Возвращение - Литтл Бентли
Убедившись, что они ушли, Пейс в изнеможении привалился к холодной каменной стене. Плечо сильно болело, одежда была в липкой жиже. Он не знал, который час — маленький кусочек неба в отверстии колодца не позволял определить положение солнца, — но, судя по ощущениям, было позднее утро. Становилось жарко и влажно — день обещал быть трудным.
Пейс посмотрел на череп. Он искал эту проклятую штуковину где только можно, намереваясь изучить ее, но теперь, когда у него появились время и возможность, всякое желание пропало.
Он боялся черепа.
Да, не слишком профессионально. Но пробыв с ним наедине — сколько, уже часов двенадцать? — Пейс изменил свое мнение. Конечно, он заберет череп с собой. Подальше от этого безумия, в свою лабораторию, где сумеет защитить себя от возможного воздействия, а потом вместе с командой других ученых и инженеров тщательно изучит образец, вплоть до молекулярного уровня.
Череп с ухмылкой смотрел на него. Его глаза выглядели странно живыми — маленькие закругленные части каждой глазницы отражали падавший сверху свет, вызывая неприятное ощущение, что череп наблюдает за ним. Пейс вспомнил свое первое знакомство с черепом в Чако, когда Мелани и Глен привезли его — ауру осознанной враждебности, которая от него исходила.
Исходила.
Подобно Элу, Пейс сначала думал, что череп преподнесет им ответы на все вопросы. Тщательное исследование снабдит их объективной, поддающейся количественному определению информацией. Теперь он в этом сомневался. В их теории всегда присутствовал сверхъестественный аспект, но только теперь Пейс осознал, насколько далека реальность от чистой науки.
Он также понял, что Эл ошибся в одной важной вещи. Эл считал, что причиной исчезновения древних племен было одно существо, которое перемещалось по пустыне от поселения к поселению, словно ангел смерти, объезжающий свои владения. Но выяснилось, что все не так: в колодце лежит череп, наверху мумия, и теперь уже можно не сомневаться, что таких существ было много. Вполне вероятно также, что одно из них, чей череп нашли в Бауэре, погибло от рук своих предполагаемых жертв.
Это давало надежду.
Разумеется, он должен выбраться отсюда, прежде чем сумеет что-то предпринять.
Пейс еще раз ощупал стены колодца, пытаясь найти опоры для рук или ног, чтобы вскарабкаться по отвесным стенам. Но, как и прежде, ничего не обнаружил, только гладкий камень, поднимавшийся вертикально вверх. Он вспомнил о своей вспышке гнева, песенке о трещине позвоночника, грубых словах в адрес уродливых детей Дивайна. Теперь Пейс не сомневался, что его поведение… что на него влиял череп. Что же будет, если он проведет здесь еще шесть часов? А двенадцать? Каким он станет?
От нечего делать Пейс ногой расчистил площадку побольше, собрав осколки статуэток в одну кучу. Фрагментов оказалось довольно много, больших и маленьких, и многие из них были покрыты жижей, которую вылил в колодец Дивайн. Пейс носком туфли сдвинул груду гнилых овощей и осколков к черепу, так что они залепили рот и почти скрыли глазницы. На освободившемся месте можно было вытянуться, и он сел, прислонившись к камню, и стал смотреть на небо. Во рту пересохло, желудок сжимался от голода, и Пейс подумал, что, если в следующий раз старик сбросит на него гнилую, заплесневелую еду, он к тому времени может дойти до такой стадии голода, что съест ее.
Если следующий раз будет!
Боль в плече почти утихла, кровотечение остановилось. Плечо быстро заживало — как и ноги. Пейс раздраженно стукнул пяткой о твердый пол колодца. Он не только злился и скучал от безделья, но и расстраивался из-за того, что не может привезти череп в Чако. Интересно, что там происходит, какие еще ужасы, пока он гниет здесь, под землей.
Время текло медленно. Пейс то сидел, то стоял, прислонившись к стене, но заняться было нечем. В какой-то момент, совсем отчаявшись, он достал кошелек и стал перебирать его содержимое, считая деньги, читая текст на обороте кредитных карт, изучая чужие визитные карточки, в которые до этого ни разу не заглядывал. Время от времени его охватывали самые разные чувства, но он не мог понять, настоящие они или это влияние черепа.
После полудня — вероятно, — когда стало совсем жарко, свет сделался ярче, а плотный воздух еще больше сгустился, его потянуло в сон. Пейс не одобрял дневной сон и сиесту, считая их потерей времени. Довольно скоро все умрут, и поэтому какой смысл проводить значительную часть отпущенного времени в бессознательном состоянии? Но в таких чрезвычайных обстоятельствах, когда делать все равно нечего, было бы разумнее отдохнуть и поберечь силы.
Кроме того, глаза закрывались сами собой.
Что будет, если Дивайн со своей семейкой выльет на него протухшую жижу, пока он спит? А если они решат опорожнить ночные горшки прямо ему на голову?
Он не обратит внимания, сделает вид, что спит.
Это должно сработать.
Устав бороться с собой, Пейс закрыл глаза и погрузился в сон.
Проснувшись, он обнаружил… всю семью в колодце, рядом с ним.
Похоже, они были потрясены не меньше его. И напуганы. Они жались к закругленной стене, стараясь держаться как можно дальше от черепа. Сам череп уже не был завален осколками фарфора, а располагался на вершине груды, лицом к ним.
Пейс быстро встал.
Дивайн и его дети молча смотрели на него.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Это ты виноват, — сказал старик. Голос у него был слабым, чуть громче шепота. — Это все твоя молитва.
— Я молил о вашей смерти. А вы все еще живы.
— Чтоб ты сдох! — выпалил карлик.
Пейс повернулся к нему.
— Заткнись, ублюдок! Ты больше не наверху. И больше не командуешь. Ты здесь, со мной. — Он перевел взгляд с карлика на Дивайна. — Если хочешь выбраться отсюда, придется сотрудничать.
Старик поскреб голову, словно его донимали вши.
— Ты меня слышишь?!
Дивайн нехотя кивнул.
— Раз уж мы тут собрались все вместе, ответь мне на несколько вопросов.
— О чем?
— Что это такое? — Пейс указал на груду фарфоровых осколков.
Все молчали.
— Кажется, я к тебе обращаюсь!
— Остальные, — сказал Дивайн.
— Остальные?
— Мы бросали их вниз, и все они… разбивались, — объяснила однорукая женщина. Кажется, Джесси? — Но ты не разбился. А теперь мы тоже тут. И я не понимаю, что происходит.
Она заплакала. Пейс едва не пожалел ее. Пожалел бы, если б не вспомнил ее жестокий смех, когда они вылили на него протухший овощной суп.
— А происходит вот что, — сказал он. — Вы наказаны. Заслуженно. И возможно, вы умрете.
Сверху донесся пронзительный вой — какой-то жуткий, нечеловеческий звук. В колодце было темно, но небо над ними просто ослепляло своей синевой, и от этого становилось еще страшнее. Разве все жуткое не должно происходить ночью, в темноте? Мысль о том, что мумия перенесла семейство Дивайна в колодец и теперь стоит на солнце в нижнем белье и издает странные звуки, вызвала у него дрожь.
Пронзительный вой то усиливался, то затихал, словно сирена.
А потом смолк.
Это должно было успокаивать, но тишина казалась зловещей. Пейс представил, как мумия выходит из-под навеса и идет по заросшей сорняками земле к колодцу. Взгляд его невольно скользнул вверх, но в отверстии никого не было.
— Значит, мы все будем сотрудничать, да? — скривился Дивайн. — И что нам нужно делать, чтобы выбраться отсюда, профессор?
— Во-первых, сменить тон, придурок. — Он пристально посмотрел на старика, который несколько секунд выдерживал его взгляд, потом опустил голову.
— Чтоб ты сдох! — повторил карлик.
— Нет, это ты сдохнешь, маленький ублюдок! — Пейс обвел взглядом все семейство. — Если хотите выбраться отсюда, не умереть от голода и не превратиться в фарфоровых кукол, вы будете слушать меня и делать то, что я скажу, понятно?
Все молчали.
Пейс сделал вид, что самоустраняется и, отодвинувшись от них, встал рядом с черепом, но не слишком близко.
