Михаил Нестеров - Ключевая фигура
Оба военные, оба руководили отрядами спецназначения, оба мыслили примерно одинаково. В данном случае — переживали. У Марковцева была своя «Ариадна», у Овчинникова — своя. «Ариаднина нить», вместо того чтобы вывести из мифологического лабиринта, похожего на катакомбы бастиона, незримо связала двух этих людей. «Хорошо хоть не по рукам», — однажды такая безрассудная мысль пришла в голову Андрею и больше не отпускала.
И зависть, будь она неладна, не отпускала. Сергей — вольный человек, и настолько, что плюет даже на кирпичные стены Лефортова.
Эх, воли не хватает! Свободы! Тогда почему грусть в глазах, едва в памяти встает обветренный бастион? Наверное, потому, что волей пахло море, пенящееся вокруг острова, простор навевал мысли о свободном полете. И это в то время, когда Андрей был едва ли не на правах ссыльного. Вот она, свобода, рядом. Тянешь руку и не можешь дотянуться. А в глазах тоска, глядя на эту красоту. Слияние с необъятным простором лишь краем касалось «гранитовцев».
Только под водой происходило некое соединение. Но то был другой мир, который Андрей покинул навсегда.
И он представил себе другую картину, прощание с Марковцевым. Он пожимает ему руку и говорит: «Сергей, возьми меня с собой».
И добавляет: «А?»
«Возьми, а?»
* * *Сергей с недоумением смотрел на Овчинникова. Тот с порога, не бросив, как всегда, «привет», заявил:
— Я с тобой.
Гость хотел было язвительно заметить: «Я на двор собрался, пойдешь?»
— однако воздержался, заметив какой-то решительный настрой в глазах бывшего диверсанта.
— Куда со мной-то?
— В Дагестан. — Андрей провел рукой по горлу. — Обрыдла работа, кабинет, морда шефа, его жена, деньги, машина, семья, все надоело. Хочу на остров, — неожиданно сорвалось с губ Андрея. — Хотя бы на неделю. Я, как последний дурак, ездил отдыхать в Испанию, на Карибские острова. Понимаешь всю глубину моей глупости?
Миллионер Марк затрясся от беззвучного смеха, глядя на другого миллионера.
— Ты мне обещал документы сделать.
— Выправлю я тебе паспорт, не волнуйся. Парень из моей команды занимается твоими проблемами, Саня Щербик. Завтра же на твое имя деньги уйдут в Италию. Меня только фамилия смущает: Гоман. Марк Натанович Гоман. — Овчинников покачал головой. — На еврея ты мало похож. Сейчас модно иметь невыездное лицо и выездную фамилию. А у тебя все наоборот.
— Плевать. Я консерватор.
— Эх, ребят бы моих прихватить с собой, — размечтался Овчинников, войдя в кураж и оттого, наверное, почесывая зудящие руки. — Представляешь, что бы мы могли натворить целой диверсионной группой? Выпьем? — предложил он.
И скрылся на кухне.
До Марка донеслось еле слышное мурлыканье капитана:
— «Мне все снятся военной поры пустыри…»
Вернувшись с бутылкой армянского «Наири», Андрей плеснул шоколадно-янтарной жидкости в бокалы.
— Нам нужна информационная поддержка. Предлагаю задействовать моих ребят из службы безопасности махачкалинского филиала. В драку они не полезут, но будут находиться рядом. Они люди проверенные, зря лишнего вопроса не зададут. В конце концов, нам будет необходим транспорт, машина, стоящая на парах.
По сути, Овчинников предлагал организовать поисково-спасательную группу, очень важное звено в предстоящей операции, что всколыхнуло в груди Марка воспоминание. Он уже задействовал людей Андрея в бутафорской ПСО, и сам бывший капитан не мог не помнить об этом. Может, оттого на его лице вдруг отразился еле уловимый конфуз?
— Да, ребята у тебя опытные, — согласился Сергей. — Зачем нам махачкалинские? Возьмем проверенных новоградских парней.
— Скотина, — беззлобно выругался Овчинников.
— Ну вот мы и подружились. — Марковцев поднял бокал, и друзья чокнулись.
— Я чувствовал, что именно ты замешан в захвате самолета. — Андрей сделал глоток и отставил бокал в сторону. — Думаешь, меня не насторожило совпадение — твой звонок из Новограда, оригинальная просьба, а по сути — шантаж? Уже в половине двенадцатого передали сообщение о ЧП в Новограде. Я видел три выхода из непростой ситуации. Но один перекрыла моя семья в полном составе, другой занял шеф с… ну, в общем, с нашей, ты понял. А третий выход забаррикадировал своим грузным телом Шестаков. Что делать в такой ситуации? Просто так не выйти, лишь ломиться.
Все, о чем сказал Овчинников, и послужило поводом к тому, чтобы отпустить Костю Горохова. Не случайно его пристрелили в Сбербанке, а закономерно. И если бы он остался жив и дал правдивые показания, глава службы безопасности на очередном допросе справедливо взорвался бы. Неужели не понятно, что его продолжают оговаривать, что продолжение оказалось с продолжением и им не видно конца. Идя на уступки Марку, Овчинников опирался на надежность своих детективов и охранников. Небольшая силовая структура, где каждый получал хорошие деньги — за качество работы, за исполнительность, за скрытность, в конце концов, ибо порой информация на того или иного клиента являлась секретной. Плюс некоторые финансовые махинации в банке происходили не без участия в них среднего звена охранной структуры, получающих за конфиденциальность вознаграждение.
Предательство исключалось по очень простой причине: охранники получали ровно столько, чтобы не обуяла жадность и в то же время не было повода искать приработок на стороне. Золотая середина. И стимул в виде премиальных. Не «впираясь» в криминал, они имели все: машины, квартиры — правда, не такие роскошные, как у начальства. Не «впираясь» в бизнес, с его «черной» и «белой» бухгалтериями, наездами милиции и налоговой полиции, судебных приставов, братвы из УБЭПа и братвы криминальной, они могли жить спокойно и в достатке, без головной боли. Тут заслуга целиком принадлежала Овчинникову, пропаганда на эту тему среди личного состава была поставлена на высоком уровне.
Может, осечка с Гороховым произошла по причине его высокого гонорара? — думал Марковцев. А как заплатить меньше, ведь в голову тут же влезут сравнения. Нет, здесь особый случай, клинический.
Материально заинтересованный, Овчинников уже много сделал и сделает — переведет в зарубежный банк деньги на имя Марка, выправит паспорт. Но лезет вдела, которые могут не только лишить денег, но и жизни. И Сергей хорошо понимал Андрея. Тому снятся «военной поры пустыри» — это навек, от снов наяву не избавиться.
«Хочу на остров».
Закалка. Старая гвардия. Сбрось с нее денежное или другое озабоченное покрывало, и найдешь под ним настоящих бойцов. А ну-ка, скажут они, поводя плечами и разгоняя салаг («Богатыри не вы»), что тут у вас и где? И решат любую задачу с легкостью, истосковавшись.
Вот и Андрей сбросил все, что ему давно обрыдло. На недельку, сказал он. Чтобы жить потом и опираться на свежие воспоминая, а не тосковать по старым. Да, именно так — ни убавить, ни прибавить.
— Чего пригорюнился, Гоман? — Овчинников снова плеснул в бокалы. — Берешь меня старпомом?
— Придется взять, — улыбнулся Сергей. — Только вначале нужно испросить на то разрешение.
— У кого?
— У одного старого знакомого.
55
Отвечая на звонок, Прохоренко снял трубку. В ней, как бесплатное музыкальное приложение к основным услугам местного коммутатора, зазвучал непрерывный гудок-камертон. Положив трубку желтоватого аппарата внутренней связи, генерал раздраженно ответил по городской линии:
— Алло?
— Борис Викторович?
— Да. — Начальник управления начал злиться: звонят прямо ему в кабинет и спрашивают, он у телефона или… уже другой генерал. Эта мысль пришла ему в голову только что, экспромтом, как продолжение гудка-камертона, и Борис Викторович невольно поежился.
— Марковцев в прямом эфире, — услышал он, и сердце генерала екнуло. — Беспокоюсь вот, не беспокоит ли вас совесть, — с выражением произнес Марк.
— Сергей, откуда ты звонишь? Нам нужно немедленно встретиться. У тебя есть то, что интересует меня, — скороговоркой, как заученный текст, выдохнул в трубка начальник управления.
— Что, повеяло холодком от «Сельской жизни»? — усмехнулся Марк. — Или есть другая причина для волнений?
— Нет, я говорил именно о «Сельской жизни», — акцентировал Прохоренко. — В обмен получишь «зеленый коридор». Куда скажешь.
— Хорошо, встретимся. На место, которое я укажу, приедете один.
— Я не могу приехать один, и ты это прекрасно знаешь, — уже чуть суше, но явно облегченно сообщил начальник управления оперативной разведки. Ему по роду службы не полагалось выходить из центрального здания ГРУ без сопровождения. — Где ты планируешь встречу?
— Жду вас возле входа в гостиницу «Пекин». Прогуляемся по «Аквариуму». Вас устраивает такой вариант?
