Ангел мести - Maria Rossi
Хотя знаешь, за время, пока я буду далеко, может все само собой разрешится и станет ясным. А если суждено не вернуться, то вопрос отпадет.
Сейчас собираюсь пойти к нашим родителям, попрощаюсь с ними пред отъездом.
Джим, мой черненький волчонок, если вдруг Альберт меня все-таки убьет, встреть меня, пожалуйста, там, наверху, чтоб я тебя долго не искала. Люблю тебя. Мне пора».
Как только она произнесла последние слова, непонятно откуда к ней подбежал щенок абсолютно черного цвета, с ошейником и брелком на шее, игривый, начал смешно лаять. Мари протянула в его сторону руку, чтобы погладить, а он начал пытаться ее руку взять в пасть, покусывая.
«Джим, ты меня услышал и так поддерживаешь?» — улыбнулась Мари.
«Извините, девушка, он вас не напугал?» — послышался мужской голос.
Мари повернула голову и увидела Джакса. Они улыбнулись друг другу.
— Нет, что вы, он как раз ответил на мой вопрос, заданный Джиму. Джакс, вы здесь неслучайно ведь?
«Не случайно, — ответил он, улыбнувшись, — вам дядя передал привет».
— Спасибо. Передайте ему, что была рада нашему с ним знакомству. Я улетаю в Техас по работе и надолго, если понравится, могу там остаться.
Пусть он будет аккуратен в течение этого и следующего месяцев. В ряде государств будет неспокойно, и последствия никому не известны, можно оказаться тем крайним, на кого спишут все неудачи. И еще, что бы он ни узнал обо мне, какие бы это не были вести, никуда нельзя выезжать из страны в поисках правды. Он знает, кому еще предать от меня привет.
— Я все понял. Вам хорошо съездить.
— Будь здоров, Джакс. А пес у тебя отважный, как волчонок.
Мари пошла по территории кладбища в сторону выхода, к своему мотоциклу.
В доме Джима, как всегда было уютно и светло. Родители встретили свою Зефирку с радостью. Мама примеряла кардиган, который ей купила Мари, а папа не мог нарадоваться новым фирменным подтяжкам.
Что касается Эдвуна, тот, как всегда, не слазил с рук девушки, она его обнимала, щекотала, тискала и надела на него пижаму с мордочкой и ушками медвежонка.
На вопрос Грейди, почему именно медвежонок, последовал ответ: «А потому, что у меня такая же, а мы с ним теперь кровные родственники», — и весело засмеялась.
Мари рассказала о своей поездке, мама как-то забеспокоилась, пыталась узнать, все ли у нее нормально, не вынужденная ли это поездка, и как на это смотрит Мартин.
«Мартин расстроен, но мы об этом пока не говорили, нет времени. Только вчера поставили в известность», — ответила Мари.
«Он тебя любит, он дождется тебя, дочка. Только не отвергай его», — сказала мама, погладив девушку по голове.
«Я вас всех люблю. Но мне пора», — с этими словами Мари обняла всех по очереди, расцеловала маленького Эдвуна, который своей пухлой ручкой погладил ее по щеке и прижался к ней своей.
Мари села на мотоцикл, надела шлем и поехала, по ее щеками текли слезы.
По дороге она сделала остановку и зашла выпить кофе и купить воды в небольшое, но очень уютное кафе, в котором пахло выпечкой, ванильным кремом и горячим шоколадом.
Сделав заказ, она села за дальний столик в конце зала, положила шлем рядом с собой и задумалась.
Ей принесли заказ и в качестве презента от владельца кофе — белоснежный зефир. Под чашкой была записка «скучаю и жду встречи».
Мари не стала даже оборачиваться по сторонам. Прочитав записку, положила ее в карман куртки, а сама с наслаждением откусила зефир и сделала глоток кофе, смакуя это сочетание.
Она знала, что все ее действия сейчас должны быть свободными и максимально естественными, за ней наблюдают люди Альберта, которому уже донесли о ее поездке.
«Вот и хорошо, Альберт, быстро ты «клюнул». Я тоже несостоявшаяся актриса, как и ты, так продолжим этот спектакль. Станиславский бы сейчас от нашей игры плакал», — подумала Мари и улыбнулась, понимая, что ее могут снимать на видео. Альберт любит «смаковать» детали. «Чертов романтик», — злилась она внутри.
Выйдя из кафе, Мари поехала в сторону Лос-Анджелеса.
По каналу связи, который установил Интерпол с Мари, она сообщила, что Альберт уже в курсе.
Почему-то, подходя к своей квартире, подумала, что там сейчас ее будет ждать Мартин.
Она открыла дверь и тут же почувствовала аромат жареного мяса и увидела, что на кухне горит свет.
«Мартин, я дома! Я так и знала, что открою дверь, а ты здесь», — крикнула Мари, разуваясь и снимая куртку.
«Я так предсказуем?» — поворачиваясь к девушке, ответил улыбающийся Мартин.
— Для меня почти всегда. Мы же с тобой столько лет знакомы. Ого-го!
— Где тебя носило, маленькая бестия, почему телефон не берешь?
— Была у родителей Джима, попрощалась. А телефон, кстати, где-то в спальне оставила, — и она пошла в свою комнату.
«Марусь, мой руки, переодевайся и за стол, быстро!» — скомандовал парень.
«Слушаюсь и повинуюсь, мой господин», — театрально сложив руки, склонив голову, ответила Мари, изображая покорную восточную женщину.
Мартин искренне рассмеялся. А Мари помчалась мыть руки.
Во время ужина она, восхищаясь чудесно приготовленным мясом и запеченными овощами, нахваливала друга.
Мартину нравилось, что его старания всегда находят искренний отклик девушки.
— Ты думала, что тебе брать с собой? Надо что-то докупать?
— Хочу купить пару худи и джинсы. Ну, может быть еще что-то из белья. Завтра пойду шуршать по магазинам.
— А как насчет красивого вечернего платья?
«А мне оно зачем? — удивленно спросила Мари, подняв глаза на Мартина, — я там буду работать, еще найду клуб, где продолжу тренироваться. По ресторанам ходить не собираюсь. Ты же знаешь, что я этого не люблю».
— Может встретишь там мужчину своей мечты.
После этих слов Мари встала со стула, подошла к жующему мясо Мартину, приложила свою ладонь к его лбу.
— Что ты делаешь?
— Проверяю, есть ли температура, а то ты бред несешь какой-то.
Мартин не дал девушке убрать руку со своего лба, накрыв своей большой ладонью: «Я просто ревную».
Мартин смотрел прямо в глаза Мари, а ее щеки стали розовыми от смущения, которого раньше рядом с этим парнем она никогда не испытывала.
Видя реакцию девушки, Мартин и сам смутился и, боясь ее напугать, отпустил руку.
— Мари, я пойду. Отдыхай. Завтра созвонимся.
Он быстро оделся и вышел из квартиры.
Девушка продолжала сидеть на кухне. Ей казалось, что так не должно
