Граф Мечников - Сахаров Василий Иванович
«Гибралтар» отключился. Связь прервалась, а я подумал, что весело день начинается, и по тревоге поднял экипажи «Ловкого» и «Ветрогона». Моряки действовали чётко и слаженно. Командиры корвета и фрегата ночевали на борту своих кораблей, а экипажи заняли боевые посты уже через двадцать минут. Топлива на борту хватало, снарядов – полные артпогреба, продовольствие имелось, а глубины Доброй гавани и в первую очередь фарватер были промеряны до десятков метров. Значит, ждать утра смысла не было, и через час после того, как меня разбудил Буза, ровно в 4:00 небольшой, но чрезвычайно дерзкий и боевитый флот Передового покинул порт, вышел в океан и повернул к проливу в Средиземное море.
Спать я уже не мог и остался в штабе, хотелось узнать, что же происходит в «Гибралтаре», тем более что появились командиры разведчиков и вспомогательных частей. Сами мы Семёнова не дёргали, наверняка он был занят серьёзным делом, это понятно. Поэтому нам оставалось проявить терпение и ждать известий, которые появились только в начале восьмого утра. Расположившись прямо в просторном помещении радиостанции, мои лейтенанты из походных алюминиевых котелков молча лопали гречневую кашу с тушёнкой, запивали её кофе из цикория и посматривали на Кума, который вслушивался в радиоэфир.
– Есть! Пошёл вызов!
Слова командира связистов разорвали настороженную тишину, прерываемую лишь стуком ложек, и, взяв в руки микрофон, я сказал:
– Включай громкую связь.
– Сделано!
Я нажал на клавишу передачи сигнала и спросил:
– Семёнов, ты как там, живой?
– Цел и невредим, – ответил командир Гибралтарской ВМБ.
– Что у тебя?
– Нормально всё. Меня моряки Игнасио Каннингема на испуг взять захотели. Однако сами так напугались, что развернули свои фрегаты, обратно в Средиземку шмыгнули и теперь под защитой двух крейсеров и двух эсминцев с одним танкером стоят. Я им поперёк курса из гаубиц залп дал, а потом ещё один «Град» отработал. Затратно, конечно, но зрелищно. Эх, видел бы ты, Мечник, как они драпали, любо-дорого посмотреть!
– Они на связь выходили?
– Только что. Кричали на весь белый свет, что я должен их в Атлантику пропустить. А я им говорю: хрена вам лысого! Гибралтарский пролив принадлежит мне, графу ККФ Семёнову, и является моим личным феодальным владением. Долго им свою политику объяснял, и теперь они переговорить хотят. Я не против, можно и пообщаться. Они на одном фрегате скоро к нам в гости пожалуют, и мы с Максимовым с ними потолкуем.
– Значит, война отменяется?
– Ну да, просто мелкий локальный конфликт. Но ты свои корабли всё равно не отзывай.
– Конечно. Ты, кстати, алжирцев предупредил, что Альянс за линию Сицилия – Мальта вышел?
– Ещё вчера. Сначала с Краснодаром связался, затем с нашим дипломатическим представителем в Алжире, а после с тобой. – Короткая пауза, и Семёнов закончил разговор: – Всё, пошёл я к встрече гостей готовиться. О результатах переговоров сообщу дополнительно. Отбой!
Повернувшись к своим офицерам, я спросил их:
– Всё слышали?
– Да, – дружно откликнулись они.
– Позавтракали?
– Да.
– В таком случае – за работу, други. Враги у порога, а у нас дел непочатый край. Крепыш, как вчера договаривались, с тремя своими разведгруппами и сотней наиболее подготовленных скандинавов двигай навстречу орде из Палас-де-Рея. Потрепи их и на тропах, где они идут, мины поставь. Однако надолго не задерживайся. День-два боёв – и отходи к деревне Перейро, тьфу, чёрт, к Соколовке, никак новое название не запомню.
– Понял, – кивнул Крепыш, – через полчаса буду готов выступить.
– Серый, – я посмотрел на другого лейтенанта, – после полудня выдвигайся к Волчанску. Проверь, что там наши строители воздвигли, и начинай сажать минный огород. Заодно и миномётчиков из ГОПа прихвати, пусть прикидывают, где они позиции обустроят и куда стрелять станут.
– Волчанск – это бывшая Лавандейра? – уточнил Серый.
– Она самая.
– Уяснил.
Офицер согласно кивнул, а я продолжил:
– Хассо, – взгляд на командира викингов, – у твоих воинов, кто с Крепышом не идёт, по-прежнему тренировка. Как твои бойцы, что-то уже освоили?
– Гуд! – ответил Хромой и, немного коверкая русский язык, добавил: – Карашо, оружие стреляют неплохо, тактика слаба, но против «зверья» выстоим.
– Нормально. Джузеппе, что у твоих охламонов опять происходит? Ночью вызывали на связь Выселки, бывшее Сан-Фелипе, нужны были костры на берегу, чтобы фрегат сориентировался, а там никто не ответил. Опять бойцы бухали?
– Чего это сразу? – пробурчал Патти. – Может, они на рыбалке были…
– Не важно, главное, их на месте не было. Возьми баркас, отправляйся к ним в гости и наведи в этом стаде баранов порядок. А то ты меня знаешь, поставлю их к стенке, а ещё лучше – посажу в первую линию обороны с одним рожком патронов и гранатой, и пусть доказывают, что они настоящие воины.
Сицилийский вождь хотел что-то сказать, наверняка собирался оправдать своих лихих, но безалаберных и слабо дисциплинированных воинов. Но тут в разговор вклинился Кум:
– Группа Звона на связь вышла.
– По своему времени? – спросил я.
– Нет. У них сеанс связи два раза в сутки, в одиннадцать часов утра и в двадцать три ночи.
Разведгруппа сержанта Лёхи Звонарёва, позывной Звон, была из роты Крепыша и вела наблюдение за ордой дикарей, которая двигалась по побережью в нашу сторону от развалин городка Рибадео. Сейчас они находились в районе Вивейро, и, если вышли на связь во внеурочное время, значит, происходит что-то экстраординарное. Такими были мои размышления, и, повернувшись к Крепышу, я сказал:
– Пообщайся со своим сержантом. Остальные свободны, о том, что сделано, доложите вечером.
Офицеры разошлись, а Крепыш подошёл к рации и начал разговор с подчинённым. Я взял дополнительные наушники и вслушался в их переговоры.
– Лейтенант, – начал Звон, – мы сейчас находимся на западной окраине Вивейро, на восточной – дикари, а в центре идёт бой. Кто-то против «зверьков» рубится. Бьются лихо, не менее сорока автоматов, несколько пулемётов и гранаты. Шум боя медленно смещается на нас.
– Готовься прикрыть тех, кто против дикарей. Сильно не рискуй, и при первом же намёке на окружение отходи. Как только ситуация прояснится, сразу же доклад, а пока каждый час в эфир выходи. Как понял?
– Всё ясно, прояснить ситуацию, доложить, прикрыть, отойти.
– Действуй. – Крепыш снял наушники, положил микрофон и протянул: – Да-а-а, дела… Кто бы это мог быть, как думаешь?
– Вариантов немного, либо бойцы какого-то недобитого анклава, который ещё борется, либо разведка басков, – предположил я. – Погода вроде нормальная, так что я прикажу мотопарапланеристов в воздух поднять, пусть помогут Звону с разведкой, может, что-то заметят.
– Верно, – поддержал меня Крепыш, и мы разошлись. Лейтенант отправился навстречу орде из Палас-де-Рея, а я в поездку по форту.
Дел в Передовом было очень много, и везде требовался контроль за тем, как претворяются в жизнь планы по обороне форта. Суета, разговоры со специалистами и проверка объёма выполненных работ. Но в голове занозой сидели события, происходящие в Гибралтарском проливе и непонятный бой в районе Вивейро. Эти два дела не давали мне полностью сосредоточиться, постоянно бередили сознание и поселяли в душе чувство беспокойства, хотя каждый час Звон выходил на связь и докладывал, что перестрелка то затихает, то вскипает с новой силой, но при этом постоянно смещается в его сторону.
На время я отвлекался мыслями о том, кто же дерётся против дикарей. И, перебирая все немногочисленные варианты, приходил к выводу, что это либо выжившие поселенцы из большого анклава в городе Мьерес, который ещё в позапрошлом году уничтожили, но часть людей спаслась, либо разведка из Страны Басков. Других вариантов просто не было, или они выглядели нереально. Вокруг нас пусто, и несколько сот не присоединившихся ко мне местных людей могут только прятаться в горных теснинах и лесах, но не воевать. А дальше по Испании до самых Пиренеев никого нет. Именно так мне докладывал альмугавар Роберто, которому можно было верить.
