Бой с невидимкой - Александр Александрович Тамоников
– Нет, это надо же! – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Это что ж такое получается! Столько времени у меня в селе жила эта… эта… а я ничего и не знал! Да еще чуть меня из-за нее не посадили! Вот уже в коморе закрыли… Плохой я участковый, никудышный! Да что же это такое творится на белом свете?
– Ну, выговорился? – с улыбкой спросил Марко.
– Ага! – затряс головой Павло.
– А теперь рассказывай.
– Ну что, друзья-товарищи! – сказал Марко, выслушав участкового. – Как сказал наш Тарас, настало время спеть нам самый последний куплет! Вот и пойдем его петь – все вместе! Пойдем вязать Перемогу!
– А можно и мне с вами? – попросил Олекса Цыганок, присутствовавший здесь же.
– А тебе-то что там делать? – прищурился, глядя на него, Тарас. – Может, в последний раз полюбиться с Перемогой в постели? Так это вряд ли…
– А пускай идет, – сказал Марко. – Иди и ты с нами, хлопец. А чего ж? Так оно даже лучше. Но, конечно, без оружия. Не дадим мы тебе пока оружие.
– Ой! – с показушным ужасом вздохнул Тарас. – Он и без оружия такого там натворит…
– Пойдем, хлопче, – повторил Марко, обращаясь к Олексе. – А Тараса не слушай. Его иногда заносит, как того дурного коня.
Решили так. Придя к хате Ганны, Марко, Тарас и Олекса входят в хату, а все остальные остаются снаружи и наблюдают за окнами, потому что мало ли кто может из тех окон выскочить. Бандитская хата, она и есть бандитская хата. Хотя, конечно, предполагалось, что никого, кроме самой Ганны, в хате не будет. Потому что Ганна была Перемогой, и ее никто не видел и не знал, кроме связника.
Так и оказалось. В хату вошли беспрепятственно, потому что отчего-то она была незапертой. Хотя это и понятно: никакой хозяин в Березичах не запирал хаты днем, когда он дома. Это была давняя, от дедов и прадедов, традиция. Или, может, поверье, гласившее, что в запертую хату беда войдет скорее, чем в незапертую, потому что отчего-то уж очень любит беда именно запертые хаты.
Ганна была в хате. Увидев вошедших, она привстала с лавки и взглянула на них вопросительным взглядом. И тут она увидела Олексу. А увидев Олексу, она все поняла. Она не стала ни сопротивляться, ни выражать фальшивое непонимание, что вот, мол, кто вы такие и для чего явились в хату к одинокой вдове… Она понимала, что все это без толку. Уж коль эти люди пришли вместе с Олексой, то все кончено.
– Что, догадался, коханый? – криво усмехнулась она, глядя на Олексу. – А я-то все думала, когда до тебя дойдет? И, значит, когда нужно будет тебя убивать. Вот, не успела…
Олекса на это ничего не сказал. Он молча подошел к Ганне и так же молча взглянул ей в лицо. Именно так – в лицо, а не в глаза. Затем он скривился в улыбке и, по-прежнему ничего не говоря, отошел.
– Ненавижу вас! – ровным голосом сказала Ганна. – Всех ненавижу!
– А почему так? – дурашливо улыбнулся Тарас. – Все мы такие славные хлопцы! Любить нас да любить!
В хату вошел Евген Снигур.
– Что? – спросил он.
– Все хорошо, – ответил Марко. – Вот, Евген, познакомься. Это и есть та самая Перемога. Неуловимая и страшная, которой матери пугают своих детей… И которая приказала побить твоих детей. Да и других тоже…
Но Евген даже не взглянул на Ганну. Он лишь усмехнулся своей деревянной усмешкой, повернулся и вышел из хаты.
Перед тем, как увести Ганну, в ее хате сделали беглый обыск. Ничего подозрительного не нашли, только несколько книжек. Две из них были на украинском языке, еще четыре – на иностранных языках.
– Польский и английский, – бегло взглянув на книжки, сказал Мартын. – Польская и английская классика.
– Грамотная, значит, – кивнул Марко и сунул все книжки себе в карман. Потому что в данном случае это были не сами по себе книжки, это были доказательства. Доказательства того, что Ганна человек грамотный и ученый. Вот даже другие языки ей знакомы. А Перемога тоже ведь грамотный и ученый.
* * *
Слух о том, что приехавший из города СМЕРШ повязал Ганну Кравчук и что эта Ганна и есть Перемога, мигом разлетелся по всему селу и даже по ближним хуторам. Хотя никто никому ничего о ней и не говорил, но люди все равно узнали. Ну да чему тут удивляться. На то оно и село, чтобы все обо всех знать. А уж каким таким удивительным образом люди так скоро узнают все новости – эту тайну не разгадал еще никто. Да, наверное, нескоро ее и разгадают.
Ганну привели в сельсовет и заперли в комору, приставив к ней стражу. Все «ястребки» и все милиционеры мигом были подняты по тревоге и тоже прибыли в сельсовет. Даже Олексе Цыганку и то вернули его винтовку. Как знать, а вдруг болотяныки прознают, что выявили и посадили под замок их атамана Перемогу? И тогда они ринутся ее отбивать. А может, и не ринутся, учитывая то, что патронов у них почти не осталось. Но все равно нужно было держать себя наготове.
И хорошо, что имелась рация. Тарас, хорошо разбиравшийся в технике, мигом ее настроил и связался с начальством. Начальство пообещало, не мешкая, ради такого случая, как поимка Перемоги, прислать грузовики с солдатами. Оставалось только их дождаться.
…Болотяныки так и не пришли отбивать своего вожака Перемогу. То ли им никто не сообщил о поимке Перемоги, то ли им и вправду нечем было воевать, то ли дело здесь было еще в чем-то – кто знает?
Но зато очень скоро – еще даже и не стемнело – прибыли солдаты на двух грузовиках. А сразу же вслед за солдатами к сельсовету стали сходиться люди: и селяне, и хуторяне, и даже из соседних сел. Они ничего не спрашивали, а лишь стояли поодаль, скупо между собой переговаривались и смотрели в одну точку – туда, откуда должны были вывести Перемогу.
– Вот, – сказал Марко Павлу Онысько и Евгену Снигуру. – Пришли люди… Теперь-то, думаю, вам с ними будет проще. Главный их страх вот он. Сидит в коморе.
– Есть еще и болотяныки, – сказал участковый.
– Есть, – согласился Марко. – Но, думаю, скоро и их не станет. Кто затаится, а большинство явится с повинной. Нужно будет подготовить к ним обращение. Разумное обращение. Такое, в которое они поверят. Вот тогда они и выйдут из болот. Справитесь?
– Справимся, – кивнул Павло Онысько.
– Вот
