Нож в сердце рейха - Виктор Федорович Карпенко
– Нет. Все в порядке. Единственное… сегодня надо взорвать завод, – усмехнулся Энгельс. – Правда, не весь, а только входы… Но можно съездить и посмотреть ракеты сейчас. Я только отдам распоряжения и… отправляемся. Вы, Карл, на автомобиле? Все том же? Шикарное авто! Вот на нем и поедем, если вы не против.
Энгельс вышел из кабинета.
Вернер на мгновение закрыл уши руками, дав понять, что кабинет прослушивается, и затем нарочито громко поинтересовался:
– А как там поживает фройляйн Кристина?
– Хорошо! Передает тебе привет и очень сожалеет, что не смогла услышать рассказ о твоих открытиях. Ну это поправимо, так ведь, Вернер?
– Будем надеяться, что так. А вот и мой ангел-хранитель, – горестно усмехнулся профессор, кивая в сторону входной двери, в проеме которой показался Эрих Энгельст: – Едем!
До деревни доехали быстро.
На въезде в подземный завод у огромных, наполовину разведенных створок ворот автомобиль остановила охрана – четверо эсэсовских офицеров.
Что-то тихо им сообщив, Эрих Энгельс обернулся к Берку:
– Вернер, ну что же вы? Приглашайте своего друга, да и водителя, если ему интересно…
Вернер фон Браун, Федор и Олег проследовали в тоннель.
– Ого! – невольно вырвалось у Олега, увидевшего патерну. – Да тут же паровоз пройдет…
– Да, – подтвердил Вернер. – Здесь двадцать пять параллельных штолен и две штольни вразрез. Раньше на заводе делали двигатели для самолетов, а вон там, пятая слева – сборочный цех V‐2. Пройдемте, – предложил профессор.
Войдя в огромный цех, в котором стройными рядами стояли станки различного назначения, Вернер повел гостей мимо них в помещение, оказавшееся складом.
– Вот они, мои красавицы! – Вернер показал на две огромные, как показалось Федору, сигарообразные ракеты с неширокими острыми крыльями у основания, отсвечивающие глянцем черно-белого цвета, и невесело усмехнулся. – Мой триумф и моя трагедия!
– Что так не весело? Ты же с таким восторгом рассказывал о них… о полетах к Марсу!
– Когда это было?.. После этого прошла целая вечность. Вернусь ли я к осуществлению своей мечты – созданию ракет для космических полетов, один Господь знает.
– Не будь пессимистом, Вернер! Ты же ученый! А ученые – люди будущего. Значит, будущее за тобой, – нарочито бодро, возвышенным тоном произнес Федор.
Из центральной штольни послышались голоса.
– Господин полковник, они здесь!
В цех вошел Эрих Энгельс в сопровождении офицеров охраны.
– Какие же, Карл, впечатления от увиденного? – улыбаясь, спросил Энгельс.
– Я в восторге. Ничего подобного никогда не видел. Вот бы поглядеть, как они стартуют, – мечтательно произнес Федор.
– Да, неплохо бы. Но увы, уже не увидите… – После многозначительной паузы полковник продолжил: – Есть такое выражение – оказался не в то время и не в том месте. Так вот, Карл Фишман, вы оказались не в то время и не в том месте. Приказано ликвидировать вашего друга Вернера и всех его подчиненных… Да, да… всех двести человек сотрудников института!
– Как?! – воскликнул профессор. – Не может этого быть! Я уверен, это ошибка. Фюрер не мог поступить так со мной, штандартенфюрером СС!
– Увы, Вернер фон Браун. Именно с тебя, дорогой барон, мне приказано начать. Но раз уж твой друг оказался здесь с тобой, то и ему придется лечь рядом…
Офицеры охраны лишь только потянулись за пистолетами, но Федор и Олег оказались проворнее: выстрелы эхом прокатились по пустующим штольням и вернулись, когда уже все было кончено. Как ни торопился, но Эрих Энгельс так и не успел вытащить личное оружие. Получив пулю в грудь, он хрипел, зажимая рану рукой, из-под которой толчками выходила кровь.
Федор наклонился над умирающим эсэсовцем и тихо произнес:
– Львов помнишь? Это я трижды выходил в эфир… Я – Федор Прокопенко, офицер Красной армии. И автомобиль у театра… тоже я! И мотоциклиста-полицейского в Дрогобыче… Из-за меня тебя – начальника львовского гестапо сослали сюда, в это захолустье…
Полковник замер, выпучив глаза, хотел что-то сказать, но лишь захрипел и следом обмяк…
Федор повернулся к Вернеру фон Брауну, который, превозмогая полуобморочное состояние, привалился к тележке со своим детищем.
– Как же так? Как же так? – повторял профессор раз за разом. – Я так в него верил… Так верил…
– В кого? – спросил стоявший рядом с Вернером Олег.
– В фюрера! А он меня предал…
– Есть из-за чего переживать! – съязвил Олег. – Фюрер предал не только тебя, но и весь немецкий народ!
– Так, Вернер! Заканчивай истерить! Надо думать, как твоих коллег спасать. Ведь Энгельс не зря выходил из кабинета. А вдруг он уже отдал приказ на ликвидацию…
– Да, да, – засуетился Вернер. – Надо возвращаться в Бляйхероде. Может, еще успеем.
Когда вышли из завода, на подъездной площадке их ждали четверо парней в форме офицеров СС.
– Как прошло посещение завода? – спросил один из них Федора, но тот только махнул рукой, мол, не до того. Подойдя к группе ближе, уже по-русски тихо произнес:
– Едем в Бляйхероде. Быть готовыми к бою. Дело в том, что отдан приказ всех сотрудников института расстрелять. Эсэсовцев сорок человек, так что на каждого из нас по семь… Постарайтесь из персонала никого не зацепить… а там как придется… У меня в машине аптечка, в ней бинт. Обмотайте левую руку бинтом, чтобы в горячке боя, если он будет, не перестрелять друг друга.
В здании института никого не было. Охранник на входе сообщил, что эсэсовцы всех вывели из кабинетов и лабораторий и отвели в спортзал, что был пристроен к основному корпусу. Оказалось, что в спортзал все не уместились, и тогда эсэсовцы отвели сотрудников института на большую автомобильную стоянку. Именно там группа Самойлова их и нашла – растревоженных, испуганных, тихо переговаривавшихся.
Вернер фон Браун за время в пути пришел в себя и теперь был более чем решителен. Как только он увидел своих подчиненных в окружении вооруженных автоматами эсэсовцев, зашагал шире, опережая сопровождение. Олег дал команду: «Приготовиться!»
– Внимание, господа! – выкрикнул профессор, обращаясь и к
