Михаил Нестеров - Черный беркут
Голова у Шарифджона раскалывалась, появилось необоримое желание дать длинную очередь в потолок и прошить ненавистного Алимхана. Неужели никого нет рядом, кто бы мог толкнуть его? Хотя что толку? Выпучит глаза, зевнет и снова продолжит душераздирающий концерт. И как только Безари терпит это безобразие... Шарифджон на месте командира не позволил бы Алимхану находиться с ним в одном доме. Угнал бы его в самый конец кишлака к табибу, тот все равно почти ничего не слышит.
Тяжело вздохнув, Шарифджон, правая рука Безари, свесил ноги с кровати, несколько секунд посидел и протопал босыми ногами к баку с водой. Напившись, он подошел к окну, выходившему на террасу. Немного постоял. Вечером, когда он ложился спать, Алимхан, слава Аллаху, еще бодрствовал, и Шарифджон довольно скоро окунулся в дрему. Мерные шаги часового на террасе помогли ему быстрее уснуть. Сейчас шагов не было слышно, зато Алимхан надрывается, как ишак.
Широко зевая, Шарифджон подошел к двери и вышел на террасу. Увидел часового. Тот лежал в самом углу, свернувшись калачиком. Вот сволочь, спит. Боевик грубо толкнул его ногой. Что за черт... Шарифджон склонился над караулбеги и несколько секунд рассматривал торчавшую у того из горла рукоятку ножа. Нащупав за спиной дверь, он толкнул ее. Схватил висевший на спинке кровати автомат и дал длинную очередь в окно.
Сейчас он молил Аллаха только об одном: чтобы пленник оказался на месте.
Боевики вскакивали со своих мест, хватались за оружие. Открылась дверь, кто-то выбежал на улицу. Спустя три-четыре секунды раздался двойной взрыв. Троих боевиков прошило осколками, остальные стали занимать оборону. Сверху кто-то стрелял. Насколько мог оценить ситуацию Шарифджон, в течение пяти минут противником не было сделано ни одного выстрела.
Он отдал приказ прекратить стрельбу и осторожно выглянул. Левая часть террасы была разворочена взрывом, над дымящейся лестницей торчат остатки перил. «Растяжка», быстро определил Шарифджон. Однако еще с минуту неподвижно лежал, вслушиваясь в ночь. За это время он успел посмотреть на часы (00.05) и разработать план дальнейших действий. Ну почему Безари уехал именно вчера!.. Теперь во всем виноват будет он, помощник.
К главному дому с двух сторон подтягивались остальные боевики. Они также заняли оборону, взяв дом в полукольцо.
Шарифджон уже смело вышел во двор, бросил тяжелый взгляд на пустую клетку, потом устремил взор на север. Они могли уйти только туда. Как давно? Помощник командира определял время. Лег он, когда еще не было одиннадцати, смело можно прибавить еще полчаса. Значит, приблизительно минут тридцать они находятся в пути.
Шарифджон не слышал от командира слов, которые выдали бы его обеспокоенность по поводу силовой акции русских; не слышал и о другом варианте – личной инициативе со стороны близких Орешину людей. Он не исключал подобного варианта, потому как сам пошел бы именно на такой шаг. Ничем не выдавал своего беспокойства Безари, однако Шарифджон по ночам часто слышал шаги Безари в балахане. Тяжелая поступь, обеспокоенная; воображение подсказывало боевику, что командир словно чего-то ждал. Ждал – и не предпринимал мер, ждал – и словно берег пленника, держал его, как приманку. Решил поиграть с судьбой на старости лет? Непохоже. А вдруг он не вернется из Афганистана? Почувствовал опасность и ушел? Нет, Безари не может так поступить. Какая из двух версий окажется истинной, ответит время.
А сейчас нужно действовать. Чтобы наверстать упущенное, необходимо сократить дистанцию, воспользовавшись машинами. Одной машиной. А вторую послать в объезд. Стоит ли? Своим ходом на полчаса быстрее можно добраться до тропы, ведущей через перевал. Вообще-то те, кто сейчас отходил с пленником, могли воспользоваться одной из машин, выведя из строя вторую, однако не сделали этого, поскольку вскоре попадут в лапы Безари. Просчитали все и идут сейчас горным хребтом на предельной скорости. Через два часа они ступят на одну из троп – скорее всего, короткую, и снова будут идти на пределе: двадцать километров трудной тропой, крайне осторожно, считай, гусиным шагом, и еще приблизительно столько же по открытой местности, но уже в полную силу, минуя три или четыре кишлака, пока не доберутся до границы с Узбекистаном. Это солидный промежуток времени, если немедленно воспользоваться машинами, можно с запада опередить их, встретить на выходе у перевала. Это вариант. Неужели они не просчитали его? Не может быть.
Внезапно догадка осенила Шарифджона: машины. Они заминировали машины.
Он кивнул лежащему рядом с ним воину, и они осторожно приблизились к одному из «КамАЗов». Шарифджон заглянул в салон через опущенное стекло и посветил фонариком. Так и есть. Он сразу увидел «растяжку». Его губы тронула самодовольная улыбка. Он указал товарищу на ловушку и коротко приказал:
– Займись.
В другом грузовике он обнаружил точно такую же ловушку. Его обеспокоила кружка, перевернутая вверх дном в середине кресла водителя. Он просунул под нее ладонь, ощутив пальцами холодную поверхность гранаты.
После этого обследовали кузова машин, особо тщательно бензобаки.
Вот теперь можно смело воспользоваться машинами. Одна сократит дистанцию, другая доставит людей к перевалу; они перекроют выход дерзким русским воинам.
– По машинам!
Шарифджон равнодушным взглядом окинул тело Азамджона, которое выбросили из кузова, и ждал, когда боевики усядутся.
Теперь ему предстояло решить, кого назначить старшим второй группы и куда направляться ему самому: ехать на перехват или возглавить группу преследования. Решил все же ехать на перехват. Старшим второй группы назначил Якуба Абдусаттара.
Когда Абдусаттар занял место в кабине, Шарифджон сел в свою машину.
Грузовик тронулся с места, почти одновременно с ним второй.
Водитель включил дальний свет и потянулся к солнцезащитному козырьку. Сейчас, ночью, он мешал обзору. Шарифджон краем глаза поймал знакомый предмет, который стукнулся о панель, потом о колено водителя и скатился на пол.
Шарифджон действовал стремительно. Рванув ручку и распахнув дверь, он сильно оттолкнулся от подножки и прыгнул на землю. Едва его локти коснулись песка, раздался взрыв. Таджик сгруппировался и прокатился по песку. Поднял голову. Что-то горячее и липкое залепило его щеку и шею. Он с отвращением отбросил от себя кровавую смесь. И тут же повернулся назад, услышав скрип тормозных колодок следовавшего за ним «КамАЗа». Он догадался, что сейчас произойдет, и закрыл глаза. Однако вначале рванула еще одна граната в искореженном салоне машины, которую пятью секундами раньше он покинул. Затем двойным взрывом разворотило кабину второго «КамАЗа». Фрагменты тел кровавыми кусками вылетели из кабины.
Шарифджон понял, что те люди просчитали все. Теперь ему не суждено ехать в машине, догонять придется на пределе собственных сил.
В кузове почти никто не пострадал. Только Алимхан, слегка контуженный взрывом, беззвучно открывал рот. Шарифджон посмотрел на него с удвоенной злобой.
66
Отряд успел пройти около полутора километров. Бойцы подобрали «тяжелое» оружие – гранатометы, реактивный огнемет, подсумки с боеприпасами – которое оставили на пути следования, чтобы оно не мешало проведению операции. Гранатометы понадобятся позже – на перевале, а может, и раньше, когда завяжется бой с боевиками Юсупа. Хотя машины охраняет только десяток человек, вполне вероятно, что до гранатометов дело не дойдет. В районе кишлака довольно громко прозвучал взрыв. Костя и Касарин переглянулись. Они без труда определили звуки двух разорвавшихся гранат, хотя те слились воедино. Обоих посетила одна и та же мысль: не удержалась граната под козырьком: взрыв – и тут же разорвалась другая. Машинально отметили время: 00.03.
Как все хорошо начиналось, подумал Кавлис, и какое неудачное продолжение. Он прикинул, что боевики Расмона могут настичь их еще до выхода на тропу. Теперь придется увеличить темп до предела и даже пойти на крайние меры: разбить отряд, чтобы вторая группа прикрывала основную, которой в дальнейшем предстоит сразиться с десятком боевиков Юсупа Худойкулова. В непосредственной близости от его бивака разбивать отряд не имело смысла. Боевики загодя подготовятся к встрече, услышав выстрелы. Тянуть не стоит. Необходимо задержать людей Безари в самом начале.
Если граната взорвалась случайно, скорее всего, другие взрывы не прозвучат: в уцелевшей машине обыщут каждый сантиметр. А если кто-то подорвался на «растяжке» на пороге дома, то, вероятно, остальные ловушки также сработают. Не могут не сработать. Иначе на выходе с перевала их будут поджидать.
Ремез к этому времени увеличил темп. Кавлис, догнав его, бежал теперь рядом.
– Как ты, Леша?
– Как на марш-броске... – Алексей дышал тяжело, вбирая в себя воздух носом и шумно выталкивая ртом. – Только не дайте Сапрыкину угодить в болото... Конец связи.
