Летальный исход. Год 2093 (СИ) - Балахматов Илья Владимирович

- Необходимо узнать кто и когда занимался установкой камер, а также попробовать выяснить кто из подозреваемых не был в курсе.

- Неплохая версия, Брукс. Да только как это поможет выбрать из неосведомленных виновного?

- Пока не знаю. Но уверена, что мы на верном пути.

- Думаю, необходимо сейчас же запросить план расположения камер, а также узнать кто из семейства располагал информацией. Полагаю, Халлиган, наверняка понятия не имел, а вот старые данные мог и найти.

- Что ты предлагаешь?

- Предлагаю позвонить тому, на кого меньше всего подозрений — Крейгу Фрею, и сообщить обо всем.

Так я и сделала. Крейг Фрей в ответ весьма удивился и страстно поклялся разузнать все до мелочей, чтобы доложить как можно подробнее.

Глава 8

Ноябрь. Зима заступала на вахту и уже ухватилась стылой корявой лапой за жителей Нью-Йорка. В один из дней неожиданно позвонил Санни, помимо Мердока, он единственный из оставшихся в живых друзей отца. Я пыталась связаться с ним с той самой ночи, когда убили Лесли Джонсона, но не отыскала ни телефонного номера, ни адреса. И вот он сам звонит.

Язык Санни заплетался от алкоголя, а речь в целом походила на жалобное завывание собаки. Санни, указав адрес, настойчиво просил приехать, и я согласилась.

Это был один из захудалых пригородов, где посреди пустой земли, заросшей щетиной жухлой желтой травы, разбросаны маленькие белые домики. Дворы полны хлама — детские игрушки, зонты от солнца, пластиковая мебель, старая бытовая техника. Пыльная песчаная дорога разделяет улицу надвое, и рано или поздно на ней обязательно встретишь заправку, где можно купить банку прохладной «Колы» и сливочный леденец. На обочинах припаркованы повидавшие жизнь пикапы, покрытые цветущей сухой краской, закручивающейся, словно рыжие кудряшки. Один из таких стоял и возле дома дяди Санни.

Я припарковала Шелби, когда метель взяла короткий тайм-аут, и ядовито-красный закат просочился сквозь тяжёлые свинцовые тучи. Рыжий солнечный свет слепил, отражаясь от обшивки дома.

Входная дверь со скрипом покачивалась на ветру, и хлопала в створке.

У порога рука машинально потянулась к кольту, но я решила повременить. Внутри дома у входа стоял повидавший жизнь диван, обтянутый замызганной тканью; левее — уходила наверх узкая деревянная лестница, с нестроганной, кое-как прибитой доской в виде пирил.

- Саманта, это ты?! - хмельной вопль Санни донесся с кухни.

Бывший коп, один из лучших по физической подготовке в своё время, развалился среди пустых коробок из-под сухих завтраков и мятых банок с фасолью. Он выглядел уставшим и жалким, годы беспробудного пьянства не прошли незаметно. Оперев локоть на канистру с молоком, Санни прислонился к кухонной тумбе; в руках крепко сжимал двустволку. В ногах у него болталась коробочка с патронами к ружью, Глок, пара заряженных обойм и наполовину пустая бутылка Бурбона.

Санни знатно взмок, казалось, его лихорадило. Наверняка, из-за пьянства. Он был одет в серые потертые джинсы, светло-коричневые походные ботинки, а поверх клетчатой фланелевой рубахи на плечах висел старый полицейский бронежилет, какие носили ещё во времена его службы.

- А, малышка Сэм. Вот и ты! - Санни встретил меня холодным, отрешенным голосом, хоть и улыбался. - Всё-таки дождался!

- Привет, Санни.

Я так и не нашла пяти чистых дюймов на кухонной столешнице, куда можно было бы опереться, поэтому оставила руки в карманах.

- Я рассчитывала на более теплый прием.

- Тсс! - он поднес указательный палец к губам. - Лучше присядь. Он пожалует в любую минуту.

- Что? Кто пожалует? Что ты несёшь?!

Разумеется, речь старого алкаша, от которого за версту несёт грязными носками и бурбоном, не стоит воспринимать всерьёз, но в груди щемило с тех самых пор, как Санни вызвонил меня.

- Опустись, малышка Сэм. Не упрямься. - он расчистил от мусора клочок пространства возле себя и похлопал ладонью по полу. - Вся в папашу. Джейсон ведь тоже был редкостный упертый баран….

Санни поднял бутылку, запрокинул голову, сделал несколько смачных глотков и, поморщившись, глубоко занюхал сальной манжетой.

- А ко всему ещё и мудак. - горло, обожженное алкоголем, осипло. - Честно признаться, мы все мудаки — все пятеро. Но самый большой мудак — твой папашка. Подумать только: заварить кашу и так ловко прикинуться херувимчиком.

- Думаю, нам не о чем разговаривать. Я приехала не для того, чтобы выслушивать оскорбления в сторону отца. И если бы не знала тебя — уже давно сломала челюсть.

Я попыталась встать, но Санни удержал меня за плечо. Даже жутко пьяный, с осунувшимся неживым лицом и худыми, как палки руками он оставался очень сильным.