Сергей Кулаков - Афганский полигон
– И российского президента, – мрачно добавил Слепцов.
– Именно так, товарищ генерал. Известно, что Россия не собирается вступать в антииранскую коалицию. И это тоже является сдерживающим фактором для Вашингтона. Убийство нашего президента, во-первых, ослабило бы политический курс России, во-вторых, развязало бы руки Штатам.
– Хотели убить двух зайцев?
– Получается, что так.
Слепцов помолчал, глядя в окно.
– И все это Морозов узнал от Крохина?
– Не все. Большую часть выводов он сделал сам.
– Оно и видно, – кивнул Слепцов. – Уж больно все запутано, чисто в духе Морозова. Куда ему понять замыслы Крохина. Тот даже убивать Морозова не стал, понимая, что он ему не опасен.
– Морозов утверждает, товарищ генерал, что Шпильмана за ним прислал Крохин…
– Ну, понесло, – разозлился Слепцов. – Скоро он скажет, что Крохин живет с ним по соседству. Не умеет работать, вот и валит с больной головы на здоровую. Все, подполковник, свободны. В десять утра Морозов должен быть у меня.
– Есть, товарищ генерал.
Оставшись один, Слепцов походил по кабинету, постоял у окна, снова походил. Затем решительно сел к столу и снял трубку правительственной связи.
27 мая, Москва, вечер
Роман любил возвращаться домой из командировок. Сначала странное ощущение беспокойства, точно ты все еще куда-то спешишь или чего-то не доделал. Потом отдышишься, примешь душ, попьешь кофе, посмотришь в окна, за которыми стройно высятся родные московские тополя, позвонишь знакомым, завалишься с пультом в руках на диван – и вдруг поймешь: ты дома.
Глядя одним глазом в экран телевизора, где все еще жевали шляпку супруги российского президента, посрамившей-таки шляпку английской королевы, Роман предавался то мечтам, то воспоминаниям.
Мечталось главным образом о том, как он проведет ближайшие дни. Леня, благодетель, любимый друг и просто гений, заработал ему двенадцать тысяч евро. Не много, конечно, не вожделенный миллион, но все же прилично пожить какое-то время можно.
На сегодняшний вечер Роман уже вызвал Свету. Пожаловался, правда, что не совсем в форме. Рука с трещиной, и так, местами, побит. Но Света пообещала мигом поставить его на ноги, сказала, что привезет целебный бальзам и кое-что помимо бальзама, и Роман в предвкушении массажа и милых эротических шалостей то и дело поглядывал на часы.
Это что касается мечтаний. Вспоминалось же главным образом расставание с Линдой. Она простерла свою благодарность до того, что отвезла его в аэропорт. И все чего-то смущалась, пока Роман бодро развлекал ее шутками из своего армейского прошлого. И только когда Роман уже двинулся на посадку, она вручила ему свою визитную карточку и попросила, если он будет в Лондоне, обязательно ей позвонить. Роман хотел с горькой улыбкой выговорить ей за то, что она могла бы сделать это предложение раньше. Но, увидев, что она взволнована по-настоящему, ничего выговаривать не стал, пообещал непременно позвонить в самое ближайшее время и со всей возможной нежностью обнял ее на глазах у всего аэропорта, вдохнув напоследок неповторимый аромат ее персикового шампуня.
О, Линда!
Зазвонил телефон. Роман лениво глянул на определитель. Номер не определился. Кто там еще?
– Алло.
– Ты все-таки везучий сукин сын, капитан.
Роман замер. Не может быть.
Он снова посмотрел на определитель. Увидел нули и понял, что это – не сон.
– Что тебе надо? – спросил он, слыша, как сипло вдруг зазвучал его голос.
– Ты знаешь, что.
Голос Крохина был так хорошо слышен, точно он звонил из соседней квартиры.
Роман закрыл глаза, вдохнул, выдохнул.
– Приди и возьми.
Голос звучал нормально. Почти.
– Приду. И возьму. Не сомневайся.
Послышались гудки отбоя. Роман тупо посмотрел на трубку, ожидая, что из нее еще что-нибудь скажут.
Не дождался и, вздохнув, медленно положил трубку на рычаг.
