Евгений Сухов - Империя смотрящего
Маркелов с улыбкой подумал, как его подчиненные, не ведавшие об обостренном восприятии и боевой психофизиологии, всякий раз с выпученными глазами смотрели на него, когда он говорил, с какой стороны объект может поджидать опасность. И что самое главное — он ни разу при этом не ошибся. Этому имеется вполне научное объяснение. Возбужденные нейроны мозга в критические моменты способны играть роль тончайшей биологической антенны и могут принимать из потревоженного энергетического поля опасные сигналы, которые заставляют активизироваться внутренние ощущения.
Отсюда и тревога!
Маркелов мысленно проследил путь, по которому должна была пройти машина с Беляевым. То, что его захотят уничтожить по дороге, теперь у него не вызывало никаких сомнений. Вот машина сопровождения проехала по Тверской. Все спокойно. Обостренное восприятие не подавало никаких знаков. Значит, опасность затаилась где-то дальше.
Маркелов закрыл глаза и как будто бы увидел черный сверкающий «Мерседес» с высоты птичьего полета, уверенно лавирующий в плотном потоке транспорта. Несколько раз он мысленно останавливался перед светофором, моделировал дорожные пробки, но нейроны, по-прежнему находясь на боевом взводе, не проявляли активности.
Теперь двигаемся по Садовому кольцу. Неприятностей не предвидится. В подкорке абсолютный покой. Маркелов не однажды проезжал этой дорогой, а потому хорошо представлял каждый ее изгиб, каждую неровность на дороге. Он даже поймал себя на том, что начинает давить ногой на воображаемый тормоз, стараясь поаккуратнее объехать рытвину. А вот и полоса Дмитровского шоссе.
У Бутырского хутора Маркелов неожиданно ощутил легкое волнение, пока еще не сильное, но вполне достаточное для того, чтобы осознать, что опасность таится где-то поблизости. Теперь следовало двигаться помедленнее, чтобы до конца прочувствовать, а затем проанализировать полученные ощущения. Мысленно он сбавил скорость и даже перестроился из левой полосы в среднюю. Подобные игры с психоэнергетикой Захару всегда напоминали детскую игру «холодно—горячо», чем ближе он подбирался к опасной зоне, тем сильнее нарастало возбуждение. Нечто подобное произошло и в этот раз — едва Маркелов «занял» среднюю полосу, как неприятный холодок пробежал по позвоночнику, предупреждая о приближающейся опасности.
Сигнал получен и активизирован.
Маркелов мысленно нажал на тормоз, едва не врезавшись бампером в едущий впереди «Опель». Странное дело, ощущение было настолько реальным, что ноги невольно напряглись. Справа шло какое-то строительство, и металлические заграждения, заползая на шоссе, сузили дорогу до ширины одной полосы. Внутренние ощущения сделались почти болезненными. На мгновение Маркелов представил, как «Мерседес», сбавляя ход, проезжает мимо ограждения. И вот на уровне стекол сверкает ослепительная вспышка — бронированный «Мерседес» опрокидывается и полыхает белым пламенем.
Это конец!
От воображаемой картины Маркелову сделалось жарко. Несколько секунд он сидел неподвижно, осмысливая свое видение. После чего приложил ладонь ко лбу и вытер проступивший пот. Дыхание его было прерывистым и частым, словно он сам сидел внутри автомобиля. Потребовалось время, прежде чем Маркелов окончательно пришел в себя.
Нажав на кнопку коммутатора, Захар произнес:
— Андрей, зайди ко мне.
Тот появился через три минуты и, застыв у порога, ждал распоряжений.
— Вот что сделаем… Сейчас поедешь на Дмитровское шоссе, к Бутырскому хутору, там стройка. Как следует осмотри заграждение и территорию стройки. У меня дурные предчувствия, мне кажется, что там нас ожидает сюрприз.
Андрей понимающе кивнул, уже готовый ко всему.
— Хорошо, но я не успею обратно.
— И не торопись. Вместо тебя в машине сопровождения поеду я. Осмотрись там как следует. Если заметишь что-нибудь подозрительное… В общем, не мне тебя учить, что нужно делать. Сам знаешь!
— Хорошо.
— Поторопись!
Едва за Карасевым закрылась дверь, Маркелов набрал номер Чанышева.
— Слушаю, — раздался знакомый голос.
Захар пытался отыскать в нем какие-то напряженные интонации, некоторую взволнованность, но голос звучал вполне нейтрально.
— Ты готов?
— Да.
— Через пятнадцать минут выезжаем. Так что будем на месте точно в назначенное время.
— Хорошо. Мы тоже собираемся.
Маркелов отключил телефон. Посмотрелся в зеркало. Главное — не показывать свою нервозность Беляеву. Захар попытался улыбнуться. Получилось. Поправил пиджак, слегка приподнял голову. Вполне нормальный вид. Теперь можно выполнять боевую задачу.
Он уже собирался выходить, как прозвенел звонок телефона. Это был его прежний сослуживец Иван Самгин, работавший и сейчас на Лубянке, где-то в аппарате. Человек с очень большими возможностями. Маркелов не однажды прибегал к его помощи. Сейчас был тот самый момент.
— По твоей линии можно говорить? — деловито поинтересовался он.
— Можно, — ответил Маркелов, вспомнив про электронную защиту. Если кто-то надумает подслушать разговор, то услышит только сильный треск и частые щелчки.
— Ты меня удивил еще раз, — восторженно протянул аппаратчик. — Ты опять угадал! Твоя знакомая Кира Губанова действительно работала на нас. Ее оперативный псевдоним Скоба. Не знаю, почему ее «обозвали» так, но, видно, для этого имелись какие-то основательные причины. Хотя этот псевдоним может быть не единственный. — По спине Маркелова пробежал неприятный холодок. Уж лучше бы он ошибся! — Завербовали ее еще в университете. Работала по дипломатам. Насколько мне известно, ее ценили.
— Каким образом она оказалась в «Российском ковчеге»? — как можно спокойнее спросил Маркелов. — Может, ее кто-то направил?
— Сказать трудно, — сказал Самгин. — Не исключаю, что это действительно какая-нибудь сложная многоходовка и кто-то очень серьезный действует против вашей компании, внедряет своих людей. А может, простое совпадение. Это закрытый материал, я не имею к нему доступа.
— Почему она сейчас не работает на вас?
— Отказались от ее услуг. Ты же знаешь, в нашем деле и такое бывает.
Маркелов представил хорошенькое лицо Киры и живо спросил:
— По какой причине отказались?
— У меня имеется кое-какая информация, но за ее достоверность я не ручаюсь.
— Ладно, выкладывай!
— Ее подкладывали под одного французского дипломата, занимавшегося промышленной разведкой. А она, как это часто случается с женщинами, возьми да и влюбись в него! А тот, видно, был из опытных «волчар», догадался, что к чему, и стал впаривать нам через нее всякую дезу. Так что пришлось изрядно поднапрячься, чтобы разобраться, что к чему. Затем началась оперативная игра… На той стороне об этом сумели догадаться.
— Так вы ее полностью рассчитали? — с волнением спросил Маркелов.
— Надобность в ней отпала, — тусклым голосом ответил Иван. — Этот дипломат вернулся во Францию, а у нее с его отъездом началась жуткая депрессия.
Маркелов чувствовал, что бывший коллега чего-то недоговаривает.
— Скажи откровенно, она что, перешла на их сторону? — напрямую спросил он.
За время своей работы в органах ему пришлось столкнуться только с тремя женщинами-разведчицами. Являясь прирожденными артистками, к тому же имея необычайно броскую внешность (других, как правило, там держат редко), они с легкостью завоевывали расположение влиятельных мужчин. Худшее случалось позже, когда свое задание они начинали принимать за реальную жизнь и не на шутку влюблялись в «объект», за которым должны были присматривать. А когда «объект» отсылали на родину или переводили на другое место службы, то подобный поворот они воспринимали как большую личную трагедию. Случалось и так, что они действительно попадали в лапы настоящего «волчары», которому ничего не стоило переиграть даже самую искушенную женщину.
— Нет, — уверенно ответил Иван, — насколько мне известно, она не сдала ни одного человека. Просто замкнулась. Ни с кем не хотела видеться.
— Насколько достоверна была ее информация?
— Вот это самый интересный вопрос, — с некоторым подъемом произнес Самгин. — Ты же знаешь, как я отношусь к женщинам в разведке. То, что они говорят, никогда нельзя принимать за чистую монету. Каждую из них нужно перепроверять… Так вот, здесь же особый случай, она попадала под категорию «надежный источник»! Я не помню случая, чтобы она представила неточный отчет.
— Кто у нее был вербовщик?
После некоторой паузы Самгин ответил:
— Генерал Назаров. Только ему об этом ни слова. Он вообще любит работать с женщинами.
— Под каким же тогда предлогом вы дали ей отставку?
— Как таковую отставку ей не давали, — голос Ивана сделался глуше, и звучал он теперь слегка задумчиво. — Просто сумели объяснить поделикатнее, что в ее услугах мы больше не нуждаемся. Что у нас поменялись приоритеты. Мы дали ей хорошую сумму и на том расстались. Кажется, обошлось без обид…
