Силою громов. Трилогия - Алексей Михайлович Голиков
А ангел же, пользуясь своей неуязвимостью как перед оружием, так и перед людской силой, шёл напролом. Ему нет надобности в допросах, он не брал в плен, не было нужды образумить человека. Одна лишь цель – пробудить страх, пресечь род бунтарей, проявить силу, показать всем полную и безоговорочную власть нового бога – архангела Люцифера.
В итоге последние двое выживших солдат успели выбежать на улицу, по пути сбрасывая с себя взрывчатку, оснащённую детонатором от таймера. Они даже не смогли удалиться на безопасное расстояние, когда произошел взрыв, отчего их взрывной волной отбросило прямо в болото, присыпав землёй и бетонной пылью, а само здание сровнялось с землёй. Это было нужно не для убийства их гонителя, а лишь для того чтобы задержать и выиграть время для скрытия от его лица.
Не прошло и нескольких секунд, как из клубов пыли и дыма вышел ангел с тёмными крыльями. Ярость бушевала в его глазах. Он, словно конвойный пёс, что преследует беглых заключённых, острым взором осматривал местность, всеми своими чувствами пытаясь уловить местонахождение беглецов.
Но люди научились блокировать сознание, хоть и ненадолго. А те двое всё не двигались и ждали, когда их преследователь прекратит поиски. Ведь с каждой секундой они всё сильнее тонули в болоте. И была еще надежда, что едва ли он пересчитал всех мятежников.
Прошло немного времени, и ангел одним взмахом крыльев, подобно снаряду, устремился ввысь, исчезнув прочь. Двое же, счастливо избежав одной опасности, стали предпринимать попытки избежать и другую. Первому удалось ухватиться за корягу, торчащую из земли, и выбраться из трясины. Это был Карло Андолини, диверсант, участвовавший в экспедиции на планету Юна, убивший генерала Розервена. Подбежав ко второму, он увидел, что тому не за что взяться и он тонет. Ухватив его, увязшего по самый подбородок, за руку, Карло вытащил из болота своего соратника. То был Ян Камински, связист, который тоже участвовал в экспедиции и пытался повеситься у себя в каюте на корабле, именуемом «Голиаф».
– Где болит? – переживая, спросил Карло.
– Кажется, рёбра и нога сломаны! – застонал, не выдерживая мучений, Ян, попеременно откашливаясь.
Осмотрев его, диверсант принялся оказывать первую помощь пострадавшему. Сделав ему укол обезболивающего, он достал из вещмешка бинты. Сняв с Камински бронежилет и одежду, Андолини перевязал ему грудь. После, найдя длинную ветку, он обломал её по размеру и наложил на ногу шину.
– Ничего серьёзного. Жить будешь. Однако придется тебя нести. Поменьше разговаривай! – сказал Карло и взял Яна на руки.
Стараясь не медлить, он пытался как можно быстрее отнести пострадавшего к лагерю мятежников. Хотя лагерь – это громко сказано. Скорее пещера, укрывающая в себе беглецов, преследуемых новыми законами.
Андолини, пройдя болота и пролесок, вышел на поляну с Камински на руках. Через нее пролегал путь к невысокой горе, в которой находилась та самая пещера. Незнающий направился бы напрямик, ведь если приглядеться с противоположного конца, то вход был прямо напротив. Однако Карло ушел вправо, идя своей тропинкой, так как в траве мятежники разместили высокотехнологичные датчики, которые считывали движение как на земле, так и в воздухе. Осколок человеческой военной инженерии, от которой теперь остались лишь воспоминания. Эти приборы могли отличать движения зверей, птиц, ангелов, демонов, людей и даже определённую по виду технику той или иной страны или планеты. Идя окольными путями, Андолини зашел в пещеру, стены которой были обложены взрывчаткой. Чуть прошел внутрь и оказался у телепорта арканского производства, через который, неся на себе Яна, попал в другую пещеру.
***
Тем временем глубоко под землёй, где слышен плач и скрежет зубов, где из-за вечных и нестерпимых мучений гул стоит от воплей. Там нет надежды, любви и утешения. Само солнце и вовсе позабыто. Но освещает то место лишь свет огня могил, в которых заточены осуждённые. Там далеко не край живых, там не пристало находиться добродетелям. Это бескрайняя тюрьма, обитель угнетённых, простор для проклятых, которым нет более искупления. И в той темнице судьёй и избирателем мук всех пленённых назначен Арнаутов Вадим Сергеевич. Именно тот самый, кто воспротивился решению Господнему, кто состоял на службе у Него в далёком прошлом, но именем тогдашним величался он – Гавриил Благоев. После смерти он покинул собственное тело, и к нему вернулись сила, величие и даже старые воспоминания. Он снова мог теперь без чьей-то воли познавать чужие мысли. И былыми чудесами не стал он обделён. Стоя перед бездной, он обращал свой взор на души проклятых, которых сталкивал во мрак, выбирая им расплату.
После своего подлого убийства Вадим Сергеевич стал одержимый местью. И потому он в перерывах шёл к бывшим лидерам ведущих стран и членам Лиги Наций, в особенности к Громову Олегу Владимировичу. Это был личный их круг ада. Весь ужас преисподней устремлялся на них с приходом воеводы. Ни плач, ни мольбы, взывающие к жалости, не могли помочь им укрыться от ответственности… «Когда это было, чтобы деньги были важнее человеческой жизни?!» – взывал он, отрывая руки известному скупцу и расточителю Филу Джонсу. «Кто тебя назначил богом, пигмей?!» – отрезал он язык гордецу Уильяму Блэку за то, что тот расправлялся с теми, кого считал ничтожеством. Арнаутов их жёг огнём, топил в вулкане, рвал и растаптывал. Но проходило не так много времени, и те снова исцелялись. Таковы особенности ада: муки проклятых творились здесь бесконечно.
Так было снова и снова. Арнаутов своими пытками довёл их до панического страха. Все семеро, затравленные истязаниями, трепетали от одного его упоминания. Они, словно тараканы при свете, разбегались врассыпную, забиваясь во все углы своей темницы. Они просили Люцифуга Рофокала о смене их мучителя, пытались убеждать его, что они пригодятся и помогут управлять людьми и остальными цивилизациями при новом порядке. Но все старания оказались ничтожными. Лишь когда-то он им ответил: «Я во власти Люцифера, кой назначил исполнить прихоть воеводы. А он желает лишь воочию видеть вашу боль». И после этого их изъеденные пороками сердца преисполнились одним отчаянием. Однако семя Света, что было изначально в душе Вадима, однажды проросло. И тогда он стал сомневаться, что нужным озадачен делом…
Также из людей своё место в иерархии преисподней занял рыцарь Раймунд Тарентский. Он истязал нечестивцев в круге, куда Арнаутов сбрасывал определённых людей, тех, кто черствосердечен и жесток, кто не может отпустить обиды,
