Андрей Молчанов - Золотая акула
– Евреи – паразиты, – не преминул добавить Вова.
– В общем, все мы хороши! – подытожил я. – И посему насчет однополярного мира – не получится, как бы кто ни старался. У каждого есть сильная сторона, защищающая слабину…
В один из выходных решили выйти в океан на подводную охоту, двинувшись к знакомой банке.
Здесь, в чистейшей воде окружающего отмель приглубья, имели обыкновение греться на солнышке будущие деликатесы.
Заодно я решил навестить лодку, попробовав снять цейсовскую оптику с перископов.
Исследуя заржавевшие крепления и крутясь вокруг стойки на центропосту, я задел ластом один из снарядов и, обмерев в испуге от нечаянной оплошности, увидел, как, воздевшись над своими замшелыми собратьями, он медленно опускается на их скученный завал.
И тут, забыв о цели погружения, руководимый неясными подозрениями, я, уяснив какую-то неестественную легковесность артиллерийского снаряда, набравшись смелости, взял его в руки.
И понял: держу полую гильзу. Закупоренную и – в чем убедился уже окончательно – со странным отсутствием капсюля.
Я дернул сигнальный конец три раза, оповещая борт о подъеме.
Увидев в моих руках заплесневелый снаряд, друзья-товарищи разродились комментариями, изобилующими ненормативной лексикой. Памятный взрыв на борту подлодки невольно навел наш коллектив на мысль о том, что если сапер ошибается один раз, то коллектив саперов способен ошибаться неоднократно.
Мне стоило немалых трудов, хлебая забивавшуюся в рот соленую воду, уговорить принять меня на катер с извлеченным из недр океана загадочным предметом.
Соскрябав с гильзы зеленовато-серый водяной мох и накипь всевозможных отложений, мы различили утолщение на ее горловине, похожее на завинчивающуюся цилиндрическую крышку с конусообразным притоплением.
Надев плотные резиновые перчатки, Вова поднатужился, пытаясь крышку отвернуть. Я, способствуя его усилиям, соответственно вращал гильзу в обратную сторону.
Довольно быстро мы умаялись, и попытку вскрыть тубус повторили Сергей с Васей.
Прикипевшая резьба неохотно сдвинулась.
Завороженно глядя на постепенно открывающиеся мелкие витки оголенно-свежей, теплой от вращения латуни, мы удалили заглушку.
Я осторожно заглянул в глубину тубуса.
– Что там? – свистящим шепотом вопросил папа.
– Привет с того света… – Я тряхнул гильзу, вытащив из нее запакованный в тонкую вощеную бумагу тряпичный рулон.
Рулон составляли два холста.
Мы осторожно развернули первый.
На нас, сгрудившихся в океане людей, смотрел, улыбаясь из темноты уютного подвальчика, сидевший за уставленным снедью столом краснолицый весельчак в средневековом камзоле, воздевший в приветственном тосте украшенный вязью кубок.
– И вам не болеть, – сказал Вова извлеченному со дна морского весельчаку.
– Вот вам и золото, – резюмировал внезапно осипшим голосом папаня.
Сергей настороженно оглядел пустыню океана. Проронил:
– Ну и сколько же там этих гильз?
– Двенадцать! – ответил я, готовясь к очередному погружению и понимая, что два ящика очутились на центропосту не случайно.
При задраивании поврежденного отсека капитан, наверняка предупрежденный об особой ценности именно этих контейнеров, приказал перенести их в надежное и сухое место.
Позднее, видимо, полюбопытствовав о содержимом ящиков, их вскрыли, но на раскупорку тубусов уже не хватило времени, сил, да и желания, наверное…
Пусть бы в них содержались все сокровища земные – кому они были нужны в стальном склепе затонувшего крейсера?
Любуясь средневековым шедевром, Вова не переставал нецензурно восхищаться талантом неизвестного мастера.
И уже погружаясь в воду, я подумал, что нет, наверное, такой чистой и светлой мысли, какую российский человек не смог бы выразить в грязной матерной форме.
Мчась в «мерседесе» к дому, мы то и дело настороженно оглядывались на заднее стекло машины в закономерной боязни слежки.
Однако обошлось без неприятных накладок: и мафия, и опасные проходимцы-одиночки, разочарованно и бесповоротно закрыли для себя тему, связанную с подводными сокровищами и сопутствующим ей устранением конкурентов.
Своим находкам мы были рады, но безоглядному ликованию препятствовала та угнетающая мысль, что отныне мы стали обладателями двадцати шести полотен, считавшихся наверняка утраченными во время войны шедеврами.
Впрочем, каждого из нас данная мысль угнетала по своему.
– Где искать надежного покупателя? – хмурился, покусывая губы, Вова. – Да и с каталогами надо свериться, узнать, что почем…
– Реализация, – озабоченно втолковывал нам чекист, – самая главная вещь в любой коммерции. Это я к тому, чтобы не только не прогадать в цене, но и не нарваться на Интерпол или же мафию.
– Картинки могут стоить не только денег, но и жизни, – вдумчиво соглашался папаня.
– А как быть с моральным аспектом? – внезапно осведомился Василий. – Ась, господа алчные авантюристы? У нас же в руках общемировые ценности, между прочим! А если официально как-то, а?..
– Официально ты получишь грамоту в поощрение за благородство, – откликнулся папаня. – А может, медальку из золота самоварного. Не майтесь дурью! Моральный аспект! От людей ушло, к людям и придет, чего там базарить! В нужный час все по музеям разместится, а пока, друг, нам надо кушать, усек? И катер твой не морскую водицу предпочитает, а дорогой нефтепродукт!
Прагматические папанины рассуждения, далекие от упадочного идеализма, были приняты за идеологическую первооснову наших дальнейших действий.
В итоге чекист сказал:
– Теперь, братцы, нам предстоит многоэтапная долгосрочная операция. И мне, чувствую, будет чем заняться.
Вечер и половину ночи провели в пьянстве и в обсуждении механизма превращения уникального художественного собрания в безликую денежную массу.
Проснувшись с тяжелыми головами к полудню, обнаружили отсутствие Василия и нашего «мерседеса». Следуя элементарному умозаключению, заглянули под кровать исчезнувшего партнера, где хранились тубусы. Естественно – тю-тю!
Володька, спавший в той же комнате, что и кидала, лишь сокрушенно вздыхал, разводя руками.
– Хорошо не жили, не хрена и начинать! – с досадой кряхтел папаня.
Взяв у Лены машину, я и Серега покатили к причалу, где обнаружился «мерседес» с оставленными в замке зажигания ключами.
Катер Василия, надо полагать, уже давно растаял в дымке голубой.
Вдрызг расстроенные предательской выходкой вчерашнего высоконравственного моралиста и непритворно скорбя об одержавшей верх над чувствами дружбы и солидарности корыстью, мы вернулись домой, поведав о необратимой утрате нашего капитала довольно спокойно выслушавшим нас папане и Вове.
– Теперь можно сообщить и властям, – заключил я. – Сообразно принципу: не нам, значит – никому!
– Вот что, – лениво пережевывая бутерброд, отозвался Вова. – Запомните, что надо делать в таких случаях: ехать в надежный банк, снимать там ящик в хранилище и правом допуска к нему наделять лишь полностью укомплектованную команду дольщиков – и никого по отдельности. И без обиды, и без искушения…
– Да и вас троих достаточно, – поправил его папаня. – Мне-то зачем? Вдруг откину концы, наживете правовой геморрой.
– Ты случайно не путаешься во временах и наклонениях? – спросил я. – Благодаря интенсивному общению на немецком?
– Понимаешь, – перебил меня Вова, неторопливо запивая бутерброд кока-колой, – вчера я отметил, что у Васьки забегал взгляд. У него, жулика, он и без того плохо фиксировался…
– Как у алкоголика, – счел своим долгом уточнить папа.
– Не, у алкоголика взгляд плавает, – выразил несогласие Вова.
– Ну-ну! О деле давай! – нетерпеливо прикрикнул Сергей.
– Вот. Да и вообще шаткий он тип, без корней. Вся его недвижимость – могилы родственников на покинутой родине… Ну, пошел, значит, друг Вася перед сном сортир и душ навестить, вы – поддатые, храпака задаете, а я, покумекав, подумал, что, пусть и тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать… Вытряхнул от греха картинки из гильз да и зарыл их в рухлядь на чердаке. А в гильзы старых газет напихал – уже сколько времени макулатуру на помойку не отнесем…
– Так где картины? – выдохнул я.
– Погоди! – поморщившись, отмахнулся Вова. – Ну, залег я, глаза прикрыл, жду. Чего будет. И, блин, прозевал! Уснул-таки! А он… проворная гангрена! Цап-царап ценности и – свинтил! Чисто, с концами. Просыпаюсь – привет!
– А что же ты, изверг, молчал?! – вытирая испарину со лба, рявкнул Серега.
– Зато сколько восторга! – молвил Вова. – Или нет? Ну, извиняйте, я хотел, как лучше… Не могу без приколов…
– Короче, – сказал Сергей, – нашлась бабушкина потеря у дедушки в штанах, я правильно понимаю?
– Абсолютно! – широко улыбнулся ему Вова.
Предварительно сфотографировав полотна, мы поспешили воспользоваться весьма уместной Вовиной рекомендацией относительно банковского хранилища.
