Лев Пучков - Чистильщик
Бригада с полминуты переглядывалась, многозначительно хмыкая и пожимая плечами. Затем самый мудрый – лысеющий водила – авторитетно поинтересовался:
– А ну-ка телефончик, адресок…
Тут я выступил из-за спины Шрама, который, тупо уставясь перед собой, изображал прострацию, и выдал:
– Переулок Демьяновский, 33, 2 – 88 – 88.
– Ага! – воскликнул водила и извлек из тумбочки потрепанный справочник. – А фамилия ихняя как?
– Хохотуновы, – с готовностью сказал я. – Невесту зовут Люсей – я ее брат. – Водила раскрыл справочник и начал мусолить замызганные страницы.
– Как зовут, говоришь? – уточнил он.
– Люся, Люся, – напомнил я. – Только трубку возьмет отец – он ее к аппарату не подпускает.
– Квартира Хохотуновых? Ага… Люсю позовите, пожалуйста. Кто? Да знакомый ее… куда? Да погодите вы… Тьфу! – Положив трубку на место, водила озадаченно крякнул и резюмировал: – Какой грубый ваш папочка! Скажи он мне такое при личном общении – я бы ему устроил…
Через пару минут мы пришли с бригадой к окончательному консенсусу и покинули приемный покой – эскулапы пообещали, что выкатят карету немедленно, как только поступит ожидаемый вызов. С полчаса мы ожидали в «Ниссане», уточняя детали предстоящей акции, а деятельный Коржик, который должен был сработать за водилу, смотался на соседнюю автостоянку и спер там номер дремлющего на козлах микроавтобуса.
В 11.03 из широко распахнутых ворот больничного двора выкатил «рафик» «Скорой», зарулил за угол здания и замер у обочины. Спустя три минуты мы переоделись во врачебные прикиды, выслушивая комментарии бригады «Скорой» по поводу поступившего вызова.
– Дежурная говорит – орет, как резаный! – посмеиваясь, сообщил молодой врач, помогая Стасу завязывать на спине тесемки халата. – Обещал всех передушить, если вовремя не приедем… А еще сказал, что в случае чего подпалит больницу с четырех углов.
«Белый дом» на новотопчинском сленге означает то же самое, что и во всех остальных областных центрах нашей бескрайней федерации – здание областной администрации, в которой, как правило, один этаж отводится представителю Президента по региону. Охраняется сие учреждение, как правило, из рук вон, поскольку злые чеченские террористы пока ни одного БД не взорвали. У нас в стране есть прекрасное правило: бдить по усиленному варианту только в том случае, если кого-то взорвали или завалили.
Новотопчинский БД в этом плане в лучшую сторону не отличался. В застекленном вестибюле административного корпуса, у турникетных дверей, сидел одинокий хилый сержант милиции и что-то читал, не обращая внимания на окружающую обстановку.
Осторожно проехав мимо на малой скорости, мы рассмотрели все, что пожелали, и развернулись, сделав петлю вокруг центрального парка, расположенного за БД. Достав телефон, я набрал номер кабинета Филянкина И. В. и, когда на том конце чей-то раздраженный голос поинтересовался «кто?», не удержался и отчеканил в трубку: «Фуй в кожаном пальто!» – и моментально отключился. Саша Шрам с Коржиком довольно загыкали, а Стае осуждающе покачал головой.
– Ниче, Стасик, обойдется, – успокоил я его. – Клиент на месте, хлопцы. Работаем по плану…
Вырубив за углом сирену, Коржик стремительно бросил «рафик» к дверям центрального входа и живописно заскрежетал тормозами, притирая машину к каменным ступеням крыльца. Схватив железный чемоданчик с красным крестом, я трусцой забежал в вестибюль – Стае и Саша Шрам, вооруженные носилками, следовали за мной, озабоченно хмуря брови.
– Где у вас 315-й кабинет? – начальственно крикнул я разинувшему рот сержанту и, чтобы исключить вопросы, сообщил: – Филянкину плохо – сердечный приступ!
– Третий этаж, – сержант потыкал пальцем вверх и добавил: – Да вы по лестнице – лифт-то не работает…
Проскочив по пустующему коридору третьего этажа, я рванул дверь с табличкой «315» и вошел в кабинет, запоздало прикидывая, что буду делать, если Филянкин вдруг окажется не один.
Клиент пребывал в гордом одиночестве. Он что-то пил из высокого стакана и смотрел телевизор, забросив разутые ноги на полированную крышку стола, не отягощенного письменными принадлежностями.
– Бригада «Скорой помощи» прибыла в полном составе, – отрапортовал я, огибая стол и скидывая ноги клиента с крышки.
– А я никого не вызывал… – пробормотал Филянкин.
Щелк! – я с ходу долбанул кулаком в подбородок хозяина кабинета и, подхватывая безвольно сползающее с кресла тело, бросил;
– Ну, это пока, родной ты мой, это дело поправимо…
Спустя полторы минуты «санитары», пыхтя от напряги, вынесли носилки с «сердечником» из вестибюля и упаковали в «рафик» «Скорой» – я в двух словах объяснился с сержантом, так и не вышедшим из-за конторки:
– Куримпетиус сплюхтум, молодой чэлаэк! Куримпетиус сплюхтум… ммм-да… нельзя ж в таком возрасте столько водки кушать – да еще в бане!
Через двадцать минут «рафик» заехал во двор Оксаниного дома. Вручив Саше Шраму три «лимона», я отправил его рассчитываться с бригадой «Скорой». Вытащив Филянкина, который успел слегка прийти в себя и начал удивленно мычать, озираясь мутными глазами, мы со Стасом спустили его в подвал и, связав руки, усадили на стул.
Вчера вечером мы слегка поработали в подвале, придав ему антураж, характерный для самых лучших времен мрачной эпохи сталинизма. С потолка свисала на длинном шнуре тусклая лампочка под самодельным абажуром, в углу стоял обшарпанный стол с чернильницей и воткнутым в нее пером-самописцем, рядом, на треноге, величественно высилась видеокамера, направленная на «подследственного», а в противоположном углу покоился Океании «Шарп», заряженный двумя чистыми кассетами. В роли следователя выступал многоопытный Стае.
«Следователь» не торопился приступать к допросу: давал время клиенту очухаться и проникнуться серьезностью процедуры. Вальяжно развалясь за столом в продавленном кресле, Стае, скрытый во мраке от взгляда Филянкина, лениво курил и мурлыкал какую-то похабную мелодию. Я в это время, будучи облачен в прорезиненный фартук цвета детской неожиданности и имея на лице марлевую повязку, ненавязчиво усугублял интерьер, раскладывая на другом столе небезынтересные предметы.
– Могу я поинтересоваться, куда вы… эээ… где я? – хрипло прошептал пришедший в себя «подследственный», силясь рассмотреть Стаса.
Можешь, – лаконично ответствовал Стае, продолжая курить и не делая попыток ответить на вопрос. Я завершил раскладку и отошел в сторону, демонстрируя Филянкину жутковатую коллекцию, в предназначении которой усомниться мог только законченный идиот: разнообразные щипцы, иглы, шприцы, паяльник, утюг, молоток с набором разнокалиберных гвоздей и… электродрель. Короче, все, что удалось насобирать в закромах Оксаниного мужа.
– Так где я? А? – затравленно пролепетал Филянкин, с трудом отрывая взгляд от моего столика.
– В подвале, – глубокомысленно сообщил Стае и зажег вторую сигарету. Я плотоядно потер руки и, вытащив из угла дрянной таз с водой, поставил его неподалеку от пленника. И начал натягивать одноразовые резиновые перчатки.
– У вас будут неприятности, – неуверенно пробормотал Филянкин. – Я не просто так… Я, между прочим, сотрудник аппарата губернатора, правая рука, так сказать.. А вы? Кто вы?
– Следственная бригада Двенадцатого управления ЧК УГК, – сурово отчеканил Стае. – Ты телевизор смотришь, дебил? Знаешь, что в стране творится?
– Естественно, смотрю, – выдавил Филянкин. – И знаю… А что это за ЧК УГК?
– Чрезвычайный комитет по уничтожению госкоррупции, – лениво ответил Стае. – При Президенте России. Через неделю вся ваша областная мафия будет расстреляна в карьере за писчебумажным комбинатом – как только мы закруглимся с расследованием. Чрезвычайные полномочия, знаешь ли… А пока мы желаем кое-что узнать. Если будешь вести себя хорошо, моему коллеге, – кивок в мою сторону, – не придется демонстрировать тебе свое искусство.
– Меня что – тоже расстреляют? – озаботился Филянкин. – За что? Я ж ничего такого… Ничего предосудительного! Ну – бабы там, тудым-сюдым, кое-какие услуги… Атак – ничего…
Отвечать по существу, – сурово распорядился Стае, пристукнув ладонью по крышке стола. – В данный момент меня интересует тройное убийство в доме мэра. То, что ты там был в момент совершения преступления, подтверждается экспертизой – на воронке и бутылке, которыми пользовались для приведения любовника губернаторши в алкогольное опьянение, обнаружены твои отпечатки пальцев. Если выяснится, что это ты убил всех троих – а выяснится это очень скоро, – недвусмысленный жест рукой в сторону стола с моими прибамбасами, – тогда тебя по истечении трех суток расстреляют все в том же карьере. Хочешь жить – сотрудничай со следствием. Тебе все понятно, дебил?
