Владимир Колычев - Брат, держи удар!

А госпожа Тимурова, похоже, глаз на него положила. Она, конечно, женщина порядочная. Но, видно, не хватает мужского внимания.

Только Юрас здесь ни при чем. Он и госпожа Тимурова — всего лишь компаньоны. У них общее дело — вывести на звездную орбиту Диану. Но общее дело и общая постель — это совсем не одно и то же…

— Нам дают деньги. Пока десять тысяч долларов… Дальше будет больше. Мать Дианы тоже вливается в наше дело…

— Еще чего!.. — нахмурилась Лерка.

— Я продюсер, она сопродюсер… Ее дело — бабками нас подогревать. Но, боюсь, она будет совать нос во все наши дела…

— Укоротим нос, — хмыкнула Лерка.

Юрас посмотрел на нее, как врач на безнадежно больного. Знала бы, что говорит… Да этой дамочке стоит словечко сказать кому надо, и от них всех мокрое пятно останется.

— Боюсь… — хотел продолжить он, но осекся.

— Чего ты боишься, Юрасик?.. — заинтригованно спросила Лерка.

— А ты у меня спроси, — с недоброй иронией усмехнулась Олька. — Наша мадам… Можно, я буду так ее называть?..

Мадам — в определенных кругах так называют содержательниц притонов. Госпожу Тимурову тоже можно назвать мадам. Она будет содержать его группу…

— Называй…

— Так вот, наша мадам только о своей доченьке думает. И вряд ли она захочет, чтобы мы с Леркой рядом с ее чадом маячили… Как бы нас, Лерка, с тобой побоку не пустили…

— Э-э, так не пойдет! — запротестовала Лерка. — Пусть эта мадам Баттерфляй баттерфляем от нас угребывает…

— Останемся на бобах… — пожал плечами Юрас.

— Да?.. Тогда сделай что-нибудь…

— Не понял…

— Ой-ой-ой! Он не понял!.. Думаешь, я не видела, как эта корова на тебя пялилась?.. Трахнуться она с тобой хотела. Короче, Юрасик, если ради спасения нашего проекта тебе придется трахнуть эту мадам, ты сделаешь это…

— И не подумаю…

Юрас с надеждой посмотрел на Ольку. Она ему хоть и не жена, но спят они вместе частенько. Может, заступится?..

— Если женщина хочет, ты, Юрас, должен ей помочь… А она поможет нам… Не отвалится твой хоботок…

Олька тоже толкает его в пропасть разврата… Да он и не прочь. Только слишком крепко впечатан в память образ тех монстров из «Мерседеса». И у самой Арины два таких же монстра. Да они размажут его по стенке одним движением пальца…

— А вот тут ты заблуждаешься, подруга. Хоботок-то мой как раз и отвалится. Отстрелят его.

— Ты чего-то боишься, Юрас?..

— Боюсь! Мафии боюсь… Не трус я, но боюсь… Грохнуть меня могут…

— Ничего, Юрасик, ты не волнуйся, мы тебе такой некролог составим!..

— И пирожков для поминок напечем…

— И это говоришь мне ты, родная сестра!..

— Вот именно, родная сестра… А у тебя, между прочим, хватило совести меня под Валеру подложить… Ты передо мной в долгу, Юрасик. В большом долгу. А долг платежом красен… В общем, считай, что я подкладываю тебя под мадам Баттерфляй. Считай, что ты расплачиваешься со мной по долгам…

— Смерти моей хочешь?

— По пирожкам соскучилась…

— Ну спасибо тебе, сестричка…

— Кушай на здоровье!..

— А насчет мальчиков, которые вокруг мадам кружат, ты не беспокойся. Мы с Лерой возьмем их на себя…

Юрас уныло посмотрел на Ольку. Затем на Лерку. Группа «Брось продюсера под поезд!» в полном составе…

Марта взбунтовалась. Начала с того, что отказалась от завтрака. К обеду даже не притронулась.

— Эй, а поужинать тебе придется, — прогрохотал Апанас. — Хозяин звонил, сказал, что будет сегодня…

— А зачем он мне?..

— Так это, ты ему нужна…

— А он мне нет.

— Ты это, не бузи, ладно? А то ведь мне башку свернут. Смерти моей хочешь, что ли?

Апанас говорил вполне серьезно.

Не такой уж и плохой он парень. Грубый, но по-своему добрый, заботливый. Гардероб ее заполнил. Завтрак, обед, полдник, ужин — это тоже на нем. Только надоел он Марте до чертиков. Но это же не значит, что она желает ему смерти.

— Нет, не хочу…

— Тогда будь человеком, не ломайся, а?..

— Что я должна сделать?..

— Одеться поприличней, красоту чисто навести. А внизу в обеденном зале стол будет накрыт. Все чин-чинарем… Не пожалеешь…

— А в постель с твоим хозяином лечь не надо?

— Ну, это уже чисто твои проблемы…

— Значит, если я пошлю твоего хозяина куда подальше, ты здесь ни при чем?

— Не-а, ни при чем…

— Тогда ладно, на ужин при свечах я согласна. Только вечернее платье она не наденет ни за что. Вечером она сидела за столом с мужчиной, который просил называть его Тимуром. Марта не была уверена, что это его настоящее имя.

— Марта, я пострадал от вас, — сказал он с плотоядной улыбкой.

Она уже встречалась с этим типом. В кабинете у Помидора. Эта встреча была неприятной для обоих.

— И я нисколько об этом не жалею, — с вызовом ответила она. — И вы ошибаетесь, если думаете, что я готова компенсировать вам физический ущерб…

— Не надо компенсаций. Я готов страдать и дальше…

— Вы мазохист?

— Нет, скорее садист. А в случае с вами — завоеватель. Вы смотрите мексиканские сериалы? «Я завоюю твою любовь!» Эту фразу можно услышать в каждой серии… Так вот, я не поклонник «мыльных опер». Но говорю вам точно так же — я завоюю вашу любовь…

— Может, вы и не поклонник «мыла», но у вас вид дешевого героя…

— Марта!..

Тимур начал злиться. Только ей все равно.

— Я знаю, о чем вы думаете. Вы хотите сойти за джентльмена. Хотите предстать передо мной в привлекательном свете. Чтобы я влюбилась в вас… Только я вам сразу говорю, Тимур, не надо усердствовать. У вас ничего не получится. Прежде всего, у меня есть муж. Я его очень люблю. И у меня в мыслях нет изменить ему. А потом, вы мне противны…

— А ты мне нет!

Он перешел на «ты». Быстро же с него слетел налет благородства.

— Вы обиделись. Потому что должны были обидеться. Я не извиняюсь за свою резкость. Потому что я должна быть резкой. Чтобы вы не усердствовали понапрасну. Чтобы не напрягали голову в поисках красивых высокопарных фраз. Это напрасные усилия. Потому что они не приведут вас к цели. Видите, я забочусь о вас. Берегу ваши силы и время…

— Ты стерва!..

— Я так не считаю.

— А я тебе говорю, что ты стерва. Но тем не менее я тебя хочу…

— Пошлость, помноженная на пошлость…

— Значит, по-хорошему с тобой говорить бесполезно?

— И по-плохому тоже… Не сомневаюсь, в запасе у вас не один десяток способов убеждения, — невесело вздохнула Марта.

— Например, шантаж…

— Ваши люди уже шантажировали меня. Детьми. Но сейчас мои дети под защитой Никиты.

— А сам Никита под чьей защитой?

— Под защитой бога. Я каждый день молюсь за него… И бог ему помогает…

— Может быть. Но до поры до времени… Скоро твоего Никиты не станет.

— Это пустой разговор… С ним ничего не случится. Я в это верю… Поэтому на шантаж можете не рассчитывать…

— Ты сильная женщина. Стреляешь, дерешься… И морально тебя трудно сломать… Трудно, но ведь можно?..

— Например?..

— Я посажу тебя на наркотик… Через пару недель ты на коленях будешь передо мной ползать. Ты не получишь дозы и будешь умолять меня, чтобы я тебя поимел. Только я еще подумаю…

— Я знаю несколько способов самоубийства… Марта смело смотрела ему в глаза. Насмехалась над

Тимуром и над его угрозами. Она не боялась смерти. И готова была умереть…

— Самоубийство — это смертный грех…

— Тогда я убью тебя!

В ее глазах появилось безумство одержимой. Тимур не выдержал ее взгляда. Дрогнул. Но продолжал выдумывать пакости.

— Я знаю способ, как возбудить женщину…

— Да, есть такие препараты, я знаю… Но это все равно что иметь спящую женщину… Какая же ты тогда мразь!..

В глазах презрение и отвращение.

Тимур вспылил. Вскочил из-за стола. Ткнул в нее указательным пальцем.

— Ну ты и гадюка!.. Ничего, мы еще посмотрим, кто кого!..

Он горделиво вскинул голову, повернулся к ней спиной. И вышел из комнаты.

Вывести противника из себя — это уже своего рода победа. Только Марта не чувствовала себя победительницей. Ведь последнее слово за Тимуром. А что ни говори, у него есть возможность сломать ее…

Глава 6

Тимур сидел за столом мрачнее тучи. Что-то стряслось с ним вчера. И тонким женским чутьем Арина уловила мысли о чужой женщине.

Муж гулял на стороне. Арина с этим давно смирилась. Тимур — кобель. Его не переделать. Можно устраивать скандалы, закатывать истерики. Но этим она добьется одного — развода. А такой финал ее не устраивал. Ей нравилась жизнь, которой она жила. Тем более Тимур изменял ей только физически. Душой он оставался с ней. Любил он Арину или уже нет, но не было у него человека ближе, чем она.