Валерий Горшков - Черная метка
Главным сообщением, с которого начинался выпуск местных новостей, была оперативная информация МВД о грандиозной бойне в элитарном доме в Озерках, начавшейся сразу после того, как на улице, при выходе из подъезда, был застрелен Родион Корсак, главарь одной из криминальных группировок.
Семеро человек убито на месте, еще двое скончались по дороге в больницу.
Пятеро принимавших участие в перестрелке боевиков с одной и другой стороны задержаны подоспевшим на место сражения отрядом ОМОНа.
Храбрые спецназовцы бросились по запасной лестнице вверх — консоль лифта была повреждена пулями, но блокированный в пентхаузе боевик, едва бойцы ОМОНа прорвались в апартаменты, подорвал себя и захваченного им заложника гранатой, в результате чего, помимо их двоих, погиб хозяин роскошной квартиры, некто Красин Святослав Эдуардович.
По мнению радиожурналиста, последний принадлежал к ворам и являлся едва ли не крестным отцом питерской мафии...
Ворон свернул у поста ГИБДД на разбитое, словно после бомбежки, Волхонское шоссе. Очередной «день памяти» он снова отметил пролитой по закону мести бандитской кровью. И так будет всегда, до тех пор, пока он в состоянии держать в руках снайперскую винтовку...
СЕРЖАНТ СУЛХАНОВ
До вечера Иван ерзал по койке в мучительных размышлениях.
«Ведь полковник и вправду может заманить отца в ловушку, устроив мне шумные похороны в Питере. Причем этот тип способен провести похороны вполне натуральные, без туфты в гробу».
Северов-младший представил себя лежащего в домовине и рядом стоящего отца в «браслетах» и даже слегка застонал.
«Нет, надо бежать. Бежать и все рассказать отцу. Ведь у Гайтанова и еще какой-то план есть, о котором он походя обмолвился».
...Вечером в камеру ввалился мужчина в штатском и, окинув лежащего на койке Ивана презрительным, наполненным безграничным чувством собственного превосходства взглядом, представился:
— Капитан Рудь. Я — от полковника Гайтанова.
Северов молча поднялся с койки.
— Ну, сержант, надумал что-нибудь? — довольно равнодушно спросил Рудь. — Что мне передать полковнику?
— Скажите ему, что я согласен, — с долей печали в голосе ответил Северов.
В глазах капитана мелькнуло любопытство.
— Ну и что? Ты скажешь нам координаты Во-
рона?
— Нет, — после недолгого молчания произнес сержант. — Мне они неизвестны, но я знаю места, где отец часто бывает. Однако обо всем этом я предпочел бы говорить с полковником Гайтановым.
— Как знаешь, сержант, — пожал плечами амбал. — Завтра утром я к тебе зайду.
...Утром Рудь действительно пришел, держа в руках два больших целлофановых пакета.
— Сегодня же улетаем в Питер. Переодевайся в штатское. Поедем в Назрань, оттуда полетим рейсовым самолетом.
Вытряхнув пакеты на койку, Иван обнаружил пару неношеных зимних ботинок, свежую, в бело-синюю клеточку, сорочку, чистые носки, подержанный, но еще вполне приличного вида костюм и длинный черный плащ давно вышедшего из моды фасона.
Последний предмет одежды Ивана удивил. Он отметил, что сам капитан был в короткой куртке.
Удивило Северова и то, что все вещички оказались ему впору.
«Вот суки! — почти с восхищением подумал он. — Всё успели узнать про меня!»
Критически осмотрев прибарахлившегося сержанта, Рудь перевел пристальный взгляд на его лицо.
— Вот что я скажу тебе, парень. Я — из спецназа ГРУ, — внушительно заявил амбал. — Меня специально учили таких, как ты, ловить и обламывать. А на крайняк, — он вытащил откуда-то из-под пиджака ствол той же, что и у полковника Гайтанова, марки, «беретту», — я имею приказ стрелять не только в ноги. Усвоил?
Северов вздохнул и молча пожал плечами...
«Да, от этого спеца хрен уйдешь, — размышлял Иван, трясясь в уазике вместе с капитаном и шофером-срочником. — Врасплох его не застать, да и бег гээрушные спецназовцы основательно ставят. К тому же и рана в голени до конца не зажила. — Сержант бросил быстрый взгляд на длинные ноги Рудя и только сейчас сообразил, почему капитан в короткой куртке, а он, Иван, в длинном плаще. — Все ясно: чтобы мне двигаться было труднее».
Помозговав еще несколько минут, Северов пришел к окончательному выводу, что сейчас пытаться сделать ноги серьезных шансов нет — в Питере оторваться будет гораздо проще.
...У входа в аэропорт Рудь отправил шофера назад в расположение части, после чего взял Ивана под руку, и они пошли в зал ожидания.
Здесь амбал повел Северова в уголок, где приметил два свободных сидячих места.
Военные расположились на стульях, и капитан сразу же полез во внутренний карман пиджака. Он вынул оттуда средних размеров пакет.
— Держи деньги и паспорт, — сказал Рудь, вытряхивая содержимое бумажного контейнера. — Пойдешь в кассу, купишь себе билет на ближайший рейс до Питера.
В пакете оказалось также вэвэшное удостоверение Северова, отобранное ранее у него в изоляторе.
Капитан покрутил его в руках.
— На фига я с этой штукой таскаться буду? Ладно, — махнул он рукой и протянул документ Ивану. — Все равно я тебя сдам другому сопровождающему прямо у трапа самолета, а твою ксиву забуду еще. А она тебе для расчета по контракту пригодится.
Иван забрал деньги и документы и встал, собираясь идти к кассе.
И тут он увидел, что мент, дежурящий в зале, двинулся по направлению к туалету с явным намерением туда зайти.
Мгновенно зародившийся план заставил Северова обернуться к капитану.
— Вообще-то я отлить хотел. — Иван показал рукой в сторону ватерклозета. — Может, вы меня проводите? — добавил он с очевидной подначкой.
— Зачем? Куда ты на хер денешься?! — бросил Рудь с раздражением. Тем не менее он поднялся с места и легонько толкнул Северова в спину: — Трогай!
У входа в уборную капитан придержал Ивана.
— Я не собираюсь смотреть, как ты топчешься у писсуара. Пока здесь покурю. — Он достал пачку «Мальборо». — И имей в виду — окон там нет, только форточки, так что особо не рыпайся.
И Рудь кинул на сержанта очередной презрительный взгляд.
Вход в туалет оказался почему-то без дверей. Северов зашел в помещение и быстро нашел глазами мента, уже застегивающего свои форменные брюки.
Иван тут же направился к нему, на ходу доставая удостоверение.
— Сержант внутренних войск Северов. — Он показал милиционеру-вайнаху раскрытый документ.
Тот важно откозырял и тоже представился:
— Сержант милиции Сулханов. Какие проблемы?
Иван зачастил заговорщицким полушепотом:
— У входа в туалет стоит известный вор в законе Фонарь, находящийся сейчас в розыске. Я его знаю в лицо — довелось как-то конвоировать. Да и фото Фонаря распространяли по всем подразделениям МВД. Мне неизвестно, что он замыслил, но у него под одеждой пушка.
Сержант Сулханов отнесся к сообщению серьезно.
— Тогда я вызову подкрепление. — И он кашлянул в переговорное устройство.
Такой ответ Ивану не понравился.
— Имей в виду, земеля, согласно приказу нашего министра, за задержание Фонаря положена премия в двадцать кусков, — жарко шептал Северов прямо в лицо слегка ошалевшему вайнаху. — Сразу вызовешь наряд — делиться придется. Да и свалить ворюга может, пока твои ребята подгребут. Лучше давай сделаем так. Ты подойдешь один, чтобы не спугнуть блатаря, и спросишь у него документы, а я тут же подскочу и помогу тебе его взять. Со мной делиться особо не надо. Ну, отстегнешь штуку-другую, и лады.
Мент решительно кивнул и раскрыл кобуру. Достал из нее «ПМ», снял его с предохранителя и передернул затвор. После чего вернул пистолет на место, оставив кобуру расстегнутой.
— Говоришь, стоит у туалета? Как он выглядит?
— Да, стоит сразу направо, высокий такой, в короткой темной куртке, и курит.
Вайнах все с тем же решительным выражением лица пошел на выход.
Северов двинулся за ним и — неожиданно повезло! — обнаружил, что может наблюдать за развитием событий через зеркало, которое висело в уборной прямо напротив дверного проема.
Вот мент отыскал взглядом фигуру беспечно дымящего гээрушника и застопорил движение — видимо, габариты «вора в законе» произвели на него впечатление.
Наконец он двинулся вперед, подошел к капитану, откозырял и потребовал предъявить документы.
Рудь, однако, в карман за ними сразу не полез. Он внимательно посмотрел на мента, а потом с очевидным беспокойством — на вход в ватерклозет.
Северов сразу же вышел оттуда и с самым безмятежным видом направился к своему конвоиру.
Тот, увидев подопечного, мгновенно расслабился и полез в карман за ксивой.
Иван тут же ускорился и с ходу, с полуразворота, нанес капитану мощнейший удар с правой руки в солнечное сплетение.
Рудь тихо охнул и стал медленно оседать.
Когда его согнутая спина оказалась на уровне живота Северова, тот уже занес над своей головой сложенные в замок руки и теперь, ухнув, как при рубке толстого бревна, и со свистом рассекая воздух, опустил их на верхнюю часть позвоночника гээрушника.
