Валерий Карышев - Курганские

Наконец, мой адвокат постоянно говорил мне, что приговором суда в отношении меня вряд ли будет смертная казнь, и даже если все-таки смертная казнь, то она будет впоследствии отменена, так как Россия готовится вступить в Совет Европы, а требования Совета предусматривают неприменение смертной казни в качестве наказания. Но даже, допустим, если меня не расстреляют, то какой срок по приговору я могу получить? 15–20 лет будут вычеркнуты из жизни. И смогу ли я провести все эти годы в неволе? Конечно, нет. И нет никакой гарантии, что когда я попаду в зону, то проживу там больше недели. Тут же придет «малява» с приговором воров в законе в отношении меня. У меня уже были подобные истории – в Пермской зоне, в Ульяновской, о которых я говорил раньше.

Так что идея побега сформировалась окончательно и бесповоротно.

Я стал думать, как мне это лучше осуществить. Вариантов было несколько. Первая идея – захватить заложника: кого-нибудь из вертухаев или оперов следственного изолятора. Но это было бы очень опасно, и для этого требовалось оружие или хотя бы заточка. Но вызванный спецназ или ОМОН наверняка изрешетит меня и заложника не задумываясь.

Захватить в заложники адвоката, даже пускай постороннего, будет западло.

Второй вариант – перепилить решетку в камере. Это тоже нереально. Сколько мне придется ее пилить? И нет гарантии, что это не будет раскрыто.

Третий вариант, которым я воспользовался, пришел мне в голову неожиданно. Я прекрасно помню этот день. В апреле, когда солнце уже было по-весеннему теплым, я совершал прогулку по крыше следственного изолятора и обратил внимание, что крыша огорожена тонкой стальной сеткой, опоясанной сверху рядом колючей проволоки. Я очень внимательно осмотрел проволоку и увидел, что никакого подключения к электрической сети не было. Оставалось только определить, куда выходит крыша, на какую сторону.

Один скат ее выходил во внутренний двор тюрьмы, а другой – на улицу. Об этом было нетрудно догадаться, потому что оттуда время от времени доносились голоса людей и звуки идущего транспорта. Нужно было выяснить, на какой высоте находилась крыша здания. Но этого я сделать не мог, поскольку не видел тюрьму снаружи.

После этого у меня родилась на первый взгляд фантастическая идея – сбежать через крышу с помощью альпинистской веревки. Я вернулся в камеру взволнованным, не ел, не пил – только и думал о побеге. В тот момент мне казалось, что это нереально.

Прошло два-три дня. Я все еще считал, что мой план провалится на первом же шагу, что меня либо убьют при попытке к бегству, либо просто ничего не получится. Но – выхода не было.

Целыми днями я обдумывал план побега. Постоянно чертил схемы на листках бумаги, вычерчивал примерный метраж, рассчитывал время, указывал места, на которые нужно обратить особое внимание. Каждый раз, когда меня выводили на прогулку, я внимательно вглядывался в каждый предмет. Я уже определил, что, по существу, в коридоре, через который меня водят, стоят два или три монитора. Оставалась проблема – как их отключить? Надо было как-то себя спасать.

Каждый день в камере я продолжал разрабатывать планы и схемы побега. Потом, когда приходил к какому-то определенному варианту, я сжигал их, чтобы не оставлять никаких следов.

Вскоре я посвятил в свои планы коридорного конвоира Сергея. Он был ошарашен и удивлен им. Но, поскольку он уже был завербован мною, отступать было некуда. Его задачей было согласовать все с людьми Бориса Петровича на воле. Вскоре мне принесли рацию. От людей Бориса Петровича я узнал, что высота здания примерно 25–30 метров.

Следовательно, нужен шнур соответствующей длины. Напротив здания находится жилой дом, состоящий из пяти или шести этажей, с металлической крышей, которая значительно ниже крыши следственного изолятора.

Для побега я заказал следующее оборудование: альпинистский шнур из очень прочной капроновой нити, не меньше 25 метров, легкие кожаные перчатки, несколько карабинов. Заказал ствол типа «глок» – семнадцатизарядный, мой любимый. Но впоследствии мне заменили его на «макаров», объяснив это тем, что конвоиру легче его пронести, сославшись на то, что это его табельное оружие. Заказал миниатюрную радиостанцию, чтобы переговариваться со своими людьми из организации, которые по выходным подъезжали на машине к стенам тюрьмы.

Кроме этого, я заказал быстродействующий яд, чтобы в случае, если меня задержат, умереть сразу, чем подвергнуться пыткам, избиениям и дальнейшей каторге и мучениям. Так я решил.

Все это я получил через Сергея. Единственное, что волыну он занес мне только в день побега, остальное у меня было спрятано в разных местах, например, в холодильнике, который я по ночам разобрал и сделал в нем что-то вроде тайника.

Для побега я хотел выбрать ночь с субботы на воскресенье. Но вышло так, что Сергей дежурил по графику в ближайшее время только в ночь с пятого на шестое июня, то есть с воскресенья на понедельник. Это, по-моему, не очень благоприятное время. Лучше всего было бежать с субботы на воскресенье, так как люди находятся на отдыхе и будет трудно меня выследить. Но пришлось подстраиваться. Если Сергею затевать обмен с кем-нибудь, это может вызвать подозрения, поэтому мы решили: пусть все произойдет в ночь с воскресенья на понедельник.

К этому времени к побегу было подготовлено практически все. Было оборудование, тщательно вычерчен план, рассчитан хронометраж времени.

Я стал замечать, что в последнее время Сергей, приходя на дежурство, ко мне все чаще и чаще заходит в нетрезвом состоянии. От него постоянно разило спиртным. У меня стали возникать сомнения – а вдруг в назначенный день он также придет нетрезвым?

Я много думал накануне побега. Лежал и не спал совершенно. Мне стали чудиться кошмары – как меня подстреливают при побеге, как потом ведут на расстрел и расстреливают прямо в тюрьме. Все это было очень неприятно. Утром даже мелькнула мысль: а вдруг органы действительно готовят против меня провокацию, подставляя Сергея?

Мол, будет убит при попытке к бегству. Но я уже к тому времени старался гнать от себя подобные мысли. У меня был единственный шанс, и нужно было попытаться его обязательно использовать.

Тот воскресный день я буду помнить всю жизнь. Утро было солнечным и тихим. В тюрьме было спокойно, никого не вызывали к следователям и адвокатам, громко играла музыка – в последнее время почему-то стали транслировать музыку, вероятно, для того, чтобы затруднить перекрикивание между зэками. Все было спокойно.

Утром, как обычно, постучали, открылась «кормушка», и мне протянули завтрак, от которого я отказался, так как практически никогда не употреблял тюремную еду. Я посмотрел в маленькое окошко и увидел, что на улице теплая и солнечная погода. У меня даже сердце защемило при мысли, что поздним вечером я уже могу быть на свободе.

Сверху кто-то стучал кружкой. Я подумал: «Это, наверное, стучит мне Якутенок». Между мной и вором в законе Якутенком, камера которого находилась надо мной, в последнее время установились достаточно хорошие отношения. Мы постоянно обменивались «малявами», где вели разные разговоры «за жизнь». Но в последние дни «малявы», которые приходили от Якутенка, были наполнены какой-то странной идеей, что жизнь не вечна, что мы все равно все будем в земле. Не знаю, почему он писал мне такое. Может быть, уже знал, что мне вынесен приговор, и как-то по-своему хотел меня успокоить.

Но неожиданно пришла «малява». Я ее внимательно прочел: «Сашок, браток, когда к тебе придет адвокат, закажи еще что-нибудь для меня, чтобы мне передали почитать. Книги кончились. А ты, кстати, что читаешь? Отпиши мне, братишка!» Внизу была приписка: «Напиши, если вечером есть что-то по ящику интересного». Я написал ему короткий ответ и тут же отослал его по веревочке.

Я посмотрел на часы. До начала дежурства Сергея оставалось еще немного времени. Я включил телевизор, стал смотреть. Шла какая-то передача, даже не помню какая – «Клуб путешественников», что ли. Мне захотелось на улицу. Мысль о том, что, возможно, скоро я буду на свободе, не давала покоя. Я задергался, начал ходить по камере. Улучив момент, когда я был около «кормушки», через которую было слышно, что по коридору никто не ходит, я быстро подошел к холодильнику и проверил, все ли на месте. Шнур и другие приспособления, заранее принесенные мне, лежали наготове.

Времени до начала дежурства Сергея оставалось не более часа. Примерно в девять часов должен быть первый сеанс радиосвязи, который проведут со мной люди из организации Петровича, заранее подъехавшие к тюрьме и наблюдающие за обстановкой. Но время шло необычайно медленно.

Вскоре стали стучать из соседней камеры. Там с группой грабителей и вымогателей сидел доходяга Мишка. С ним у меня тоже сложились достаточно теплые отношения, от которых, правда, в последнее время я стал уставать, потому что он все время лез со своими просьбами, начиная от мелочовки и кончая тем, что стал даже просить, чтобы я посоветовал ему адвоката. Впоследствии я уговорил своего адвоката взять защиту этого Мишки, который тут же стал доставать его различными просьбами.