, Палыч заерзал на сиденье и встревоженно спросил:
— Слушай, а как ты пистолет собираешься прятать? Под твоим платьем, я смотрю, даже лифчик не поместился. Не в руках же ты его понесешь — заметут обоих.
— Мне пистолет не нужен, чтобы тебя прикончить.
— Как это?
— А вот так.
Я швырнула пушку на заднее сиденье и одним движением руки с треском выдрала из спинки его кресла огромный кусок поролона вместе с кожаной обивкой и шелковыми нитками. И сунула ему под нос, не отрывая глаза от дороги.
— Точно так же я вырву твое сердце, если понадобится.
Ошеломленный художник побледнел как смерть и до самой стоянки не произнес ни слова. Наверное, мечтал побыстрее избавиться от меня. Мечтать не вредно.
Бросив машину на стоянке, мы пошли к зданию аэропорта. Я держала его под ручку и мило улыбалась. Его паспорт с билетом мне пришлось засунуть себе в трусики — больше было некуда.
— Послушай, Мария, — взволнованно проговорил он, когда мы подошли к дверям, — если ты такая крутая и действительно хочешь выручить своих, то лучше позволь мне идти одному. Если я буду знать, что ты где-то рядом, то буду нервничать и шеф догадается. Клянусь, ты только навредишь этим себе и друзьям, — и посмотрел на меня с неподдельным испугом. — Прошу тебя, Мария, я не лукавлю. Побудь где-нибудь в сторонке, покрутись у ларьков, но на второй этаж не поднимайся. Без паспорта я все равно не смогу улететь, ты же знаешь. Я возьму у него адрес и спущусь вниз. Не рискуй хотя бы своими друзьями…
— Что это ты так о них забеспокоился? — Я внимательно посмотрела на него, но не нашла на его лице никаких признаков фальши: он действительно боялся своего хозяина. — И потом, как я узнаю, что у тебя все получилось? А вдруг твой хозяин что-то заподозрит и побежит звонить своим псам? Ты потом дашь мне адрес, а я найду там лишь хладные трупы? Неувязочка получается.
— Да, действительно, — пробормотал он, — и такое может случиться. Но я постараюсь, чтобы он ничего не заметил, честное слово, — он уже чуть не плакал. — Этот тип и меня прикончит, если что. Он страшный человек. Понимаешь, я тоже в опасности и не хочу рисковать. Поверь, я не последний идиот и не такая мразь, как ты думаешь… Мне уже пора идти, до встречи всего одна минута осталась.
— Черт с тобой, иди, — я выпустила его локоть. — Но учти, через пять минут я поднимусь и убью вас обоих или получу адрес. Мне уже терять нечего…
Он весь съежился, уменьшившись чуть ли не наполовину, быстро вошел в сенсорные стеклянные двери и исчез в толпе пассажиров.
Немного помедлив, я отправилась за ним, сгорая от желания увидеть этого загадочного типа — его хозяина. Я была уверена, что людей, способных обмануть моего босса, можно пересчитать по пальцам, и мне обязательно нужно было взглянуть на него, чтобы в дальнейшем знать, кого обходить стороной.
Палыч уже вошел на эскалатор и поднимался на второй этаж. Лицо у него было напряженным и серьезным. Неизвестно, кого он в данный момент больше боялся, своего шефа или меня, но в любом случае я бы не хотела сейчас оказаться на его месте. Я вела почти честную игру и была готова выпустить их обоих, если бы они оставили в живых босса с Валентиной. Можно было бы спокойно обо всем договориться, но ведь с бандитами разве можно решить что-то по-хорошему? Они сами всю жизнь врут и подличают и другим не верят, потому что считают такими же. Сразу нервничать начнут, подозревать и еще выкинут какую-нибудь непоправимую для моих друзей глупость. И уж тем более не поверят, что мне совсем не нужны эти проклятые деньги, из-за которых они всю жизнь кого-то убивают и обманывают. Как это так можно, мерить всех по своей линейке? Нездоровая все-таки у них психика, у этих преступников, перевернутая с ног на голову, и, по сути, они глубоко несчастные, больные люди, которые свое духовное убожество выдают за достоинство, ибо ничего другого им не остается…
Выждав пару минут, я поднялась на второй этаж по лестнице в конце зала и начала высматривать клетчатую рубашку Палыча в густой толпе снующих туда-сюда пассажиров. Зал был огромным, и найти кого-то было не так-то легко. Внимательно глядя по сторонам, я медленно шла вдоль билетных касс, стоек регистрации и пестрых ларьков, обращая особое внимание на телефонные автоматы, развешанные по стенам. Но Палыча нигде не было.
Дойдя до конца, я развернулась, почувствовав, как щемяще засосало под ложечкой от недоброго предчувствия, и быстрым шагом обошла весь зал еще раз. И с тем же успехом. В мозгу злорадно засвербела поганенькая мысль, что меня облапошили, как последнюю дуру, провели, как маленькую девочку. Метаться по всему аэропорту не было никакого смысла — он был слишком велик. А клетчатых рубашек там было не меньше, чем тех долларов, что у нас увели эти мошенники. Сейчас они, наверное, уже звонили своим псам и давали команду убить моих несчастных друзей. Господи, ну почему со мной опять происходило такое?! Вроде бы все сделала, что могла, чтобы избавить их от смерти, и вот в последний момент взяла и сама все испортила, выпустила удачу из рук, а с ней, может быть, и жизнь своих друзей! Во второй раз перенести гибель близких людей я бы уже не смогла…
Я до крови прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Мимо сновали равнодушные пассажиры, и никому не было никакого дела до моих страшных проблем. Стиснув зубы, я взяла себя в руки и помчалась на первый этаж, где обежала все из конца в конец, просмотрела все таможенные стойки, но так никого и не нашла. Слезы уже бежали по моим щекам, и все оборачивались мне вслед, недоумевая, почему такая красивая девушка плачет, находясь, можно сказать, на самом пороге счастливой жизни за границей. А я все металась и металась, цепляясь к каждой клетчатой рубашке, расталкивая всех и понимая, что все уже напрасно, драгоценное время, отпущенное мне для спасения близких, безвозвратно утеряно. Я была на грани отчаяния, граничащего с безумием, ибо не представляла своей жизни без них и знала, что других таких уже никогда не найду, потому что таких больше нет. Да другие мне и не нужны…
Выбившись из сил, опустошенная и потерянная, я вышла из аэропорта и поплелась на стоянку, где оставила злосчастную синюю «Хонду». Я осознавала, что совершила величайшую глупость в мире — поверила преступнику — и больше не имела права жить. Машины на стоянке не было, и это добило меня окончательно. Сев на бордюр, я закрылась от этого страшного, жестокого мира руками и разрыдалась…
…Какой-то сердобольный частник довез меня до города и высадил при въезде во двор, где располагался офис. Он так и не услышал от меня ни слова, хотя всю дорогу спрашивал, что случилось. Я лишь тупо смотрела перед собой невидящими глазами и показывала, куда ехать, кивками своей несчастной головы с засохшими на щеках слезами. Как он меня понял и довез куда надо — одному Богу известно. Я была выпотрошена, вычерпана до дна и шла в контору только лишь потому, что нужно было хоть что-то делать в этом вдруг ставшем для меня чужим и неприветливым мире. Впереди ждали только одиночество и пустота. Смертная тоска снедала мою изможденную душу.
Войдя во двор, я невольно подняла глаза и вдруг увидела… синюю «Хонду». Она стояла около нашей конторы среди других, незнакомых мне машин. Силы начали оставлять меня, а когда я увидела еще и выходящую из дверей офиса живую и здоровую Валентину, в голове моей что-то щелкнуло и белый свет померк…
5
…Очнулась я на диване в кабинете Родиона. Радом сидела испуганная Валентина и держала перед моим лицом ватку с нашатырем. Босс сочувственно взирал на меня из-за своего стола. В кресле для посетителей сидел, угрюмо опустив голову, Палыч — творец и художник, любитель живописи и ценитель прекрасного. Выродок! По бокам от него стояли двое интеллигентного вида здоровенных парней в одинаковых строгих костюмах и держали творца несусветных гадостей за плечи, вжимая его и без того согбенное тело в кресло.
