Сергей Алтынов - Крылатая гвардия
Недавние охранники в количестве трех человек валялись на грунтовой дорожке во дворе, лицом вниз, руки-ноги врастопырку, слегка помятые.
Митрич, схватив автомат, подскочил к одному из бывших стражей, немного пришедшему в себя.
– Падла! Девчонки где? – Голос военврача был страшен, автоматный ствол уперся охраннику в загривок.
– Не знаю... Сбегли они куда-то, мы их сами ищем. Искали, в смысле...
– Митрич! Мы здесь! – Из чердачного окна во весь рот улыбалась бывшая террористка, а теперь – твердая кандидатка в фотомодели.
Под шум громких возгласов никто, кроме охранников, не расслышал, как тихо звякнула щеколда на воротах усадьбы и на улицу тихо, не газуя, выбрался «Ниссан-Патрол».
Мише Клименко не хотелось встречаться с «Альфой», а охранникам не хотелось встречаться с Мишей Клименко.
Осмотр главного корпуса усадьбы сильно разочаровал «альфистов» и Ворона: депутат Государственной думы произвел тяжелое впечатление, а ценнейшие свидетели тю-тю. Вот так поддаваться эмоциям. А все женщины...
Неудержимый истерический смех не прекращался минут пять – первая разрядка за весь нескончаемый день. Взбесив этим смехом дежурную, вызвали-таки «Скорую» бандиту Роме...
Пока дамы грузились в микроавтобус, Владимир отозвал в сторону командира «Альфы».
– Свяжись с Чафарьяном, Женя. Тут до конца сказки еще далеко.
Юрий Дмитриевич и фотомодель сидели в микроавтобусе рядом.
– М-м... У тебя все в порядке?
– Да так... – Татьяна неопределенно дернула плечом. Вот странно, сидит с ней человек, о котором она постоянно вспоминала, даже в самые неподходящие моменты, а разговор у них почему-то не клеится.
До города оставалось с десяток километров, когда фары микробаса высветили на обочине две одинокие фигуры, набивающиеся в попутчики.
– Возьмем? – Паша, которого усадили рядом с водителем как лучшего знатока местности, готов был сегодня любить всех и каждого.
– Куда? У нас под завязку. – Водитель Федя предпочел уклониться.
Паша вдруг заорал:
– Стой! Стой! Это же они!
– Кто?
– Да Зимин и этот... Говор! Ну денек...
Это было еще одно счастливое совпадение: навигатор Паша выбрал как раз ту дорогу, караулить которую Зимин поручил Толе Говору и на которую вышел сам, еще не придя в себя после поединка с Мартином и встречи с женщиной, которая дважды подарила ему жизнь, а сама умерла почти что у него на руках...
С намятыми Пашей боками я влез в микроавтобус. О, знакомые все лица! Заговорили все сразу, громче всех моя бывшая благоверная. Как всегда, в своем репертуаре:
– Привет, дорогой! По лесочку шляемся, грибки-ягодки собираем, пока небезразличные тебе женщины в яме сидят и от бандитов отстреливаются! Вот найти бы крепкого мужика, чтобы морду тебе набил!
– Ну стерва ты, Катька, – вступилась за меня Татьяна. – Между прочим, долго искать придется.
– Наверное, в этом вся беда, – неожиданно согласилась с ней Екатерина и, всхлипнув, полезла в карман за платком.
Вот и пойми их. Паузу заполнил Володя, который познакомил меня с начальником отряда «Альфы», зачищавшего после меня интернат. Полковник меня смутил своими вопросами и комментариями куда больше, чем Катерина.
Первой по ходу микроавтобуса была Катина квартира, и к нам, разведенным супругам, присоединились Татьяна, Володя и Толя Говор. Остальные поехали в резиденцию Будулая.
А компромат в квартире Зимина...
– Иван Семенович... Что же теперь будет? – У Минаева тряслись губы, он с трудом сдерживал бивший его колотун.
– Что будет... – Логун даже не взглянул в его сторону. – Плохо вам теперь будет.
Спокойно произнес это Иван Семенович. Без матерщины и лишних эмоций. Просто констатировал факт.
Минаев, Травкин и Кукшин затравленно молчали. Только сейчас они полностью осознали масштабы катастрофы.
– Пойду я, ребята... – Логун неожиданно поднялся и, ни на кого не глядя, направился к выходу. – Устал.
– Иван Семенович, постойте! – Травкин попытался преградить полковнику путь, но тот брезгливым жестом отстранил его, как грязную занавеску.
– Глухой, что ли? Я же говорю, устал... – Полковник даже не обернулся.
Он сказал правду, единственное чувство, которое он испытывал, было чувство глубочайшей усталости. Уйти... Как можно дальше... И как можно скорее от этой компании...
Однако до двери Иван Семенович не дошел.
– Э, полковник! Кидаешь? Нехорошо. Так мы не договаривались! – В дверях застыла высокая, жилистая фигура мастера Хо. Низкий горловой голос звучал зловеще. – Расплатись, тогда уйдешь!
Логун невольно отступил, остановившись посреди комнаты. Хо шагнул вперед, Минаев и Кукшин встали по бокам.
– Ладно... – Логун снова опустился на стул. – Слушайте меня внимательно. Наши московские партнеры сдадут нас в обязательном порядке.
– Но почему? – Вопрос Кукшина прозвучал прямо по-минаевски.
– Не перебивай меня. – Иван Семенович скорбно глянул на особиста. – Сдадут, Кукшин, сдадут. Однако серьезного материала против нас у следствия не наберется. Главный козырь, которым головы нам поотшибают, это компромат Степновой. Помнишь, Травкин, о таковом? Упустили, идиоты, девицу из Камышинска... Он ведь существует, компромат-то. Это не слова, а документы...
– И где же они?
Хороший вопрос...
– Я уже сто раз говорил: компромат в квартире Зимина, точнее, его бывшей супруги, больше ему негде быть. Я в этом уверен. Просто наш мудрец Андрюшенька не смог его там найти. Он вообще ничего не смог...
– А как же нам его найти?
– Поздно искать! Если вы, пинкертоны дерьмовые, не нашли его до сих пор, теперь уж и не найдете. Вам надо немедленно ехать на эту квартиру и просто сжечь ее! Если успеете. Степнова и Зимин на пути туда! Или засаду устройте, если их не боитесь...
– Вы поедете с нами, – начал было Травкин, однако полковник усталым жестом оборвал его.
– Нет. И под дулом пистолета не поеду. Не теряли бы лучше время!
– Ладно, полковник, мы поехали, а ты отдыхай пока, – смилостивился Хо. – До встречи!
Инициатива переходила в руки желтой змеи.
– А что это оказались за фээсбэшники? Ну, которых на даче взяли три дня назад? – Травкин обернулся у самой двери.
– Эти? Самодеятельность чистой воды. Я их сам колол. Ничего у них на вас нет, иначе давно бы в Лефортове отдыхали...
«И действительно, – только сейчас сообразил Травкин. – Ведь спецуправление Чафарьяна расформировано! Нет, еще можно вывернуться...»
Последний поединок чемпиона
(Игорь Зимин)
– Вот! Все цело! – Молодец Татьяна, еще классики утверждали: когда хочешь что-то спрятать, клади на самое видное место, среди подобных предметов. Впрочем, тогда у Таньки просто не было времени выбрать более надежное место...
– Очень хорошо! – Володя быстро пробежал глазами несколько страниц. – Это же как раз то, чего не хватало. Теперь почти полная картина складывается. А если добавить то, что настрочил этот журналюга...
– Сволочи, что сделали с квартирой! – Хозяйка с ужасом взирала на развороченный паркет, опрокинутые шифоньеры и тумбочки, разбросанное белье... – Зимин, с тебя ремонт! По-моему, будет только справедливо. – Екатерина поджала губы и сделала шаг в спальню...
Раздавшийся оттуда вопль на мгновение пригвоздил нас к полу, и этого мгновения хватило, чтобы превратить нас из торжествующих победителей в беспомощных побежденных.
В дверях спальни стоял мастер Хо, державший Катю в своих лапах, из кухни и ванной в гостиную влетели еще трое мужиков, и мы оказались под прицелами двух пистолетов и ментовского «кедра». «Кедром» с гадкой ухмылкой указывал в мой живот еще один мой старинный знакомый, Минаев. Красиво нас сделали, ничего не скажешь. Как же я, идиот, не подумал об элементарной ментовской операции – засаде в пустой квартире...
Двоих других я видел впервые, это были не минаевские опера...
– Татьяна Андреевна, – начал один из них, видимо, старший по званию, весьма представительный, холеный мужчина, как видно, давний знакомый Тани Степновой. – Предупреждаю вас, не делайте глупостей. Сопротивляться бесполезно. Даже в такой компании. – Он кивнул в мою сторону. – Попрошу бумаги! – Он протянул свою широкую ладонь.
Однако Таня схватила печатные страницы и, вскочив на подоконник, застыла в проеме распахнутого окна.
– Ничего вы не получите! Не приближайтесь, Травкин. Еще шаг, и я прыгну!
– Переломаете ноги и позвоночник, – спокойно предупредил Травкин. – Отдайте бумаги, и я гарантирую вам жизнь.
Вот он, тот самый Травкин, погубивший семью майора Степнова. Тот, что помоложе, наверное, его подручный Кукшин...
Травкин не спешил приближаться к девушке, Хо вцепился в Катю, обхватив жилистыми клешнями ее шею, а Минаев и Кукшин держали нас на мушке. Стыд и срам.
Хо резко вскрикнул, моя малышка Катенька впилась зубами в трицепс его руки. Вполне в ее стиле... Стволы дернулись, этого мгновения мне хватило, чтобы в прыжке выбить оружие из рук Минаева. Кукшин стоял ближе к Сергееву, и тот примерно таким же способом обезоружил особиста.
