Валерий Горшков - Любой ценой
– Сволочь! А-а-а! – орал во все горло, корчась от боли и умываясь потоками крови, ослепший телохранитель. – Убью-ю-ю!
Злость и ярость обреченного возобладали – опустив руки от изуродованного лица, он принялся на ощупь лихорадочно шарить вокруг в поисках упавшего автомата. Ярослав потянул курок. Щелкнул выстрел. Пуля крохотного калибра, но внушительной убойной силы попала эсэсовцу точно в лоб. Громила дернулся, сипло выпуская из груди остатки воздуха, и тяжело рухнул лицом вперед. Второму телохранителю Шальке контрольный выстрел уже не понадобился – мелко дрожа всем телом, бывший эсэсовец умирал от смертельной раны, окруженный расползающейся вокруг огромной жирной лужей цвета спелой вишни…
– Не надо делать лишних движений, генерал, – покачал головой Охотник, вставая с колена. – Иначе мне придется убить вас прежде, чем я успею представиться и прочитать вам приговор. Не лишайте меня такого удовольствия. А себя – дополнительной минуты жизни. Ведь минута – это так много, когда стоишь на пороге вечности…
Дверь кабины пилотов распахнулась. Летчику хватило доли секунды, чтобы запечатлеть картину произошедшей бойни, сделать правильные выводы и, отпрянув назад, захлопнуть дверь, закрыв ее изнутри на замок. Сейчас он бросится к рации и сообщит в Вервольфштадт и в Рио, где, прячась возле взлетной полосы, ждет группа поддержки, о том, что случилось. Не пройдет и минуты, как поселок будет стоять на ушах. Что ж, и это нас не слишком пугает. Хотя радостного мало. Ведь если бы телохранитель не нажал на курок и не поднял шум, можно было бы закончить все тихо, а затем попытаться убедить пилотов посадить самолет в несколько другой, кроме аэродрома, подходящей точке, вблизи Рио. Скажем, на дорогу или на поле. На крайний случай – на условно подходящий для этой цели океанский пляж. Увы, теперь этот вариант отпадает. Значит, придется прыгать. Но вначале – завершить миссию. На это не понадобится слишком много времени…
– Кто вы? – чужим – непохожим на свой собственный – голосом проскрипел Шальке. – Вы меня обманули, Вайс.
– Да, генерал. Я вас обманул. Канарис и его люди были расстреляны во Флоссенбурге. В апреле сорок пятого. Группой, которой командовал штабс-сержант СС по фамилии Вайс… Я – русский разведчик. Меня зовут Ярослав Корсак. И я сообщаю вам, что решением военного трибунала СССР и ЦК партии вы и доктор Тиллер в числе прочих, сбежавших от возмездия, нацистов признаны виновными в преступлениях против человечества и заочно приговорены к смерти. Привести приговор в исполнение поручено мне.
– Подождите! Стойте! Не стреляйте! – замахал руками генерал. – Я готов сдаться в плен! Я могу быть вам полезен! Я знаю очень много! Я богат, черт побери! Я сказочно богат!
– Заткнись, ублюдок, – зловеще прищурился Охотник. – Кому ты нужен? Да и тащить твою вонючую шкуру через океан весьма затруднительно. Ты умрешь здесь и сейчас. Единственное одолжение – ты сдохнешь от пули, как положено солдату. Но прежде чем нажать на спуск, я хочу сообщить тебе кое-что. Герр Соммер, ваш инструктор, тоже наш агент. Несмотря на то, что в его жилах действительно течет половина арийской крови. Он был тайно внедрен к вам в сорок третьем году, когда стало известно, что его отец – ближайший друг партайгеноссе Бормана. Кстати, о том, что Борман жив и находится в Аргентине, нам тоже известно. О вашей встрече в Буэнос-Айресе в Москву сообщил именно Соммер. Так что арест вашего хозяина – вопрос времени.
– Скотина, – поняв, что ждать пощады бессмысленно, заскрежетал зубами Шальке. – Грязная русская свинья! Ну, стреляй, давай! Чего ты ждешь?!
– Уже ничего, – покачал головой Охотник, резко поднял руку с пистолетом и потянул спусковой крючок. На лбу генерала СС словно раздавили клюкву. Шальке умер беззвучно, обмякнув и привалившись затылком к продырявленной автоматными пулями переборке. Через отверстия в пассажирский отсек со свистом били упругие струи воздуха.
Пора уходить с борта. Схватив труп генерала за воротник, Ярослав рывком сбросил его на пол, в лужу крови и поднял крышку скамейки. Облегченно вздохнул, увидев два парашюта и разгрузочные жилеты диверсантов, заполненные до отказа. Быстро, сноровисто облачился. Затем поднял с пола автомат, направил его на переборку кабины пилотов и выпустил длинную очередь, опустошив весь магазин. По тому, как самолет мгновенно клюнул носом, закачался и стал заваливаться набок, понял, что цель достигнута. Пилоты – единственные свидетели, способные указать точку десантирования «швейцарца», – уничтожены. Теперь на неуправляемом, стремительно несущемся к земле самолете оставались только трупы. До Рио еще приличный кусок, так что борт рухнет в «зеленку», не причинив беды никому из посторонних…
А его, Охотника, уже здесь нет. Подняв с пола выпачканный кровью клинок и ножны, соединив их в одно целое и прочно заткнув за лямки, Ярослав, с трудом удерживаясь на ногах, по наклонной плоскости пола добрался до двери, повернул две тугие ручки и, мысленно перекрестившись, тяжело вывалился вниз. Досчитав до пяти, дернул за кольцо, выпустил парашют, ощутив сильный удар по корпусу и зависнув на качающихся стропах. Внизу, на расстоянии около полукилометра, во все стороны горизонта простиралось бескрайнее зеленое море, десять секунд спустя чуть левее принявшее в свои глубины упавший с огромной скоростью чужеродный предмет и взметнувшееся яркой огненно-черной вспышкой на месте падения самолета. Ну, вот и все.
Паря под белым куполом и пристально вглядываясь в не самое удачное место для приземления – сплошную шапку из переплетенных между собой крон могучих деревьев, – Ярослав думал только об одном: как там сенсей? В том, что профессионал такого уровня, как Сомов, без труда свернет шею проклятому эскулапу и, преспокойно сев в катер, без проблем доберется до Сан-Паулу, где растворится в большом городе, Охотник не сомневался даже на мгновение. Но в груди, под ребрами, все равно разливалась предательская, тревожная пустота…
Глава 26 Миссия выполнима
Казнь преступника прошла быстро, гладко и буднично. Как принято говорить в России: «Без сучка, без задоринки». Только, в отличие от Ярослава, профессор Сомов не стал утруждать себя чтением приговора. Оказавшись с Тиллером один на один, быстро и молча обхватил Шлеха левой рукой, открытой ладонью правой ударил снизу вверх в челюсть – и дело было сделано. Шея подонка с хрустом переломилась, как вафельная трубочка. Покончив с фон Тиллером, Леонид Иванович затолкал труп в одежный шкаф, на всякий случай прикрыл его тряпками, с самым что ни на есть невозмутимым видом покинул шале саласпилсского убийцы, закурил на ступеньках, неспешно пересек территорию поселка, вышел за КПП, сообщив охране, что направляется в Лас-Суэртос, сел в личный катер, предварительно заправленный бензином под самую пробку, и, запустив мотор, на максимальной скорости помчался вниз по реке. По единственно возможному маршруту, связывающему Вервольфштадт с большой землей. Всего два часа бешеной гонки до Сан-Паулу, под надрывный рев изнасилованного мотора – и он окажется в полной недосягаемости. Если у Ярослава все пойдет по плану – а в Охотнике профессор был уверен абсолютно, – к этому времени генерал СС Шальке и его псы уже час как будут мертвы. В поселке и среди «друзей» в Рио начнется настоящая паника. В этой суматохе вряд ли кому-то будет дело до эскулапа. И уж тем более никому и в голову не придет, заглянув в дом и убедившись в отсутствии там хозяина, рыскать по шкафам в поисках трупа…
Одним словом, Леонид Иванович летел на катере навстречу свободе, подставив загорелое лицо солнцу, и почти не волнуясь. Если что-то и тревожило сенсея, то только Ярослав. Как он там? Как все прошло?
Река была пустынна. Колесный пароход «Гаучо», отправляющийся в Лас-Суэртос в половине седьмого утра, должен был показаться впереди уже в самом конце маршрута, когда до Сан-Паулу останется от силы минут десять пути.
Однако, когда до города оставалось примерно полчаса, на горизонте, выскочив из-за очередного крутого поворота реки, показалось сразу три катера. Такие же мощные и быстроходные, как у Леонида Ивановича, они мчались навстречу на максимальной скорости, выстроившись в ровную линию, на одинаковом расстоянии друг от друга. Один – в центре, двое – по бокам, метрах в десяти от берега. Не могло быть и речи, чтобы проскочить мимо. На каждом катере находилось по два человека. Один управлял, второй сидел на носу, напряженно вглядываясь вперед. Как только катер Сомова оказался в пределах видимости, на катерах началось движение. В руках наблюдателей мгновенно появились автоматы. Профессор заметил характерные силуэты «шмайссеров», несмотря на большое расстояние до объектов и бьющее прямо в глаза яркое солнце. Помогли солнечные очки с цейссовской оптикой.
