Операция «Мрамор» - Иван Павлов
— Я в порядке, — быстро проговорил Муртаз, видя, как потянулась рука иностранца к нагрудной кобуре.
Полковник усмехнулся, расстегнул пуговицу на вороте и, ничего не сказав, двинулся дальше. Муртаз, чертыхаясь, запрыгал следом. Впереди показалась сторожка. Место отсчета. Именно здесь Муртаз был посвящен в детали операции, здесь он переступил ту невидимую черту, после которой его совесть вряд ли сможет примириться с ним самим… Здесь он получил эти проклятые деньги… Но перед этим познакомился с иностранцем. Перед ним поставили задачу любыми способами доставить корреспондентку «Первого виртуального», Викторию Потапову, дочь генерала Платонова, внутрь периметра. У них все было просчитано, все предусмотрено. Казалось, ни одна мелочь не была упущена. Муртаза посвятили в детали ровно настолько, чтобы заинтересовать, заинтриговать и… и да, купить! Вот что обидно кололо в груди. Его купили, как какую-то вещь! Иностранец был напорист, самоуверен, бравировал расчетами и легко манипулировал бывшим журналистом, обещая сенсации, деньги и новую жизнь. Все то, чего у Муртаза раньше не было.
Приблизившись к сторожке, полковник быстро вытянул из кобуры пистолет и взвел курок. Замер, медленно осматривая лес, потом особенным образом свистнул. В ответ послышался такой же свист, и от кустов отделились двое в военной форме с автоматами. Иностранец махнул им рукой и приблизился к домику. Одной рукой открыл дверь и, спрятав пистолет, скрылся внутри. Муртаз помедлил, глядя на двух спецназовцев. Мокрая одежда неприятно липла к телу. Вывих давал о себе знать, выстреливая болью. Двое, не обращая на него никакого внимания, также бесшумно скрылись. Бывший журналист запрыгал к двери. Иностранец неожиданно распахнул ее перед ним.
— Проходи, дорогой, — сказал он радушно. — Здесь никого, чего ты переживаешь?
Их взгляды встретились.
— А Хакима вы не взяли, — вырвалось у Муртаза.
— О! — заулыбался иностранец. — У всех, друг мой, свои слабости. Хаким считал, что он лучший полководец… Ему хотелось власти. Я дал ему ее.
— Вы не сказали ему, что его армия перестанет со временем слушаться и, возможно, уничтожит его. — Муртаз перепрыгнул через порог. — Как вы сказали, деградирует?
Иностранец отступил вглубь и направился к дивану.
— У каждого должна быть своя минута славы. Хаким почувствовал себя великим. Но не смог остановиться. Гордыня, понимаешь ли. Он, конечно, не планировал умирать. Но… Зачем мне теперь был бы нужен Хаким? А так он станет почти новым пророком. Поверь, весть о нем и его смерти взбудоражит горящие сердца. Этот подвиг станет легендой и будет мотивировать новые поколения руководителей подполья. Он ведь попал в рай в борьбе с неверными… И какой борьбе!
Иностранец замолчал и быстро посмотрел на часы:
— Так, рандеву через двадцать минут. — Он посмотрел на бывшего журналиста. — Выше голову, Муртаз! Всего лишь двадцать минут — и свобода!
Муртаз тяжело опустился в кресло. Хотелось есть, пить и спать. И, проснувшись, узнать, что все случившееся — лишь сон. Выдумка! Ничего этого не было!
— Сомневаться поздно, — вдруг произнес иностранец. — Я люблю упрямых. Самоуверенных. Они верят в то, что делают, и даже если ошибаются, не готовы это признавать и двигаются дальше. Таких людей важно разжечь, а дальше их можно легко контролировать. А ты теперь начал страдать рефлексиями… Это плохо. Значит, ты не уверен в правоте собственных поступков. Переживаешь, воюешь с собственной совестью. Таких, как ты, проще контролировать с помощью страха… И, казалось бы, делать это нетрудно. Но! Но проблема в том, что любой другой манипулятор точно так же может овладеть твоим разумом и страхом и подчинить себе. У такого человека нет собственного будущего. Потенциально ты всегда будешь в чьем-то рабстве. Выбравшись из одного, как тебе казалось, плена, ты попал в другой. Да, это новый уровень, но плен тот же. Я прав?
Муртаз поднялся в кресле и посмотрел на иностранца долгим тяжелым взглядом. Он не понимал, к чему этот разговор завел иностранец, но тот бил в самое яблочко точными психологическими ударами, еще сильнее распаляя душевную боль.
— Молчишь? — улыбнулся полковник. — Правильно.
Он вытащил флягу и сделал из нее большой глоток.
— За павших товарищей!
Опустил руку, поставил флягу на стол. Пристально вгляделся в Муртаза:
— Я тебе честно признаюсь, меня терзают сомнения… А нужен ли ты живой?
Муртаза прошиб холодный пот. Он ожидал подвоха, но чтобы вот так…
— Вы не можете, — прошептал он. — Я все сделал, что вы просили… Вы обещали переправить меня…
Иностранец хищно улыбнулся.
— В мире военных операций не существует честных обещаний. — Он назидательно поднял указательный палец. — Военная операция подразумевает убийство. То есть сама по себе нарушает библейские заповеди. Потому для человека, планирующего подобное, не должно существовать моральных принципов… Конечно, в отношении тех, против кого направлена военная операция. С другой стороны, есть верность стране, которой ты служишь. Стране, ради которой ты готов нарушить моральные принципы. У тебя нет такой страны, поэтому ты предатель. У меня есть такая страна, и потому я…
— Убийца! — выпалил Муртаз.
— В глазах тех, в отношении кого я не обязан соблюдать моральные принципы, — да. Но я знаю, что для моего руководства я солдат, преданно служащий интересам своей державы. Вот такие разные взгляды на одного меня. С одной стороны, благородный солдат, с другой — хладнокровный убийца… Но посуди сам. СКАР ведь
