Олег Алякринский - Облава

Он вздохнул:

— Потому что у меня этих неприятностей выше крыши, куда уж больше?

Это горестное признание вышло у Владислава настолько убедительно и искренне, что она невольно ответила ему типично женским жестом. Теплая ладонь легла ему на лоб, Людмила Сергеевна подалась к нему всем телом и неожиданно коротко поцеловала в щеку. И отпрянула — как будто сама испугалась своего порыва.

Варяг протянул руки, силясь привлечь ее к себе, но не успел, и она уже смущенно призналась:

— Извините, сама не знаю, что со мной происходит… Нашло что-то… Взрослая баба, а веду себя как студентка…

У него екнуло в груди. И вновь нахлынула волна стыда. Неужели догадалась? Но как? Варяг почувствовал, как запунцовело лицо, и отвернулся.

Он и сам не мог объяснить, почему ему оказалась так близка эта женщина. Да, он испытывал к ней чувство благодарности за все то, что она для него сделала. Рискуя, между прочим, потому что по всем правилам и законам должна была сразу же стукнуть ментам о поступлении к ней в госпиталь человека с огнестрельным ранением… А она не только не донесла, но и укрыла его в Нахабине… Не может быть, что она не понимала, кто он такой. Хотя бы приблизительно — понимала, а значит, отдавала себе отчет в том, что он не во время пикника в лесу подорвался на мине времен Второй мировой…. К тому же буквально через несколько часов после взрыва у мебельного салона на Ленинградке все радиостанции и телеканалы передавали сенсационную информацию об очередной «криминальной разборке»… Она спасла его в прямом смысле слова, но почему же при мыслях о ней, при виде ее в его душе вспыхивает не просто чувство благодарности, но и такая всеохватывающая нежность? Почему его так властно тянет к ней?

— Что-нибудь не так? — участливо поинтересовалась Людмила Сергеевна, заглядывая ему в глаза. — Что-нибудь болит?

Варяг снова вздохнул:

— Не знаю… — потом потянулся к ней и выговорил с трудом: — Вся проблема в том, что я в бегах…

Ее взгляд стал испуганным.

— И от кого же вы бегаете? — На этот раз она, кажется, не поняла, не приняла его слов всерьез и заговорила вдруг торопливо, жарким шепотом: — Уж не от меня ли? Почему… ты вдруг так неожиданно пропал из Нахабина? Я маме звоню: где мой больной, а она понятия не имеет. Взял и сорвался с места, говорит, а куда делся — неизвестно. И вот явился — как снег на голову.

Варяг невесело усмехнулся:

— Ты не рада?

Людмила обиженно сузила глаза:

— Не в этом дело. Мне кажется, что ты постоянно чего-то недоговариваешь. Если не доверяешь мне, то скажи об этом прямо. Я пойму, не такая уж я дура. Хотя, по правде сказать, если бы хотела тебя сдать — давно бы сдала… Что же не вижу…

Но он не дал ей договорить. Почему-то Варяг теперь не сомневался, что Людмила правильно и с пониманием воспримет все, что бы он ни сказал, и в этом, наверное, крылась причина его доверия и привязанности к ней.

— Ну что молчишь? — требовательно спросила она. — Или я интересуюсь чем-то недозволенным?

— Нет, — мотнул головой Варяг. — Я обязательно тебе обо всем расскажу. Но не сейчас, а немного позже.

Эти слова Людмилу немного успокоили. Она примирительно улыбнулась:

— Ладно. В любом случае тебе нужен покой. Вот что мы сделаем… Я тебя сейчас помещу в реанимацию до завтрашнего утра, а завтра… Пойми, я, к сожалению, здесь тебя оставить не могу…

Его рука мягко легла на ее ладонь.

— Нет, Люда, сейчас я поеду. Меня там машина ждет. У меня сегодня дела. Важные дела. Но я вернусь. Обещаю. И скоро, очень скоро. Я вернусь и все тебе расскажу.

Она закрыла глаза и помотала головой.

— Ну куда же ты в таком состоянии?

— Меня ждут в городе, у меня сегодня очень важная встреча.

Людмила не возражала. И лишь когда Варяг, бережно спустив перевязанную ногу на пол, сел на столе, а потом встал и, прихрамывая, двинулся к двери, спросила:

— Ты приехал ведь не только для того, чтобы я сделала тебе перевязку?

Он кивнул:

— Не только.

И понял, что это была чистая правда.

Водитель «Газели» терпеливо ожидал пассажира. При появлении Варяга он мимолетно глянул на часы и одобрительно заметил:

— На пять минут раньше, — и, трогаясь с места, добавил: — Уважаю людей пунктуальных. Точные люди — не раздолбай… Это я тебе как практик говорю! Ну что, получил консультацию?

Варяг молча кивнул, поглаживая ладонью горячую ноющую ляжку. Он не стал вступать с водилой в дискуссии относительно пунктуальности и раздолбайства, хотя придерживался на этот счет несколько иного мнения. А тот продолжал:

— Ты правильно подсчитал, что на обратную дорогу потребуется времени больше, чем на дорогу сюда. На шоссе сейчас до фига машин, тем более в сторону Москвы. Небось у моста через канал менты проверяют все грузовики, так что застрянем на полчаса, не меньше. Да и на Ленинградке до самого «Аэропорта» сейчас столпотворение. Тебе в Москве туда же, откуда выехали?

— Не совсем, — отозвался Варяг, — мне надо на Тверской бульвар, сбрось меня около «Макдональдса». Тебя туда пропустят?

— А то! У меня ж «вездеход»! — Водила с гордостью ткнул в лобовое стекло, где у него был прилеплен пропуск с российским флажком. — Не волнуйся, начальник, к десяти часам будем на месте.

На Ленинградском шоссе к этому часу и впрямь образовался многокилометровый затор. Правда, металлическая гусеница двигалась довольно быстро. На счастье Варяга, повышенный интерес дорожнопатрульной службы вызывали только крупнотоннажные грузовики и трейлеры из Белоруссии.

— Сшибают ментушки себе на хлебушек с маслом, — угрюмо пробурчал водила, искусно пуская свою «Газель» лавировать между ревущими и выплевывающими черные колбаски дыма «КамАЗами» и «МАЗами». Вскоре «Газель» поравнялась с мебельным центром «Гранд», при виде которого на Варяга нахлынули тяжелые воспоминания. Именно около этого мебельного центра он едва не погиб, оказавшись на волосок от смерти, и остался в живых благодаря чистой случайности и везению.

…К Тверскому бульвару «газелька» подкатила без пяти минут десять — говорун водитель, похоже, не только ценил пунктуальных людей, но и сам был из той же породы.

— Прибыли, — расплылся он в довольной улыбке, — как и обещано, — и алчно покосился на руки пассажира, предвкушая сладкий миг расплаты.

— Спасибо, шеф. — Владислав достал из бумажника пятисотку и протянул ее водителю.

Стоя на тротуаре, он проводил тяжелым взглядом удаляющуюся «газельку», подождал, пока грузовичок растворился в потоке машин, а потом неторопливо, стараясь сильно не хромать, зашагал по бульвару к условленному месту встречи с Чижевским.

Глава 34

27 сентября

11.25

Дым отечества, как всегда, оказался сладок и приятен. В зале аэропорта Домодедово, все еще слегка задымленном от недавних августовских торфяных пожаров, Сержант испытал знакомое чувство радости путешественника, оказавшегося наконец-то дома. И это при том, что ни в одной стране мира он за последние два десятилетия не чувствовал дискомфорта. Но родина — она и есть родина, тут переживания особые.

Впрочем, он мгновенно забыл о своих мыслях, когда его цепкий взгляд почти автоматически выхватил из толпы две пары мужчин весьма подозрительного типа. Странно, но стоит лишь научить глаз отличать в гуще привычных или неприметных предметов нечто такое, на чем внимание фокусируется само собой, как это становится привычкой, и подсознание потом уже делает это автоматически. Так и сейчас. Двое в толпе встречающих, метрах в двадцати пяти от выхода из таможенной зоны, в одинаковых кожаных куртках до пояса, и еще двое на балконе второго этажа, в одинаковых серых плащах, небрежно облокотившись на перила, шарили глазами по людскому морю внизу. И обе пары как бы не подозревают о существовании друг друга. А на самом деле прекрасно знают и координируют свои действия, то и дело переглядываясь и незаметно кивая башками — незаметно для кого угодно, да только не для Степана Юрьева.

Занятый своими наблюдениями, он почти забыл о Меркуленко. Но тот сам напомнил о себе, внезапно схватив его за руку. Оглянувшись на встревоженное лицо кремлевского чиновника, Сержант тихо спросил:

— Что?

У Меркуленко возбужденно горели глаза.

— Я знаю вон того! — шепнул он, указав пальцем на высокого парня в кожаной куртке, который сделал вид, что не заметил вызывающего жеста.

— Да не тычьте вы пальцем! — раздраженно прошипел Сержант и безмятежно улыбнулся. — Кто такой?

— Это сотрудник нашего управления по кадрам. Кажется, из личной охраны начальника управления…

— Значит, это они вас встречают. Как же им удалось нас вычислить?

Еще не закончив эту фразу, Сержант мысленно пробежался по ярким кадрам событий последних суток: разговоры по телефону, беседы с портье, в ресторане отеля, в баре, негритянка-уборщица… Вроде он был осторожен и нигде не сболтнул лишнего. И тут в памяти всплыло хмурое лицо немца, искаженное злобой и перемазанное кровью. Сержант вспомнил, как в сортире отеля «Интерконтиненталь» он крикнул Меркуленко по-русски, что они поедут в аэропорт. Выходит, тот немец кумекал по-нашему. И, очухавшись после драки, доложил начальству. А начальство оперативно передало информацию в Москву. И сейчас в двух московских аэропортах Меркуленко встречали топтуны, наугад выбрав все утренние рейсы из Франкфурта и Страсбурга. Что ж, хитро, ничего не скажешь…