Я, Потрошитель - Хантер Стивен
Да, наш Хью настоящий герой, правда? Он взбирается на этот чертов холм, убивает троих из револьвера и еще троих саблей, организует огонь, отражая новый натиск, во время затишья отправляет всех вниз, а затем на себе тащит раненого сержанта в безопасное место. На полпути на него нападают еще три разбойника, но он ловко расправляется со всеми тремя – готов поспорить, этот парень, как говорят у нас в Ирландии, был чертовским задирой, – хотя ему при этом чуть не отсекли руку. Отправив энтузиастов с ятаганами прямиком в ад, он тащит сержанта дальше. Я не мог точно сказать, поскольку рассказ о дальнейших похождениях продолжался на страницах, которых у меня не было, но мне очень хотелось верить, что сержант Тревор остался в живых. Можно ненавидеть войну, но трудно ненавидеть простого солдата.
И все-таки я здесь был не для этого, не для того, чтобы восторгаться храбростью некоего Хью Пикеринга Вудраффа, а для того, чтобы проверить его правописание. Поэтому я тщательно вчитывался в текст, втайне надеясь, что никаких отклонений не будет, и какое-то время мне так и казалось. Но затем вместо «боевой» – «боеувой». Вместо «Тревор» – «Треувор». Вместо «револьвер» – «реувольвер». При определенных обстоятельствах, возможно под воздействием страха, усталости, смятения или других стрессов боевых действий, Вудрафф упорно вставлял в сочетание «ев» букву «у», начисто забывая о ней. Почему такое происходило? Сам он этого даже не замечал. Это было обусловлено каким-то странным заскоком у него в голове, совершенно безобидным, но тот, кто знал, что к чему, обратил на это внимание и использовал в качестве опознавательной метки.
И остальное: ненависть к афганским женщинам, легко распространяемая на женщин вообще… Спокойствие перед лицом смертельной раны в горло и обилия алой крови, хлынувшей из нее… Все было на месте.
– И что мы узнали? – спросил полковник из военного ведомства.
– Ничего такого, что заслуживает внимания, – сказал я. – Это действительно настоящий герой. Позвольте поинтересоваться, вы знакомы с его биографией?
– Уроженец Уэльса, окончил академию в Сэндхёрсте, третий сын священника методистской церкви, денег в семье не слишком много, но все люди неординарные, что особенно проявляется в подполковнике. Сейчас ничем не занимается, работает над словарем, в то время как в мире разумном он был бы членом Кабинета министров.
Я кивнул, стараясь не показать, как сразила меня наповал неопровержимая логика, утверждающая, что этот храбрейший из храбрых на самом деле был Джеком-Потрошителем.
– А теперь мне пора идти, мистер Джеб. Да, кстати, что это за имя – Джеб? Получается, я раскрыл конфиденциальную информацию человеку, имя которого мне даже неизвестно… Ну же, сэр, по крайней мере, объяснитесь.
– Это мой псевдоним в журналистике, – сказал я. – Меня называли по-разному, в том числе даже Сынок. Но я везде числился как «младший», хотя отец мой был пьяницей и у меня не было никакого желания носить его фамилию. Поэтому с некоторого времени я стал подписываться своими инициалами, Дж. Б. Моя младшая сестренка, чудесная девочка, не могла разделить эти две буквы, и в ее произношении они слились в «Джеб». Вот кто я такой, а раз вы спросили, сэр, я вам отвечу: фамилия моя Шоу. Джордж Бернард Шоу к вашим услугам.
Глава 41
Дневник
Без даты
Отступление
Я выскользнул из двора, прошел по узкому проходу
и свернул направо на какую-то улицу.
Я не могу вспомнить,
хотя это случилось всего несколько часов назад. Неужели разразилась чума,
пока я был занят работой, и скосила остальное человечество?
Кажется, я несколько дней шел через серую непогоду,
прищурив глаза от жалящих капель, подобных кинжалам,
все мое тело дрожало, стараясь приспособиться к холоду.
Повсюду пустота и отголоски, обрывки бумаги, гонимые ветром,
собака с выпирающими сквозь кожу ребрами и без надежды в слезящихся глазах, в холодном
ветре запах мусора, дерьма, мочи и, конечно, крови.
Но наконец я их увидел. Один, затем два, затем три или четыре,
люди, готовящиеся встретить день и тот ад, который он принесет.
Я увидел, как кучер гнал по улице шестерку могучих жеребцов, чтобы доставить бочки неизвестно с чем,
я увидел бдительного полицейского на страже, хоть от него нет никакой пользы, я увидел
ватагу детей,
полных сил, быстроногих, спешащих в школу или навстречу беде,
я увидел двух-трех мамаш, в кэбе я увидел джентльмена, возможно, на перекрестке стояла проститутка, возможно, сгорбленный маленький джентльмен – адвокат или помощник адвоката,
мясник, пекарь, свечных дел мастер, лудильщик, портной, нищий, вор[61].
Никто из них не обратил на меня никакого внимания.
Да и с чего бы? В конце концов, я ведь один из них.
Глава 42
Воспоминания Джеба
Я сообщил профессору Дэйру о том, что мне удалось получить подтверждение наличия у подполковника Вудраффа определенных признаков дислексии. Именно это расстройство и стало главным указанием на личность Джека. Более того, как и предсказал профессор, Вудрафф происходил из семьи, где проповедовались самые высокие моральные и гуманистические ценности.
– Что касается меня, – сказал я, – я вовсе не собирался вас проверять. Я просто должен был знать правду. Очень непросто выдвигать подобные подозрения в отношении такого героя. У меня внутри все переворачивается.
– Неужели вы станете утверждать, что физическая храбрость перевешивает глубокое моральное зло? Такова ваша позиция?
– Нет, конечно. Однако из этого еще не следует, что у нас есть повод для радости.
– Ну, хорошо. Сдаюсь. В таком случае давайте убедимся наверняка. Вы можете предложить еще какой-нибудь способ проверки?
– Нет, конечно. Просто… – Помолчав, я сказал: – Вы бы не задали этот вопрос, если б у вас такого способа не было.
– Мне пришла в голову одна мысль. Конечно, дело это весьма опасное, а мы с вами совсем не герои.
– Проникнуть домой к Вудраффу в его отсутствие и устроить обыск?
– У меня на такое не хватит духу, и у вас, полагаю, тоже. Мы не профессиональные взломщики, а просто дилетанты, особенно в области конкретных действий.
– Справедливо подмечено. Значит, вы придумали что-то такое, что могло прийти в голову Шерлоку Холмсу?
– Опять этот проклятый тип!.. Я непременно должен прочитать эту книгу, о которой вы столь высокого мнения. Что же касается моей хитрости, она слишком примитивна для этого вашего элегантного гения Холмса. Просто задайтесь вопросом. Ответ очевиден, нужно только хорошенько задуматься. Когда Вудрафф совершенно беззащитен? Когда наиболее уязвим? Когда меньше всего можно ждать, что он выхватит нож и проложит себе путь к спасению?
Я задумался. Я думал и думал. И наконец воскликнул:
– Курение опиума! Наркотик погружает его в состояние грез наяву. Он может что-то бормотать, исповедоваться, кричать, признавая свою вину, или плакать от угрызений совести. Мы ничего не будем ему навязывать, Вудрафф считает это чем-то обыденным и сам с готовностью отправляется в курильню. Но я мог бы оказаться рядом…
– Вы готовы пойти на это?
Я ничего не знал об опиуме, о его воздействии на человека, о таящихся в нем опасностях. Но в то же время я не мог двигаться дальше, не имея веских доказательств против человека, награжденного крестом Виктории.
– Постараюсь это выяснить, – ответил я.
***Я решил основательно подготовиться. Своим наставником я выбрал констебля Росса, правильно предположив, что опыт его работы на лондонских улицах, среди самых низкопробных притонов, трущоб, публичных домов, питейных заведений, игорных залов и арен для собачьих боев должен распространяться и на курильни опиума. Я оказался прав – и, вооружившись надлежащими знаниями, стал разгуливать по унылым улицам рядом с портом в ожидании, когда появится подполковник Вудрафф (а профессор заверил меня, что это произойдет обязательно). Так оно и случилось; его выдала пружинящая походка, явившаяся резким контрастом с этим угрюмым местом.
