Удар невидимки - Олег Владимирович Кондратьев
Лифанов мгновенно понял его замысел: стоит только резко прекратить стрельбу, как противник мгновенно поймет, что «птичка упорхнула», и тогда весьма проблематично станет втроем незаметно (!) проскользнуть в дыру, преодолеть расстояние до ожидающей их машины и оторваться от неминуемого преследования. А вот, когда двое уже будут в кабине авто, у последнего, третьего, появляется шанс незаметно к ним присоединиться.
В Команде привыкли каждому бойцу доверять как самому себе. В экстремальной ситуации нет времени для коллективного анализа или вдумчивой оценки предложения коллеги. Каждый из них по праву мог в любой момент взять инициативу на себя, и тогда другие беспрекословно подчинялись…
Макс, не раздумывая, прыгнул в люк и оказался на земляном полу ангара. Он быстро откатился в сторону кувырком через левое плечо и тут же изо всех сил прыгнул дальше, к стенке ангара, в том направлении, куда недавно сам указал Стасу. Это и спасло ему жизнь. За спиной раздался колоссальной силы взрыв. Целый железный самолет как картонная игрушка взлетел под самую крышу ангара в гигантском огненном смерче. Вместе с ним, как огромные полыхающие факелы, устремились вверх горящие бочки и ящики. Некоторые из них, пробив жестяную крышу, отлетели на десятки метров в сторону, другие, поднявшись в небо на 20–30 метров, вертикально обрушились вниз, уже не встречая никакого сопротивления до самой земли: крышу ангара сорвало взрывной волной и отбросило на взлетную полосу. Вертикальные стены, лишенные верхних перекрытий, взрывом вывернуло наружу наподобие огромного раскрывшегося цветка, явившего миру свое расплавленное нутро. Мириады огненных искр превратили густую черную ночь над аэродромом в ослепительно сверкающий южный полдень.
Основная сила взрыва оказалась направленной вертикально вверх. Лишь незначительная часть ударной волны прошла параллельно земле, но и то на расстоянии не ближе полуметра от нее, как раз в тот момент, когда Лифанов после прыжка всем телом распластался на земляном полу. Его лишь протащило до стены и основательно припечатало к ребристой жестяной поверхности, на несколько секунд лишив сознания. Полуоглохший, потерявший пространственную ориентацию, с несколькими сломанными от удара ребрами, он тем не менее быстро обнаружил большой провал в стене, и даже успел как-то отвлеченно подумать, что зря, однако, Стас долбил дыру, все прекрасно само образовалось. Согнувшись чуть не пополам и сильно раскачиваясь, Макс почти наугад двинулся вперед, ориентируясь на запомнившуюся ему низко висящую над горизонтом и почему-то кроваво-красную луну. Уже через несколько шагов его подхватили чьи-то руки, и знакомый голос чуть слышно прошептал на ухо:
– Вперед, командир, осталось два шага!
На самом деле, Стас громко кричал и тащил его, взвалив на себя, из последних сил. Больше Лифанов ничего не запомнил.
Севу, сидящего за рулем, защитила такая неприметная с виду деревянная развалюшка, оказавшаяся как раз на пути ударной взрывной волны. На самом деле, когда-то это была небольшая мастерская-склад, сооруженная из железобетонных блоков. Потом, вероятно, решили, что можно использовать ее в качестве помещения для отдыха экипажей и обслуживающего персонала, и обшили снаружи и изнутри досками, которые, со временем сильно обветшав, и придавали строению такой непрезентабельный вид.
Но железобетон оставался по-прежнему прочным. Он спас и жизнь Стаса, который, уже на пути к автомашине, присел за угол барака, чтобы удостовериться, как двое его друзей выбрались из жестяного ангара.
На заднем сиденье пикапа заворочался Лифанов, приходя в сознание. Опасных для жизни повреждений у него не было. Контузия средней тяжести да несколько сломанных или сильно помятых ребер. Постепенно возвращался слух. Все события до самого момента взрыва Макс запомнил очень отчетливо. Вот только не к месту услужливая память постоянно рисовала перед глазами сосредоточенное и напряженное лицо Константина, его последний жест рукой… Лифанов скрипел зубами и встряхивал головой. На время видение отступало, но потом появлялось снова и снова.
– Макс, тебе плохо?
– Костика нет. Понимаешь – НЕТ! – Голос Лифанова был неестественно громок, а некоторые слова он выговаривал с трудом, повторял дважды. – Я успел выпрыгнуть, а он остался. Сам остался, понимаешь?! Все понимал. И подарил нам несколько секунд. Он жизни нам подарил!!!
– Не заводись! – непривычно жестко окрикнул Стас. – Вот и будем жить. За себя, за него, за всех… наших…
– А его-то нет! Нет!! Я должен был остаться там…
– А здесь, сейчас, я, что ли, твою работу буду делать?! – Тон Станислава продолжал оставаться строгим и непреклонным. – Мы выполнили задание. На все 100 %. Но это для начальства и отчета. А для нас, сам знаешь, задание оканчивается, когда мы дома. Большинство провалов происходит как раз «на выходе». Вот и не раскисай, очухивайся побыстрей и принимайся за свою работу.
– Может, ему укол какой сделать? – Из-за руля поинтересовался Сева, – аптечка-то есть.
– Я знаю, какой укол ему нужен, – с этими словами Стас откуда-то из-под сиденья выудил небольшую металлическую фляжку. – Хлебни! И за Костика тоже.
Макс беспрекословно отхлебнул большой глоток из фляжки, тут же закашлялся, покраснел и просипел:
– Зря, что ли, учил вас, идиотов: одно из двух – надо или разводить, или предупреждать!
– Ну, извини! Но вот таким ты мне уже больше нравишься.
– Психолог хренов! А ты что лыбишься за рулем, сын… – Лифанов оборвал себя на полуслове, – так, никакой ты не «сынок». Ты – боец! А если кто впредь назовет тебя так…
– …пристрелю сам к чертовой матери! – раздался с переднего сиденья дружный дуэт.
Мышеловка сработала! Хвала Всевышнему!
А то ведь Смит начал уже подумывать, что имеет дело с гениями или идиотами. Первых он не признавал, вторых ненавидел. Но русские оказались вполне нормальными людьми со всеми слабостями этой нации. Просчитать их действия для него не составило особого труда. Правда, эти проявили потрясающую выдержку: их ход был сделан в последнюю секунду. Но, каким бы хорошо подготовленным и сильным он ни оказался, предвидение действий противника давало мистеру Смит неоспоримое преимущество.
Русские никогда не отступали и очень редко сворачивали, а, оказавшись в условиях жесткого противодействия, всегда бились до конца, не идя ни на какие компромиссы и не сдаваясь. Окажись они на любом другом из десятков иранских аэродромов, взятых под плотный контроль спецслужбами, результат был бы таким же. Недаром Смит потратил столько времени, инструктируя командиров всех спецгрупп, запретив под страхом смерти хоть на йоту изменять разработанный им лично план.
Теперь он торжествовал. Блестящий ход с двумя самолетами-подставами! Очень индивидуальная задумка. Это не сработало бы, например, с англичанами или, уж тем более, с израильтянами. Но каково знание психологии русских!
– Опишите еще раз, полковник, заключительную стадию операции со всеми подробностями, – Смит предельно внимательно выслушивал
