Михаил Нестеров - Мужская работа
«Куда там!» – нервно усмехнулся Альбац.
– Мы что, летим в Данию? – удивился Штерн. – А как же твоя встреча в Руанде? – напомнил он о неотложных делах.
– Считай, она сорвалась. Летим в Данию. За картиной Кнуда Эрегорда. – Антон похлопал приятеля по жирному плечу. – Поверь мне, Зяма, этот парень поднимется, о нем будут говорить, писать. Пока меня не раскулачили по-датски, картину нужно забрать. И на покой. Хватит. Куплю спортивный самолет.
61
Копенгаген
Антон прошел паспортный контроль, предъявив документы на имя Мадса Карлсена. На парковочной площадке его поджидал вишневый «Рено» с Леонидом Петерсоном за рулем. Поздоровавшись с хозяином, севшим на переднее кресло, Петерсон обменялся рукопожатиями с Карпенко и Штерном и спросил:
– Куда едем?
– На Бернсторффсгаде, – сказал Антон. – Давно не был в офисе. Как там дела?
– Нормально, – кивнул водитель, – только скучно одному.
Альбац посмотрел на свой золотой «Брегет»: десять вечера, пошел одиннадцатый. Заминка произошла не по вине директора Шереметьева, с которым у Антона, равно как и у Штерна, давно были налажены деловые отношения, – время ушло на то, чтобы договориться с руководством аэропорта в Копенгагене.
Одиннадцатый час...
– Где живет Борис Рощин? – неожиданно спросил Антон, обращаясь к Петерсону. Леонид, прежде чем ответить, глянул в панорамное зеркало на Штерна. Тот сидел с непроницаемой маской.
– В особнячке на Хольмвайене.
– Вам придется снова навестить его. Нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Но сначала заедем в офис.
* * *Близилась полночь. Борис спал и не слышал, как две темные фигуры остановились у ворот его дома. Одна из них склонилась над кодовым замком, и дверь, лязгнув, отворилась. Непрошеные гости быстро миновали освещенный участок и взошли на крыльцо.
Два дня назад Рощина вызвал к себе замрезидента Лучкин и в своем прокуренном кабинете преподнес сказочный подарок, а именно – долгожданный отпуск. И с того момента дипломат, тщетно пытавшийся дозвониться Полине по домашнему телефону, мысленно бродил по морозным улицам столицы и на правах хозяина показывал коренной москвичке Ухорской... Нет, не достопримечательности: Борису вдруг пришло в голову провести ее по тем переулкам-закоулкам, где, учась в школе разведчиков, он подбирал места для сокрытия секретного материала с тем расчетом, что его не обнаружат случайные прохожие, не повредят тайник бродячие собаки. Он знал сотни таких мест, ибо разведчик не может использовать одно и то же место дважды. Он проведет ее проверочными маршрутами – его собственными и теми, что служили курсантам разведшколы в качестве учебного полигона. А полигоном служила вся Москва: «Тот, кто научился находить удобные места в Москве, сможет делать это в Хартуме, в Мельбурне, в Хельсинки».
Неплохая идея, думал Борис. Оригинальная.
Карпенко указал товарищу на стекло: «Помнишь?» Петерсон изобразил мима: распахнул полу куртки, достал невидимый стеклорез на присоске, сделал круговое движение. Глеб дурашливо сморщился: «Перестань, зубы сводит».
Борис не успел сменить стекло, хозяйка, увидев на следующий день отверстие, подняла крик. Постоялец успокоил ее: потерял ключи и, дабы не ломать дверь, вырезал отверстие и открыл замок изнутри. «Так ровно?!» Рощин сказал, что может повторить. Сорокасемилетняя датчанка воспротивилась эксперименту со своей дверью отчего-то на немецком: «Найн, найн!»
Слава богу, все закончилось. Все неприятности остались позади.
Леонид вынул из кармана отмычку, которой у него не было в прошлый раз, и, проковырявшись с минуту, открыл замок. Затем просунул длинное лезвие ножа в чуть приоткрытую дверь и снял цепочку. Потом приблизил губы к уху Глеба и шепотом спросил:
– А эта баба там?
– Вряд ли, – ответил Карпенко, почесав висок.
– А зачем тогда мы пойдем?
Глеб тихо рассмеялся.
Приятели неслышно миновали гостиную, как и в прошлый раз, не удостоив вниманием столовую, отделанную сосной, и кухню, – их путь лежал к приоткрытой двери. Пока они не видели дипломата российского посольства, но он был в спальне: чуткие уши Глеба уловили его едва слышное похрапывание.
Карпенко приблизился к кровати, а Петерсон, нащупав выключатель, щелкнул клавишей.
Сердце Рощина готово было вырваться из груди.
Он не смел оторвать округлившихся глаз от Глеба, присевшего на краешек кровати. Вот тебе и окончание, вот и неприятности, оставшиеся позади.
– Почет и уважение! – негромко приветствовал вице-консула Карпенко. – Ты чего такой бледный?.. Одевайся.
– Одеваться? – Рощин сделал невероятное: хрипло переспросил. Хотя, по идее, такое казалось невозможным.
– Ага, одевайся. – Глеб вынул из кармана свернутые в трубку листы бумаги и бросил на кровать. – Срочно передай эти документы резиденту военной разведки. Срочно, понял? Пусть немедленно сообщит о них в «Аквариум» со ссылкой на подполковника Холстова. Своему шефу ни слова.
62
Полковник Серегин проводил позднего гостя на кухню. Случай из ряда вон выходящий. Ведь среди ночи не станет будить оперативник «конкурирующей фирмы». Впрочем, с недавнего времени Рощин «подрабатывал» на стороне ГРУ.
Бумаг, которые ему передал вице-консул, было много, и все интересные. Хотя бы товарно-транспортные накладные («взял-принял») с указанием веса отравляющего вещества в боеприпасе:
Головная часть реактивного снаряда 9Н56 – 2,845 кг. 50 шт.
Снаряд ствольной артиллерии ЗНС6 – 1,390 кг. 46шт.
Снаряд ствольной артиллерии ЗНС9 – 1,500 кг. 65шт.
Снаряд ствольной артиллерии ХС6 – 1,390 кг. 45шт.
Модуль 9-ЕК-3264 – 17,600 кг. 8 шт.
Блок авиационных бом 9-А-3109 – 5,760 кг. 30 шт. Снаряд ствольной артиллерии 53НС367(Д) – 0,440 кг. 61 шт.
И всюду печати «Вымпел интерпрайз», «Аэроферри», иракских финансово-промышленных групп и подписи их руководителей.
Антон, чье предприятие процветало до недавней поры, легко открывал совместные предприятия, представительские офисы в странах Европы, сходился с посредниками УНИТА при закупках оружия и военного снаряжения, оказывал помощь Жонасу Савимби, едва был свергнут его верный союзник диктатор Заира Мобуту Сесе Секо, гулял на свадьбе короля Свазиленда Мсвати III... Докатился, как и полагается, до точки: совершил последнюю свою сделку с дьяволом. Все говорило за то, что его бизнес, так или иначе основанный на словах «воздушный», «небесный», присутствующих в названиях его фирм, лопнет, как раздувшийся до невероятных размеров пузырь. Или воздушный шар. Его воздушные «паромы» и «эсминцы» избороздили все мировое воздушное пространство, не оставляя ни одного клочка свободного места. Трудно, невероятно представить, что фактически один человек тащил на себе всю работу своих предприятий. И, кажется, совсем не устал.
Антон был азартным человеком, ему говорили: – «Сделаешь?» – а он отвечал: «Легко». Потому что знал: другой не сделает, а он сотворит чудо, даже если и потеряет на этом деньги.
И сейчас он сотворил чудо – легко расставаясь с бумагами. И все по той же причине: никто другой этого сделать был не в состоянии. Хотя его и тронула судьба незнакомого капитана, но все же он, принимая решение, просто остался самим собой: азартным, эгоистичным, давно понявшим, из чего он сделан.
...Двенадцать договоров о трудовом соглашении. На последних страницах атрибуты фирмы «Аэроферри» и паспортные данные частных лиц, согласившихся работать в Ираке.
Общий договор, заключенный между «Вымпел интерпрайз» и «Аэроферри». «Аэроферри» берет на себя посредническую миссию по трудоустройству российских специалистов в области химии (указано прежнее место работы: челябинский химзавод «Маяк», на котором, в частности, перерабатывают отработанное ядерное топливо из реакторов АПЛ) на предприятиях Ирака, а «Вымпел интерпрайз» оплачивает услуги через банк. И если к этому контракту присовокупить договоры о трудовом соглашении с бывшими химиками челябинского «Маяка», то это крах «Вымпел интерпрайза». Но речь сейчас не о нем. Одно из главных в этих бумагах – счета иракских фирм, работающих на правительство Ирака, оплативших поставку как живого товара, так и химических боеприпасов и емкостей, через банк на account «Аэроферри». Даже неважно, что эти деньги пошли на счета «Вымпел интерпрайз». Антон Альбац в свое время перестраховался, и, как выясняется, не зря.
– Еще раз повтори, Борис, что тебе сказали про Холстова, – попросил резидент, складывая бумаги.
– Срочное сообщение в «Аквариум» должно уйти со ссылкой на подполковника Холстова, – повторил Рощин слова Глеба Карпенко.
– Ладно, – покивал полковник. – Ты на машине?
– Да.
– Сделаем так, Боря. Сейчас я поеду на Сванеалле – знаешь, где это? – а ты покатайся за мной, посмотри «хвост». Если все нормально, обгонишь меня в районе домов от номера восемь до номера восемнадцать. Будь очень внимателен, прокатимся с ветерком.
